ЧУДАК САМУИЛ МАРШАК: АНТИСОВЕТЧИК, СИОНИСТ, ЛАУРЕАТ СТАЛИНСКИХ ПРЕМИЙ

                              Чудак Самуил Маршак:

                     антисоветчик, сионист, лауреат Сталинских премий


Чудак Самуил Маршак: антисоветчик, сионист, лауреат Сталинских премий

                       Говорят, что биография писателя - его книги. Пожалуй, в случае с Маршаком всё наоборот. Книги Маршака - не его биография, а наша. Каждого из нас. Стихи и переводы Самуила Яковлевича идут вместе с нами по жизни с детства до самой старости.
Cамуил Маршак. 1962 год
 
                       51 год назад, 4 июля 1964 г., ушли из жизни: Почётный гражданин Шотландии; сионист, личный друг президента Израиля; лауреат Сталинских премий; антисоветчик; депутат Московского горсовета; кумир Уолта Диснея; личный враг Гитлера... Всё это - один человек. Самуил Маршак.

                              < Любовь и бедность Скажем, любители бардов всегда подпоют Сергею Никитину, исполняющему:
    Из Ливерпульской гавани
    Всегда по четвергам
    Суда уходят в плаванье
    К далёким берегам.
    Плывут они в Бразилию,
    Бразилию, Бразилию.
    И я хочу в Бразилию -
    К далёким берегам!
 
            А любители рок-н-ролла с удовольствием пойдут на концерт группы «Мистер Твистер». Да-да, это тот самый, который:

    Мистер Твистер,
    Бывший министр,
    Мистер Твистер,
    Делец и банкир,
    Владелец заводов,
    Газет, пароходов...
 
                Наверное, все, кто старше 30 лет, в первом классе учили наизусть:

     Различным образом державы
     Свои украсили гербы.
     Вот леопард, орёл двуглавый
     И лев, встающий на дыбы...
                Возможно, прозвучит кощунственно, но Маршак универсален почти как Пушкин. Его строки - и собственные, и переводы - вспоминаются каждый день и по любому случаю.
 
Если где-то пожар, то обязателен:                        
          «Тили-тили-тили-бом, загорелся кошкин дом».
 
Если встречаем ротозея, то с языка слетает:
 
                 «Вот какой рассеянный с улицы Бассейной!»
 
Спор отцов и детей? Тут же наготове его «Вересковый мёд»:
 
                  «Не верил я в стойкость юных, не бреющих бороды».
 
                А в фильме «Здравствуйте, я ваша тётя!» герой Калягина шикарно исполняет балладу: «Любовь и бедность навсегда меня поймали в сети».
                    Это Роберт Бёрнс в переводе Маршака.
 
                                            Писатель Самуил Маршак, художник Петр Кончаловский и актер Соломон Михоэлс. 1940 год


                               Друг парадоксов Он очень любил Англию. Когда его спрашивали, за что, ответ был забавным: «Среди англичан трое из четырёх обязательно окажутся чудаками».
              Шотландский политик Эмрис Хьюз, который и оставил это воспоминание о Маршаке, продолжил: «Он любил чудаков. И сам, пожалуй, был таковым». Действительно, даже самый беглый обзор его биографии свидетельствует о том, что Маршак находился где-то между «чудаком» и «простаком».
 
             Первое его стихотворение, опубликованное в 1904 г., называлось «20 Таммуза» и посвящалось «горю и бедствиям еврейского народа». Маршаку об этом напомнили в самый неподходящий момент. В 1951 г., когда он получил свою последнюю Сталинскую премию. Тогда уже готовилось откровенно антисемитское дело «врачей-убийц», так что открыто назвать себя евреем, а тем более горевать по поводу бедствий своего народа было крайне неосмотрительно.
                      Маршак же, судя по воспоминаниям, «обрадовался, как ребёнок, когда ему подарили давно забытый журнал «Еврейская жизнь» с его первым стихотворением».
 
                  А в 1952 г., когда дело «вредителей в белых халатах» раскручивалось уже вовсю, он точно так же радовался тому, что друг его юности, соратник по сионистской организации «Поалей Цион» Ицхак Бен-Цви стал президентом Израиля.
 
 
Самуил Маршак и Алексей Толстой. 1935 год.
 
                  Странностями и противоречиями полна вся его жизнь. С женой Маршак знакомится на пароходе, который везёт евреев-патриотов в Палестину.
 
                 А медовый месяц проводит в Англии, причём в одиночку - пешком исходил весь Уэльс и половину Шотландии, собирая народные песни, переводы которых потом принесут ему мировую славу. Во время Первой мировой возвращается в Россию и рвётся на фронт. Но по причине слабости зрения ему отказывают. Дескать, совсем не приспособлен для оружия. Тем не менее его сестра, вспоминая о тех днях, пишет: «По ночам Самуил Яковлевич с револьвером патрулирует наш дом». Детский поэт с наганом - это сильно. Во время Великой Отечественной он тоже рвётся на фронт. И его снова не пускают: «Маршаком рисковать нельзя!»
 
                     И он пишет... Нет, не только стихотворные «сопроводиловки» к карикатурам Кукрыниксов, но ещё и чудесную сказку «Двенадцать месяцев». Между прочим, за право её экранизации бился Уолт Дисней. И его студия даже внесла некоторый аванс. Но не сложилось.
 
                    Были и странные выходки. Так, на первом съезде писателей СССР в 1934 г. Маршак ляпнул, видимо, не подумав: «Из тех юношей, что в детстве любили Дюма, ничего путного не выходит», чем немало обидел Горького и Чуковского. Зато во время разгрома журнала «Звезда» и травли Ахматовой и Зощенко молчал. По тем временам это было равносильно самому громкому крику. Но ведь и крик раздался. Во время процесса по делу Иосифа Бродского в суд была отправлена телеграмма: «Бродский - талантливый поэт, умелый и трудолюбивый переводчик. Мы просим суд учесть наше мнение об одарённости и работе этого молодого человека».
 
                      Подписей было всего две. Корней Чуковский и Самуил Маршак. Судья, впрочем, этот материал к делу не приобщил. Да и задолго до Бродского, в том году, который у нас считают самым страшным и кровавым, в 1937-м, Маршак ходатайствовал перед прокурором СССР Вышинским об освобождении арестованных писателей. А ведь Самуил Яковлевич не мог не знать - в НКВД отлично осведомлены о том, что в разгар Гражданской войны он служил в деникинской газете «Утро Юга», где публиковал антибольшевистские фельетоны... Об этом писателе можно говорить бесконечно. И всегда с любовью и уважением.
 
                    Впрочем, лучше, чем Твардовский, не скажешь всё равно: «Он был живым хранителем эталонной русской речи».