Без теории нам смерть!

Евгений Скобликов

Сталин незадолго до своей кончины напутствует Д.И.Чеснокова, избранного сразу после XIX съезда секретарём ЦК КПСС: «Вы вошли в Президиум ЦК. Ваша задача - оживить теоретическую работу в партии, дать анализ новых процессов и явлений в стране и мире. Без теории нам смерть, смерть, смерть!». Это обращение можно воспринимать по-разному - и как грозное предостережение и как крик души. Но почему? Ведь к 1953 году страна восстановила полностью разрушенную войной экономику и даже превзошла её, СССР завоевал прочные позиции в мире, которое давало обладание атомной бомбой, а у Сталина такая тревога. Так почему именно в то время Сталин так остро ощутил слабость теории? Давайте разберёмся.

Прежде всего отметим, что его пророчество сбылось – коммунистическая идеология оказалась колоссом на глиняных ногах, и потому в 91 году Советский Союз скоропостижно скончался. Оппоненты мне возразят – неправда, марксизм жив, если КПРФ вторая по численности системная оппозиция Думе. Но тогда пусть ответят на вопрос – почему 20-ти миллионная армия коммунистов допустила развал своей страны, расстрел парламента и узурпацию власти предавших их партхозноменклатурой? А потому, что цена коммунистической идеологии оказалась столь низкой, что не нашлось даже малой группы коммунистов, готовых пожертвовать собой и пойти на баррикады, чтобы защищать социалистические завоевания. Значит, прав был Иосиф Виссарионович - без глубинной теории, объясняющей суть развития человеческого общества, государственного устройства и того, как оно должно функционировать, ни государство, ни нация не могут успешно развиваться. Здесь мне могут парировать – что Вы нас учить собираетесь, предложите такую теорию, а мы посмотрим, принимать её или нет. На это отвечу – что касается меня, то я предложил свою Концепцию построения общества социальной справедливости (ОСС) – Третий путь (погуглите, я публикуюсь под своей фамилией). Но цель данной статьи не свою теорию преподнести, а обозначить те недоработки марксистской теории, которые не позволили, да никогда и не позволят сломать капиталистическую общественно-экономическую формацию, ибо она основана на теоретически неверных посылках. Каких?

Начнём с того, что описав политэкономически безупречно процесс возрастания собственности и сути эксплуатации, Маркс делает вывод: вот он, эксплуатируемый и угнетаемый, а потому передовой класс, который возьмёт и свергнет ненавистных угнетателей: экспроприаторов экспроприируют! В том, что рабочий класс эксплуатируемый и угнетаемый, нет никаких сомнений, но вот в отношении того, что рабочий класс внутренне готов к тому, чтобы свергнуть проклятых буржуев, никаких теоретических обоснований у классиков мы не найдём. Да и откуда им взяться? Где социологические исследования по половозрастному составу, образованию, вероисповедованию, изучение настроений «свергнуть», «восстать», «взять власть», опросы и т.п.?

А …, углубляясь в тему, мы читаем, что к революционному взрыву приведёт противоречие между частнокапиталистическим характером присвоения общественного продукта и уровнем развития производительных сил. Это как? А главное – почему? Да потому, что именно так капитализм как более высокая общественно-экономическая формация сменил феодализм, а уже капитализм, согласно теории, сменит коммунизм. И в этом суть исторического материализма, который сами классики, кстати, так не назвали. Тут хоть плачь, хоть смейся – открытое классиками данное противоречие теоретически верное, но к историческому материализму, понимаемому как обоснование последовательной смены общественно-экономических формаций отношение если и имеет, то весьма опосредованное. Вернее – это не исторический материализм, которым можно обосновать закономерность прихода к власти рабочего класса, а скорее … обоснование наступления кризисов, которые будут время от времени сотрясать любое капиталистическое общество. И сам же Энгельс иллюстрирует это примером в «Анти-Дюринге»: «С 1825 г. мы уже пять раз пережили этот круговорот и теперь (в 1877 г.) переживаем его в шестой» - алчность капитала загружает на всю мощь производительные силы, чтобы заполучить максимальную прибыль, но производственные отношения самого капиталистического общества, суть которых эксплуатация тех, кто и покупает производимые товары, сужает возможности рынка реализовать их избыточное количество. Противоречие разрешается кризисами, но никак не революциями и сменой строя. При этом если в XIX и в начале XXвеков кризисы представляли собой чисто стихийное явление, то в последующее, т.е. наше столетие, ведущие капиталистические страны научились если не управлять ими, то микшировать их удары и извлекать из них преимущества, расширяя рынки сбыта различными способами, в т.ч. и устраивая войны, монополизируя финансовые отношения и т.д..

Далее. Как изрёк сам Маркс, «теория становится материальной силой, как только она овладевает массами». И она овладела … его последователями. А что – классики представили достаточно стройную теорию преобразования общества. Поэтому нисколько не сомневаясь в степени теоретической обоснованности марксисты, включая и большевиков, стали нести её в массы, не обращая внимания на теоретические просчёты и недоработки, шлифуя и оттачивая марксистскую теорию в лозунги, с которыми можно было уже идти на баррикады. Скептики, конечно, были с самого начала, но их сразу заносили в списки оппортунистов, особо не вникая в их доказательства, объявляя сходу врагами построения коммунизма. А сами марксисты, особенно не заморачиваясь, просто верили классикам, не подвергая сомнению, к примеру, такое шаткое обоснование: капитализм, создавая высокоразвитую промышленность, одновременно взращивает и своего могильщика - пролетариат. Поэтому, когда развитие производительных сил достигнет самого высокого уровня, тогда предельно обострятся противоречия между ними и производственными отношениями, в этот момент рабочий класс просто отберёт у капиталистов их заводы и фабрики. И вот он, коммунизм, потому что «Коммунизм есть уничтожение частной собственности». И никто не замечают того, что Маркс, показавший себя в «Капитале» блестящим диалектиком, вдруг неожиданно бросает дальнейшее исследование разрешения данного противоречия. А как же единство и борьба противоположностей, отрицание отрицания, переход количества в качество и наоборот? Всё, тупик и туман недоговоренностей: кому в итоге должна принадлежать отобранная (экспроприированная) частная собственность? Всем или только рабочим? А с крестьянами как быть, а что останется прочему сословию? Непонятно. Энгельс немного приоткрывает завесу будущего устройства общества обещаниями: исчезнут классовые различия, отомрёт само государство, но анархии не будет, поскольку вместо управления людьми будет происходить управление производственными процессами, наступит так называемая общность имущества, т.е. общее пользование всеми орудиями производства и распределение продуктов по общему соглашению, коренным образом изменится семья, исчезнет религия, люди станут хозяевами природы. Замечаете: это - всё антиподы язв капиталистического устройства, и всё доказательство преимуществ коммунизма идёт от противного – если при капитализме было плохо, то при коммунизме станет хорошо. И как всё просто у них – стоит ликвидировать недостатки предыдущего строя, как тут же им на смену придёт благоденствие!

И вот руководствуясь этими фантазиями, которые сродни нашей обыденной маниловщине, но которые до сих пор коммунистические ортодоксы именуют научной теорией, в октябре 1917 года большевики свершили революцию. Но надо отдать должное Ленину, который творчески подошёл к марксистской теории и не побоялся захватить власть вопреки её главному постулату, что для этого прежде всего должны были соответственно развиться производительные силы - ведь Россия была промышленно отсталой страной. Однако, согласно теории, почти сразу большевики отняли все заводы, фабрики и банки у капиталистов, землю отдали крестьянам.

Естественно, тут же началась гражданская война с международной интервенцией, а о том, что именно так случится, классики как-то забыли упомянуть. И никуда негодным оказался постулат классиков об отмирании государства, потому что большевикам с самого начала пришлось решать неимоверно трудную задачу - формирование действенной системы государственного управления. Провалился и коммунистический подход к решению продовольственной проблемы, пришлось заменить продразвёрстку продналогом, а далее так и вообще перейти к НЭПу, оперевшись на мелкобуржуазное рыночное ведение хозяйства. Но вот что знаменательно - поскольку Ленин чётко усвоил одно из главных положений марксизма о том, что невозможно перейти к коммунизму, не имея до того капиталистически организованных предприятий, поэтому самые крупные предприятия были отданы в концессию капиталистам, прежде всего иностранным, особенно в сырьевых отраслях. Именно они должны были стать учителями рабочего класса с тем, чтобы пролетариат мог стать главной силой преобразований, после чего учителей можно было бы и экспроприировать …

А главную угрозу построения коммунизма Ленин видел, опять же руководствуясь марксизмом, в крестьянской среде, которая по его мнению, является питательной средой для возрождения капитализма: «продолжение мелко-собственнической анархии есть самая большая, самая грозная опасность, которая погубит нас безусловно, тогда как уплата большей дани государственному капитализму не только не погубит нас, а выведет вернейшим путём к социализму». Но когда к 1921 году череда репрессивных мер по отношению к крестьянству в итоге привели к голоду, он вдруг утрачивает своё враждебное отношение к крестьянину, потому что понял: «Одно дело фантазировать насчёт всяких рабочих объединений для построения социализма, другое дело научиться практически строить этот социализм так, чтобы всякий мелкий крестьянин мог участвовать в этом построении»! Однако из коммунистических догматов никуда не исчезло понятие мелкобуржуазной реакционности крестьянства, что сыграло роковую роль в период коллективизации, когда крепких хозяев, сумевших подняться в годы НЭПа, построивших на свои кровные маслобойки, мельницы, пилорамы и т.п., вместе с семьями отправляли эшелонами в Сибирь. Да, решение проблемы продовольственной безопасности требовала создания крупных сельскохозяйственных предприятий, поскольку мелкотоварное ведение хозяйства не позволяло массового применения машин и механизмов, без чего увеличивать товарное производство зерна и животноводческой продукции было невозможно. Но зачем было действовать столь тупо? Разве нельзя было опереться на здоровое сочетание частного уклада с коллективным, а по мере увеличения производства сельскохозяйственных машин, насыщать прежде всего техникой совхозы, увеличивая их число? А в итоге последовательная реализация этой марксистки-ленинской догмы до и после войны привела к тому, что к нашему времени у большинства жителей сёл и деревень отбили генетическую память крестьянина - и сейчас на селе редко кто держит корову и прочую живность, максимум сажают картошку, да и то для себя.

И вот это-то отсутствие теории построение государства нового типа, кажется, и имел в виду Сталин, напутствуя Д.И.Чеснокова, что «без теории нам смерть!». Действительно, начётничество, бесконечное пережёвывание цитат и толкование трудов классиков как Библии с боязнью найти там ошибки и просчёты сыграло трагическую роль в истории нашей великой державы. И вот ведь что интересно: наши либерасты, открестившиеся от Маркса, Ленина и Сталина, первым делом запретившие КПСС, на деле оказались их верными продолжателями. Ну разве не из тех времён идёт убеждение, что крупное производство может быть только капиталистическим и только иностранный капитал может научить нас хозяйствовать должным образом? Вот они и постарались прежде всего прибрать к рукам крупные предприятия и комплексы. Разве не Ленин говорил о том, что надо «не жалеть диктаторских приёмов для того, чтобы ускорить это перенимание западничества варварской Русью, не останавливаясь перед варварскими средствами борьбы против варварства»? Вот варварски и была проведена приватизация … Более того, по Ленину глобализация и встраивание в международное разделение труда это необходимость, которая «наглядно показывает прогрессивную историческую работу капитализма, который разрушает старинную обособленность и замкнутость систем хозяйства (а, следовательно, и узость Духовной и политической жизни), который связывает все страны мира в единое хозяйственное целое». Ну прям предсказал ВТО …

И последнее. В плане вынесенного в заголовок значения теории, без которой смерть, ставится ли в качестве первоочередной задачи выработка и обсуждение теорий при проведении различных научных конференций и форумов? Нет. Например, Финансовый университет в середине октября провёл конференцию, посвящённую 50-летию косыгинских реформ. Косыгин был, безусловно, опытным и успешным премьер-министром, но … не теоретик. А предложил ли Евсей Либерман, статья которого в Правде «План, прибыль, премия» дала старт реформам, какую-либо цельную теорию преобразований? Нет. Но и на конференции эта сторона – теоретическая обоснованность реформ – не обсуждалась, каждый выступающий старался продвинуть свои наработки. Конечно, проведение таких мероприятий с целью предоставить возможность выступить с докладами нужно для соискателей степеней и званий, но таким образом теорию трудно выработать. Когда я начал писать диссертацию, «дед»-аспирант меня просветил: «Женя, аспирантура не место для науки». И вняв его совету, я глубоко спрятал теоретическое обоснование[1] под диссертационный шаблон, согласно которому надо было тупо показать знание других работ по теме диссертации и сделать из него новый вывод, и успешно защитился. Ещё более грозит нашему государству сейчас не то что недооценка значения теоретических изысканий, а вообще диверсия, совершённая под предлогом реорганизации РАН. Как его руководству вести вперёд науку, если у него отобрали финансовые рычаги и право управлять имуществом? И главное, какие именно результаты хочет получить государство, если направления научных исследований будет определять ФАНО под руководством бывшего зам министра финансов?

И всё-таки что имел ввиду Сталин, напутствуя Д.И.Чеснокова, если незадолго до этого по результатам дискуссии была издана его книга «Экономические проблемы социализма», в которой он как будто прояснил теорию строительства социализма? К сожалению, и жизнь подтвердила это, теоретически уязвимые положения этой работы и последующих изысканий марксистов/коммунистов потом «выстрелили» прямо в сердце Советского Союза. Это угрозу Сталин понимал, и не рядился в тогу классика, хотя был очень образованным, по настоящему образованным коммунистом. Поэтому таким тревожным и был смысл сказанного: «Без теории нам смерть!». Впрочем, руководитель страны не обязательно сам должен быть теоретиком, но вот плутать в дебрях экономических теорий ему непозволительно - иначе он легко попадает под влияние околонаучных или ложных концепций, что и видно на примере Горбачёва и Ельцина. А Путин? Ну что Путин, если диверсию Банка России в декабре 14-ого года он определил как «абсолютно верное решение», если не прислушивается к критике даже своего советника в ранге академика, и вообще доверил управление экономикой псевдорыночникам, строго следующих инструкциям геополитических противников России. Поэтому стоит ли удивляться тому, что страну уже в четвёртый раз за 25 лет накрывает цунами кризиса? Нет, успешность руководства страной определяется не высокими рейтингами, а экономическими успехами. А их никогда не будет, если в основе решений лежат расхожие байки либерастов, в то время как научно обоснованные рекомендации учёных отвергаются. Ну хотя бы понимали, что в конце концов практика - критерий истины …

02 ноября 2015 года