«Росатом»: цепная реакция на $100 миллиардов

Если использовать корректные методы оценки, то прошедшее десятилетие следует признать успешным для российских атомщиков

Этой осенью российская атомная отрасль отметила свое 70-летие, с которым совпало и 10-летие с момента прихода на пост ее руководителя Сергея Кириенко. За прошедшее десятилетие мы стали свидетелями глобальных организационных изменений. На месте федерального агентства сегодня работает госкорпорация, объединившая в себе все: и отраслевую политику, и государственные функции, и международный бизнес. Практика признана успешной — по пути «Росатома» теперь разрешили пойти «Роскосмосу». Почему? Корпорация эффективно решает важные для российской экономики задачи.

Наверняка за минувшие десять лет что-то можно было сделать по-другому.

  Но стратегия, основными элементами которой стали ставка на высокотехнологичный экспорт, подъем атомного машиностроения, развитие прикладной науки и строгое обеспечение безопасности, себя оправдывает. Попробую рассказать об этом подробнее, стараясь придерживаться корректных методов анализа, сопоставляя деятельность корпорации, во-первых, с прежним положением дел, и, во-вторых, с работой аналогичных зарубежных предприятий.

  Середину «нулевых» российские атомщики пережили в положении явных аутсайдеров на мировом рынке технологий. В 2005 году наши предприятия проиграли франко-немецкому консорциуму конкурс на строительство третьего энергоблока финской атомной электростанции в Олкилуото, еще раньше были проиграны тендеры на поставку топлива для АЭС в Восточной Европе. Моду на мировых форумах по ядерной энергетике диктовали амбициозные американцы из Westinghouse и французы из Areva. Однако именно на их «территорию» было решено повести наступление, не уповая на монопольный сбыт продукции атомного машиностроения по госзаказу внутри страны.

Тем более что внутренние заказы из-за глобальных экономических пертурбаций вскоре сократились.

  Что имеем сегодня? Первое место в мире по числу одновременно сооружаемых энергоблоков за рубежом — 30. Общая цена вопроса – более $100 млрд на ближайшее десятилетие. Плюс — сопоставимое количество энергоблоков находится в стадии переговоров, то есть зарубежный портфель заказов «Росатома» в обозримом будущем может быть удвоен. За последние годы наши атомщики ввели в строй три реактора в Китае, два – в Индии и один в Иране, остальные проекты – в активной стадии реализации. Сколько энергоблоков ввели за рубежом за это время Westinghouse и Areva? Ни одного. Из-за внутренней неэффективности американский концерн был даже продан японцам, а правительство Франции сейчас делит Areva на части, передавая управление другим компаниям и призывая их равняться на «Росатом». Оно и понятно. Только Россия сегодня способна сделать зарубежным заказчикам комплексное предложение, в которое помимо строительства АЭС — с фиксированной ценой за киловатт установленной мощности — включены инструменты инвестиционного финансирования, подготовка национальных кадров, создание необходимой инфраструктуры, локализация, поставка топлива и сервис, переработка отработанных топливных элементов и, наконец, безопасный вывод АЭС из эксплуатации по окончании ее жизненного цикла.

Международный бизнес «Росатома» – один из наглядных примеров успешного экспорта российских высоких технологий. При сооружении только одной зарубежной АЭС в двухблочном исполнении (с уровнем локализации 20%) российский бюджет получает порядка $7 млрд в виде налогов. В субподряды при строительстве вовлекается более ста российских предприятий, производящих высокотехнологичную продукцию и осуществляющих проектные и изыскательские работы.

На проекте задействованы десятки тысяч российских специалистов: одно рабочее место при сооружении АЭС создает 10-15 рабочих в смежных отраслях.


Далее здесь: Росатом