Дело Литвиненко. Глядя из Лондона

В феврале в Лондоне начались слушания по иску Бориса Березовского о клевете к Владимиру Терлюку и ВГТРК. Значение этого разбирательства выходит далеко за пределы собственно предмета иска, так как впервые в зале суде будут рассмотрены обстоятельства гибели Александра Литвиненко. Судье Дэвиду Иди по сути предстоит решить в пользу одной из двух версий гибели Литвиненко: был ли он отравлен по приказу Кремля или по заказу Березовского.

Иск был подан в мае 2007 года после того, как в программе "Вести недели" показали сюжет, где говорилось о причастности Березовского к убийству и якобы незаконном получении им убежища в Британии.

В рамках программы было показано интервью с человеком, который, якобы помог Березовскому избежать экстрадиции и получить политическое убежище. Этим человеком оказался Владимир Терлюк, один из ответчиков по иску. По версии программы, Березовский приказал ликвидировать Литвиненко, опасаясь, что тот раскроет секрет получения им убежища.

Между тем, главное следственное управление СКП предъявило Березовскому уголовное обвинение в составлении "заведомо ложного доноса" на Терлюка. Следователи СКП несколько раз приезжали в Лондон, пытаясь добиться сотрудничества от британской стороны - но безрезультатно.

Главная интрига жтого разбирательства - очевидное "соревнование" между гражданским иском Березовского в Лондоне и уголовным делом против Березовского в Москве. Обе стороны сегодня обвинили друг друга в манипуляции правосудием. Адвокат Березовского Десмонд Браун заявил, что российское уголовное дело ставит целью повлиять на процесс в Лондоне. В свою очередь как заявил присутсвующий на суде помощник генпрокурора РФ Вадим Яловицкий, в Генпрокуратуре считают, что Березовский с помощью своего иска пытается "отвлечь внимание" от уголовного разбирательства в Москве..

Приводим переведенный на русский язык фрагмент из нашей книги (Алекс Гольдфарб и Марина Литвиненко, СМЕРТЬ ДИССИДЕНТА, Фри-пресс, Нью-Йорк, 2007), описывающий события 2003 года, как они мне запомнились. Русское издание книги в настоящее время готовится к печати.

Рассмотрение дел об экстрадиции Закаева и Березовского тянулось с апреля по ноябрь 2003 года. Слушания в суде на Боу-стрит совпали по времени с нашим расследованием взрывов домов и с загадочными убийствами оппозиционных политиков и журналистов в Москве. Это было время непонятных событий, неожиданных поворотов и странных совпадений, питавших череду конспирологических теорий, которые без устали выдвигал Саша Литвиненко. Невероятное в них переплеталось с необъяснимым, и у самых безобидных вещей непрестанно открывалось второе, а затем и третье дно. Каждый раз, приезжая из Нью-Йорка в Лондон, я чувствовал, будто погружаюсь в бесконечный детективный сериал, в котором я – то актер, то зритель, а то и режиссер.

Одним из самых загадочных персонажей этой пьесы был человек по имени Владимир Терлюк. На заседании суда 2 апреля, том самом, где для Березовского определяли сумму залога, охрана олигарха – команда спортивных молодцов с кошачьими повадками, приобретенными во французском Иностранном легионе, обратила внимание на высокого, худого мужчину лет пятидесяти в сером пиджаке, с лицом, изборожденным ранними морщинами. Пару дней спустя, на Российском экономическом форуме, он снова вертелся неподалеку от нас. Охрана взяла его на заметку. Во время следующего заседания суда по делу Закаева Саша Литвиненко заметил, что человек этот разговаривает с одним из приближенных Бориса. Он представился Владимиром, бизнесменом из Казахстана, проживающим в Лондоне.

Владимир Терлюк в Лондоне в 2003 году

Когда Терлюк появился в суде в очередной раз, Саша набросился на него как вихрь и прижал к стене.

- Признавайся, - прошипел он угрожающе. – Кто тебя подослал?

Удивительно, но Терлюк тут же раскололся. Он работает на российское посольство, но хотел бы перейти на нашу сторону. Через несколько дней Саша привел его на встречу со мной в кафе “Старбакс”, что на Лестер-сквер.

Терлюк рассказал, что был завербован в КГБ еще во времена Брежнева, когда работал шофером в управлении делами Кремля. После развала Советского Союза он решил, что его отношения с Конторой закончились. Он затеял какой-то бизнес, но на него наехали бандиты, и пришлось бежать в Казахстан. Оттуда он в 1999 году перебрался в Лондон. На жизнь зарабатывал мелкооптовой торговлей. Его просьба о предоставлении убежища все еще рассматривалась в Хоум-офисе, когда в 2002 году к нему в парке подошли двое российских дипломатов, окликнувших его по старой оперативной кликухе.

- Они потребовали, чтобы я на них работал, иначе сообщат о моем прошлом иммиграционным властям, и меня тут же вышлют. Я ведь не указал в прошении об убежище, что был связан с КГБ. У меня не оставалось выбора.

- И что же ты для них делал?

- Ходил в разные места, писал отчеты. На эмигрантские мероприятия. Или, например, им зачем-то понадобились подробности устройства одного большого универмага: парковка, служебные входы, грузовые лифты и так далее. Что же касается Березовского, то моя задача была познакомиться с одним из вас, втереться в доверие и докладывать, о чем вы разговариваете.

- Ну и что же ты хочешь от нас?

- В общем, не знаю. Может, вы как-то поможете мне с убежищем?

- Это вряд ли, - сказал я. – По-моему, тебе лучше продолжать писать отчеты своим друзьям из посольства и надеяться на лучшее.

То, что он говорил, звучало правдоподобно, но у нас и без него хватало хлопот.

Через пару месяцев Терлюк позвонил Саше, и попросил встречи. Тот привел его на ужин в суши-бар в Сохо. Получено новое задание, сообщил он. Кураторы из посольства велели купить в магазине авторучку определенной модели и выяснить, можно ли пронести ее через рамку металлодетектора в здание суда на Боу-стрит. Еще его просили выяснить, где там разрешено курить: в туалете, на лестничной клетке и так далее.

Его рассказ привел Сашу в чрезвычайное возбуждение.

- Это бинарный яд, - объявил он, наклонившись над столиком, чтобы перекрыть ресторанный шум. – Они готовят операцию с использованием бинарного агента. Есть такие яды: ты брызгаешь на объект немного жидкости, например из авторучки, и это совершенно безвредно. Затем подвергаешь воздействию аэрозоля, к примеру в виде табачного дыма, и это тоже безопасно для окружающих, кроме того человека, на которого брызнули из авторучки. Два компонента взаимодействуют, и на следующий день человек умирает от инфаркта. Вот что это такое!

Мне все это казалось сплошной фантастикой.

- Вот что, Володя, - сказал я Терлюку. – Скорее всего, это полная чушь, но не исключено, что за этим что-то кроется. Если ты говоришь правду и Саша тоже прав, то, может быть, ты действительно задействован в подготовке покушения. Представь, вдруг Бориса грохнут, тогда у тебя будут большие проблемы. Боюсь, нам придется сообщить о нашем с тобой разговоре в полицию. На твоем месте я тоже пошел бы в полицию и сам все рассказал.

Он согласился, но спросил, не можем ли мы предоставить ему адвоката. Я позвонил Джорджу Мензису, адвокату, который помог Саше получить убежище, и попросил незамедлительно с нами встретиться. Было уже около полуночи, когда наш кэб подъехал к адвокатской конторе на Картер-Лэйн. Терлюк повторил свой рассказ, я переводил, а Мензис записывал в блокнот. Договорились, что Терлюк зайдет в офис на следующей неделе, чтобы подписать официальное заявление в полицию.

После беседы с Мензисом я долго бродил с Терлюком по лондонским улицам. Его интересовало, может ли он теперь считать себя членом нашей команды. И будем ли мы помогать ему материально.

Ни в коем случае, - сказал я. – Ты, возможно, станешь свидетелем в уголовном деле о попытке покушения на Бориса. Мы тебе симпатизируем, но единственное, что можем для тебя сделать, это оплатить услуги адвоката, если возникнут проблемы.

А у вас есть контакт с британскими спецслужбами? С МИ-5 или МИ-6, - вдруг спросил он. – У меня такое ощущение, что мой телефон кто-то прослушивает.

- Нет, Володя, никаких контактов. Вот подашь заявление в Скотланд-Ярд, тебя допросят, и если ты заинтересуешь спецслужбы, то они тебя сами найдут. Поскольку здесь замешано российское посольство, то, по логике вещей, тобой должны заинтересоваться в МИ-5. Но это мой чистый домысел.

Мы распрощались, договорившись встретиться в офисе Мензиса.

Но он не появился. В назначенный день он позвонил Мензису и сказал, что его неожиданно вызвали в Хоум-офис в связи с прошением об убежище. На всякий случай мы с Сашей подали заявления с описанием этой истории в полицию и решили, что на этом все и закончится.

Без подтверждения Терлюка никто не станет воспринимать всерьез наши рассказы о том, что в лондонском суде готовится покушение на Березовского.

Но я был неправ. В начале сентября судья Уоркман объявил, что следующее заседание по делу Березовского переносится с Боу-стрит в суд Белмарш, где обычно рассматриваются дела, требующие повышенных мер безопасности. Об этом попросила полиция, поскольку “возникла серьезная угроза безопасности” Бориса. Затем 11 сентября, неожиданно, безо всяких объяснений Хоум-офис сообщил, что предоставляет Борису убежище, не дожидаясь решения суда по экстрадиции – случай, в юридической практике экстраординарный. Судья Уоркман тут же постановил отказать России в выдаче Березовского без дальнейшего разбирательства по существу, поскольку теперь это лишено смысла.

Мы не понимали, что происходит. Неужели Скотланд-Ярд получил независимое подтверждение рассказу Терлюка?

Через несколько дней просочились подробности. 21 сентября в “Санди-Таймс” вышла сенсационная статья о несостоявшемся покушении прямо в зале суда. Ссылаясь на “осведомленные источники”, газета сообщила, что “агент российской разведки должен был, проходя мимо Березовского, уколоть его в руку [отравленной] авторучкой”. Звучало это вполне зловеще и вызвало в памяти известный эпизод времен холодной войны, когда агент болгарской разведки умертвил диссидента Георгия Маркова, уколов его отравленным зонтиком на мосту Ватерлоо в отместку за его критику болгарского президента Тодора Живкова. “Высокопоставленный чиновник в Уайтхолле, - продолжал корреспондент “Таймс”, - подтвердил, что в МИ-5 обратился человек, который утверждал, что был послан в Британию с заданием убить олигарха, и что делом этим занимается полиция”. Либеральная “Гардиан”, впрочем, усомнилась; ее собственный источник заявил, что “в спецслужбах считают, что подобная операция означала бы качественное усиление активности русских в Лондоне, выходящее за рамки их нынешних оперативных установок”.

Официальные инстанции хранили молчание, и мы так и не поняли, почему Борису вдруг решили дать убежище. То, что его хотели убить в суде, казалось тогда совершенно неправдоподобным – ведь мы не верили в такие вещи вплоть до отравления Саши.

- Не могу представить, что против меня хотели использовать химическое оружие, – удивлялся Борис. – Вот, допустим, ты Путин. Ты пытаешься достать меня законным способом, через суд. Ты надеешься на успех, иначе зачем было это затевать? И в то же самое время планируешь замочить меня в здании суда?! Как-то нелогично... Или у Володи полностью съехала крыша?

Борис, конечно, был рад, что все закончилось для него благополучно, но чувствовалось, что он все же раздосадован: открытого разбирательства в суде не будет, а значит он не сможет вынести свой спор с Путиным на публику в скандальном процессе в Лондоне.

Что же касается Терлюка, то в драматургии этой истории ему предстояло появиться на сцене еще раз в последнем акте – после Сашиной смерти...

Возвращение на сцену Терлюка было обставлено как драматический и захватывающий поворот сюжета – неожиданное появление загадочного свидетеля, в руках у которого ключ к тайне гибели Литвиненко. Терлюка показали в программе российского телевидения с закрытым лицом и измененным голосом под вымышленным именем “Петр”. Этот свидетель, объяснил диктор, - российский эмигрант, проживающий в Лондоне, который по просьбе Генпрокуратуры находится под защитой британской полиции. “Петр” сообщил, что Литвиненко убит по приказу Березовского, который опасался, что тот расскажет “всю правду” о получении им убежища в Великобритании в 2003 году. По словам “Петра”, Саша предлагал ему сорок миллионов фунтов за показания, что он подослан убить Бориса с помощью отравленной авторучки. Когда “Петр” отказался, Литвиненко с Гольдфарбом заманили его в японский ресторан и опоили дурманящим напитком. В бессознательном состоянии он подписал заявление, которое стало основанием для предоставления Березовскому убежища. Три года спустя Литвиненко, по словам “Петра,” стал вымогать у Березовского деньги, угрожая разоблачением, и тот организовал отравление.

Откровения Терлюка совпали с “ответным" визитом в Лондон следователей из Москвы, которые в присутствии английских коллег допросили Бориса и Ахмеда в качестве “свидетелей” по делу об убийстве российского гражданина Литвиненко. А по заявлению Терлюка Генпрокуратура возбуждила еще одно уголовное дело - о принуждении российского гражданина к даче ложных показаний.

Британские полицейские при упоминании “российского расследования” только саркастически улыбались. За несколько месяцев “сотрудничества” они убедились в том, что их московские коллеги вовсе не пытаются помочь в сборе доказательств, а строят мистификацию, зеркальное отражение британского следствия, в котором имеются свои собственные подозреваемые, свидетели, следственные действия и целый список претензий к британской стороне. В этом виртуальном расследовании каждая британская находка балансируется российской “контрнаходкой”, каждое утверждение – “антиутверждением”.

Российское “зеркальное дело” исходило из версии, будто Луговой и Ковтун не исполнители, а жертвы отравления полонием. Дозу они могли получить случайно, в момент отравления Саши, или их могли загрязнить специально, чтобы запутать следы. В этой версии злоумышленниками выступали Березовский, Закаев и я. Виртуальная реальность российского расследования в свою очередь отражалась в зеркале прессы; ведь журналисты обязаны давать “сбалансированные” репортажи, отражать все точки зрения.

Конечно, при ближайшем рассмотрении российская версия разваливалась перед лицом фактов. Консенсус общественного мнения был четко на нашей стороне, но я не переставал благодарить судьбу за то, что англичане нашли полоний: не будь полония, виртуальная версия, склеенная в Москве, имела бы все шансы затмить реальность.

Но так было на Западе, а в России все виделось иначе – значительная часть общественного мнения оказалась в кремлевском “зазеркалье”. С легкой руки Терлюка, сюрреалистичкая теория “дела Литвиненко” овладела значитльной частью российского образованного класса, и наиболее ярко отразилась в странном эпизоде с Егором Гайдаром, бывшим премьер-министром, который, однажды выступая на "Эхе Москвы", заявил, что Борис вместе со мной отравили Сашу, а некий загадочный британский "Совет старейшин" заставил Королевскую прокуратуру сфабриковать обвинения протв Андрея Лугового.

По сообщениям информационных агентств, ВГТРК обратилось в Высокий суд Лондона с просьбой не выносить решение по иску Березовского о клевете. Основание: "Слушания по этому делу проходили без участия холдинга, поскольку после отказа раскрыть журналистские источники информации, судья запретил российской телерадиокомпании участвовать в деле и, следовательно, защищаться".

В этом маневре не сразу увидишь лукавство.

Суть же дела в том, что судья Дэвид Иди забанил ВГТРК в наказание за то, что на стадии предварительного разбирательства ответчик, вопреки многочисленным уведомлениям, не явился в суд и не предоставил материалы защиты, имена своих адвокатов и т. п.

Отказ раскрыть источники информации в списке этих прегрешений не значился.

Во время слушаний по иску адвокаты Березовского попросили приобщить к делу подборку материалов РТР, в которых решение судьи приписывают "отказу назвать источник".

- Но это же неправда! - возмутился судья и приобщил материалы к делу.

Судя по всему, ВГТРК с самого начала взяла курс на неучастие в разбирательстве, которое не надеялась выиграть, чтобы создать повод для аппеляции. Что же касается поддтасовки об "отказе назвать источник", то это не более, чам пиаровская тактика для привлечения симпатий доверчивой публики.

Второе лукавство в пиаре ВГТРК это упорное игнорирование того факта, что главная претензия Березовского - утверждение в программе РТР, что он стоит за отравлением Литвиненко, а вовсе не неправда об обостоятельствах получения им убежища в Великобритании. Именно этим и объясняется повышенное внимание к процессу: решается вопрос не об убежище а об убийстве!

Решение суда по-прежнему ожидается 10 марта.