Генетика, культура и творчество в алгоритмах естественного отбора

Главная предпосылка всех расовых и трайболистских доктрин, остающаяся в подавляющем большинстве случаев в умолчаниях, обусловленных недомыслием их сторонников, состоит в том, что предполагается истинным, соответствующим объек­тивной реальности то мнение, что самим фактом своего рождения от предков, на про­тяжении многих поколений происходящих из определенной расы (племени, рода), один отдельно рассматриваемый индивид обладает всей полнотой качеств, достоинств расы (пле­ме­ни, клана — в случае родоплеменных рецидивов), что безо всяких оговорок и определяет его социальное положение.

Если утверждение о наследовании всей полноты качеств от предков и справедливо по отношению к достаточно представительной совокупности индивидов, то по отношению к случайно избранному[1] представителю расы (племе­ни, рода) оно неуместно, поскольку комбинаторика наследования признаков потом­ками от предков в работе генетического механизма в преемственности поколений способна породить индивида как с врожденными свойствами, превосходящими наивысшие показатели, прежде того имевшие место в расе (племени, роду), так и с врожденными свойствами, находящимися ниже самых низких показателей известных в прошлом.

При этом достаточно многочисленная статистическая выборка представителей расы (племени, рода) может показывать, что статистика, характеризующая расу (племя, род) в целом либо неизменна, либо смещается относительно прошлых показателей. Смещение же статистики относительно прошлых показателей может иметь место как в ту, так и в другую сторону (причем в пространстве многих контрольных параметров, которыми кто-то характеризует как расу в целом, так и каждого из её представителей), не говоря уж о том, что разброс крайних показателей в статистике также может и увеличиваться, и уменьшаться. Более углубленный анализ такой первичной статистики может показать, что эта совокупная статистика в действительности содержит в себе две и более вложенных в неё статистик, обусловленных какими-то частными показателями, признанными для каждой из них ведущими. Состав и динамика этих частных статистик, будучи выявленными, может полностью изменить представление о динамике изменения расы, полученной на основе совокупной статистики, причины чего будут понятны из дальнейшего изложения; а тем более на основе сравнения показателей малочисленной, непредставительной выборки субъектов из всего множества. Тем более не следует подменять показатели статистики показателями того или иного индивида.

Применительно к расе, возведенной в ранг «высшей», расистский постулат по умолчанию, которым мы начали этот раздел, означает, что только в её представителях достоинство человека от рождения выражено наиболее полно[2]. А в случае отождествления какой-либо “высшей” расы с биологическим видом «Человек разумный» в целом, прямо провозглашается, что достоинство человека выражено исключительно в них, поскольку только «высшая раса» — люди, а все остальные — человекообразные говорящие обезьяны (приматы), всего лишь выдрессированные средствами цивилизации людей, подражающие настоящим людям и завидующие им вследствие свой генетической ущербности и социальной неполноценности.

Однако даже, если не вдаваться в тонкости статистического анализа, утверждение об обусловленности достоинства человека его происхождением от определённых предков вне зависимости от того, провозглашено ли оно прямо, подразумевается ли оно по умолчанию, не соответствует Объективной реальности.

Действительно, в биосфере планеты Земля есть биологические виды, всякая генетически здоровая особь в которых — по одному факту своего рождения в этом виде — уже состоялась как полноценный представитель этого вида. Примером тому комары, прочие насекомые, большинство рыб, ныне живущие ящерицы. Если и не всё информационное обеспечение их поведения, то подавляющая доля алгоритмов их поведения запрограммирована генетически, является врожденной. Гибкость поведения особей минимальная — комбинаторная на основе генетической (врождён­ной) информации. Доля информационного обеспечения поведения, являющаяся результатом накопления опыта взаимодействия со средой обитания конкретной особью или некоторым множеством особей (например, стаей), — если и есть, то ничтожна мала.

Но это характерно не для всех биологических видов. Известная басня, в которой гиена, приносящая в одном помёте нескольких щенков, попрекает львицу тем, что та рождает всего лишь одного детеныша, и получает ответ: «Зато я рождаю льва», — содержит неточность и умолчание: льва из новорожденного львенка еще надо вырастить и воспитать (как, в прочем, и взрослую гиену надо вырастить и воспитать из щенка). Взрослого льва, родившегося и выросшего в зоопарке либо в цирке, невозможно внедрить в естественную для львов среду обитания: природа убьет его потому, что львенок не получил воспитания, соответствующего полноте львиного достоинства в биоценозах данного региона планеты[3], и не может войти в качестве льва в их жизнь, а в своем качестве — качестве декоративного “хищника” — в биоценозе ему нет места.

В поведении высших животных преобладает не врожденная информация, а приобретенная в процессе воспитания в детстве и накопленная особями как опыт взаимодействия со средой каждой из них. Эта информация представляет собой своего рода надстройку над фундаментом врожденного информационного обеспечения поведения (безусловных рефлексов и инстинктов). Но на одном и том же фундаменте могут быть возведены разные постройки.

Известны, пусть и не многочисленные, случаи, когда рожденные людьми особи вида «Человек разумный» были воспитаны животными (обезьянами, волками) и, став взрослыми особями, они были по своему достоинству, “личностным” качествам человекообразными (и то отчасти) представителями тех видов, в среде которых получили воспитание. Ни одна из известных попыток вернуть таких «маугли» к цивилизации, из которой они выпали в младенчестве или раннем детстве, успехом не увенчалась: все они оказались не способными к жизни в обществе без опеки и многие вскорости умерли в психологически им чуждой атмосфере общества своих единоплеменников по крови; многих из них даже не смогли научить говорить; многие из них завершили жизнь в психбольницах.

И никто из реальных «маугли» сам не вышел из леса человеком, тем более превосходящим по своим личностным достоинствам своих братьев по расе, воспитанных цивилизацией, каковой бы эта цивилизация ни была. Все судьбы реальных «маугли» говорят, что одного происхождения от той или иной расы людей, недостаточно для того, чтобы индивиду стать человеком.

Фильмы о Тарзане[4] — культовый миф, лелеющий расистскую мечту о явном неоспоримом превосходстве личности над окружающими, исключительно вследствие происхождения и принадлежности к «высшей расе». Но современные киномифы о Тарзане — жалкая поделка по сравнению с культовой легендой древности о братьях Ромуле и Реме, согласно которой их вскормила и воспитала волчица, после чего они вышли из леса основателями новой цивилизации — Рима. Невозможность повторения в обыденной жизни этого сюжета о братьях-«маугли», ставших основоположниками цивилизации и признанных в таковом качестве цивилизуемыми, в сочетании с его культовым характером придавала Риму ореол непосредственно божественного учреждения его мощи и по-своему мессианского характера на протяжении всей его много­веко­вой дохристианской истории. Но эта же ложь закрыла дорогу древнему Риму в будущее, которое римляне уничтожили сами же культом на аренах своих цирков зверских забав для тех, кому дано было Свыше стать людьми: получать эмоциональную подпитку и хорошее настроение от зрелища убийства гладиаторами друг друга и от поедания хищниками на арене людей — это не ведёт народ к человечности.

Какие биологические алгоритмы стоят за этими реальных примерами? — Без ответа на этот вопрос невозможно ответить и на вопрос о том, в чём конкретно и вследствие чего выражается полнота достоинства человека, а равно вследствие чего обретение полноты достоинства человека для индивида и их обществ оказывается невозможным. И это — основной вопрос социологии и биологии[5], на который традиционные научные школы Запада и Востока, а также разноплеменного знахарства и шаманизма ответа не дали.

А вопрос поставлен прямо уже давно: еще Диоген (около 400 — 325 гг. до н.э.) ходил по тогда еще эллинскому городу Синопу[6] днём с зажженным фонарем и на недоуменные вопросы сограждан, «почему днём с фонарем?», он отвечал просто: “Ищу человека…” И это следует понимать в том смысле, что он не находил среди них никого, кто бы отвечал его представлениям о том, каким дóлжно быть человекам[7]. И для ответа на этот вопрос, прежде чем вникать в социологию, необходимо обратиться к общей биологии.

Важнейшим элементом нынешней биосферы планеты является хромосомный аппарат клеточных ядер, свойственный подавляющему большинству её биологических видов. Хотя хромосомный аппарат важнейший компонент в биологии большинства видов в биосфере Земли, но он не представляет собой весь генетический механизм (механизм передачи наследственной информации) не только вида в целом, но и отдельно рассматриваемой особи. И то, что он представляет собой только одну из компонент генетического механизма вида в целом, необходимо помнить всегда, когда заходит речь о наследственности, поскольку в генетике всякого вида и биосферы в целом есть явления, не объяснимые на основе комбинаторики передачи генов вместе с хромосомами из организмов родителей в организмы их детей. В генетическом механизме вида, включающем в себя процессы, протекающие и на уровне структур биополей, и на уровне структур вещества, хромосомный аппарат участвует в осуществлении двух жизненно необходимых для существования всякого биологического вида функций.

Во-первых, он передает от организмов-родителей к организмам-потомкам в преемственности поколений генетически обусловленную — врожденную информацию, большей частью касающуюся строения молекул вещества их тел, что определяет, прежде всего, телесные характеристики особи и многие её прочие возможности.

Удельный вес искажений при передаче генетической информации на основе хромосомного аппарата в естественных условиях достаточно низок, вследствие того, что в клетках имеются механизмы восстановления поврежденных разными мутагенными факторами участков хромосом (это — одно из средств, обеспечивающих устойчивость видов в биосфере на протяжении смены многих поколений).

Во-вторых, те искажения генетической информации, которые не успевают вовремя устранить внутриклеточные и общевидовые системы защиты и восстановления информации в хромосомном аппарате, частично также необходимы для обеспечения сохранения и развития вида в биосфере. Эта сторона функционирования хромосомного аппарата нуждается в пояснении.

Искажения генетической информации в хромосомах — мутации — в большинстве своем возникают вследствие воздействия на молекулы ДНК в хромосомах внешних факторов: физических полей, химических соединений, не свойственных нормальной физиологии клетки и т.п. Часть мутаций является генетическими дефектами, поскольку особи, имеющие их в своем генотипе, оказываются либо нежизнеспособны, либо неплодны, либо имеют пониженный потенциал здоровья и развития. Такого рода мутации носят название генетического груза. В каждой популяции присутствует некоторая доля генетически отягощенных особей — это естественно для биосферы.

В достаточно многочисленных популяциях всегда присутствует генетически устойчивое ядро, обеспечивающее воспроизводство новых поколений и генетически отягощенная, вырождающаяся, деградирующая в последующих поколениях периферия. Но между ними нет непроходимой пропасти: граница между ними в преемственности поколений носит статистически обусловленный комбинаторикой хромосомного аппарата характер, вследствие чего потомки представителей генетического ядра могут пополнить собой вырождающуюся периферию, а потомки вырожденцев могут войти в генетическое ядро будущих поколений. Генетическая катастрофа в популяции — исчезновение генетически устойчивого ядра, обеспечивающего подстройку вида к медленно (по отношению к смене поколений) меняющимся условиям среды обитания.

Некоторые мутации не оказывают непосредственного влияния на возникновение генетически обусловленных дефектов в организмах и ведут только к возникновению у особей вида своеобразных черт, ранее в популяции не встречавшихся. Кроме того, часть мутаций в одних условиях (как внешних, так и внутренних, генетически обусловленных) может выступать как генетический груз, а в других как очень полезный признак. Это всё в совокупности называется ненаправленной изменчивостью, и она играет важную роль в поддержании устойчивости биоценозов и биосферы в целом.

Каждый биологический вид находится во взаимодействии с остальной биосферой и всей природой в целом, находится под их давлением, и сам оказывает давление на них. Характер этого давления на вид меняется в силу подчиненности биосферы геологическим процессам на Земле и энергоинформационным ритмам Космоса. Частоты некоторых из этих процессов значительно ниже, чем частота смены поколений в любой из генеалогических линий вида. Благодаря такому соотношению частот внешних (по отношению к виду) процессов, ненаправленная изменчивость выливается в подстройку генотипа вида под медленно (по отношению к смене поколений) меняющиеся условия среды обитания. Таков механизм естественного отбора, предопределяющий вероятностно-статистически гибель одних особей и развитие других в конкретно сложившейся обстановке: сложись другая обстановка — статистика гибели и развития особей была бы другой.

Но есть в природе процессы, принадлежащие диапазонам частот более высоких, чем частота смены поколений в генеалогических линиях. К изменению характера давления на вид, ими вызванного, должна быть приспособлена каждая особь вида. В противном случае популяция, столкнувшись с такого рода давлением внешней среды, к которому не успевает подстроиться генотип при смене поколений, и к которому особи вида не приспособлены, понесет ущерб, вплоть до исчезновения вида из биосферы. Это может нанести ущерб многим другим видам живых организмов, связанным с первыми пищевыми цепями (кто кого ест; научный термин для их обозначения — «трофические цепи»). Так может измениться целый биоценоз, и в принципе — вся биосфера.

Реакция биологического вида на внешнее давление среды проявляется двояко: во-первых, изменением потенциала развития особей вида, обусловленным подстройкой генотипа в процессе естественного отбора; во-вторых, поведенческой реакцией особи на воздействие среды обитания, направленное непосредственно на особь. И тот, и другой тип реакции биологического вида требует информационного обеспечения. У разных биологических видов характер этого информационного обеспечения отличается прежде всего объемами поведенческой информации:

·       передаваемой генетически от поколения к поколению;

·       усваиваемой конкретной особью в течение её взросления и взрослой жизни;

·       их соотношением.

У высших видов объем внегенетической информации, лежащей в основе поведения их особей, намного порядков превосходит объем врожденной поведенческой информации.

У взрослого человека объем внегенетически обусловленной (глав­ным образом социально обусловленной) индивидуальной поведенческой информации подавляет генетически обусловленную информацию до такой степени, что большинство населения, по крайней мере, городского, уже не чувствует и не осознает своей индивидуальной принадлежности даже к одному из множества видов живых организмов, не говоря уж о своей принадлежности к биосфере Земли в целом и об обусловленности жизни каждого из них и жизни их потомков объектив­ными предопределённостями бытия биосферы. Кроме осознанных связей нарушаются и бессозна­тельные психические и общебиологические связи с природой, поскольку город, будучи не только изолятором от биополей природы, но и генератором техногенных полей, представ­ляет собой один из мощнейших мутагенных факторов, а генетический аппарат человека раз в 50 чувствительнее к ним, чем аппарат пресловутой мушки дрозофилы. Так человек противопоставляет себя Природе. Это противопоставление и является непосредственной причиной глобального биосферно-экологи­ческого и прочих частных глобальных кризисов.

Увеличение относительного и абсолютного объема внегенетически обусловленной поведенческой информации сопровождалось расширением приспособительных возможностей особей видов, уменьшением индивидуальной зависимости их особей от изменений условий среды обитания.

Поведенческие реакции особей видов, у которых преобладает генетически обусловленное поведение, не отличаются разнообразием. По этой причине негибкость поведения особей вида, влекущая их гибель, компенсируется большой плодовитостью, ростом пассивной и активной защищенности к воздействию неблагоприятных факторов, что просто необходимо для существования такого вида. Период детства особей в таких видах или же отсутствует, или же весьма короток. Если возникает фактор, под давление которого генотип популяции при смене поколений подстроиться не успевает, то популяция гибнет.

Необходимость освоения больших объемов внегенетически обусловленной поведенческой информации сопровождается появлением детства, в течение которого особь на­капливает жизненно необходимый минимум этой информации либо индиви­ду­аль­но, либо под опекой взрослых особей.

Если возникает фактор, под воздействие которого генотип популяции такого вида не может успеть подстроиться при смене поколений в случае исключительно генетически обусловленных (т.е. единообразных у разных особей) поведенческих реакций, то популяция может сохраниться благодаря разнообразию поведенческих реакций её особей, обусловленных индивидуально внегенетически. Это ведет к снижению ущерба, наносимого популяции данным фактором, и увеличивает время, в течение которого генетически устойчивое ядро популяции потенциально может подстроиться на уровне хромосомного аппарата к воздействию данного фактора. То же касается и выживания популяций при стихийных бедствиях и природных катастрофах в ареале их обитания.

Потенциал развития каждой особи биологического вида, в поведении которого объем внегенетически передаваемой информации значителен, по всем качествам, характеризующим особь, генетически обусловлен, хотя он может и не раскрыться, не наполниться реальным содержанием, если условия среды обитания к этому не располагают, что и проявляется в судьбах реальных «маугли». По отношению же к популяции генетическая обусловленность и потенциал её освоения подчинены вероятностным предопределённостям, отражаемым в статистических закономерностях свершившегося[8].

Это в полной мере касается и человека — биологического вида, несущего наибольший абсолютный и относительный объем (по сравнению с другими видами живых организмов биосферы Земли) внегенетически обусловленной поведенческой информации, обеспечивающей наибольшую гибкость поведения в быстро меняющейся обстановке. Но виду «Человек разумный» присущи и особенности, которыми не обладает ни один из прочих видов, в генетической программе которых заложено детство и воспитание (обучение) старшими поколениями младших. Наиболее зримых особенностей две:

·       человеку генетически свойственна способность к осмысленной членораздельной речи, благодаря которой младшим поколениям становится осознанно доступным опыт тех предков, которые не были их современниками и не могли передать им свой жизненный опыт в непосредственном общении. Во всех остальных биологических видах обучение и передача опыта от особи к особи в некоторой форме, требует их непосредственного общения.

·       человеку генетически свойственна способность к творчеству.

Но если генетическая способность к осмысленной членораздельной речи, при жизни в обществе реализуется большей частью всегда, то способность к творчеству оказывается востребованной общественной жизнью далеко не всегда, и потому не всегда она и реализуется. Более того, некоторые типы организации общественной жизни (общественно-экономические формации) злоумышленно построены так, чтобы подавлять реализацию и развитие творческих способностей людей, в них живущих.

Благодаря способности к творчеству возможная индивидуальная и коллективная реакция представителей вида «Человек разумный» на неприятное для них воздействие среды качественно отличается от реакции на неприятные для них воздействия среды представителей других видов.

Если классифицировать разнообразие реакций на неприятное воздействие среды, то для большинства биологических видов его можно разделить на три класса, названия которым мы дадим условные: «напасть», «убежать», «принять воздействие на себя, оставаясь самим собой».

К этим трем условно названным классам индивидуальной и коллективной реакции на воздействие Объективной реальности у вида «Человек разумный» добавляются еще два, обусловленных генетически заложенной способностью к творчеству: «внести в среду что-то новое, изменив качества среды» или «обрести в себе что-то новое, изменив качество себя». В результате такого рода творческого акта прежде неприятный фактор либо вообще не способен оказать воздействие, либо оказывает существенно меньшее воздействие, либо перестает быть неприятным, хотя человек продолжает находиться в пределах его досягаемости.

Кроме творческой реакции на неприятные воздействия среды, человек способен к оказанию творческого воздействия, исходя из свойственного ему предвкушения приятного как в процессе самого творчества, так и в результате последующего взаимодействия со средой, измененной его творческой деятельностью.

При этом неправильно было бы думать, что способность к творчеству обусловлена разумом как таковым. Животные разумны, хотя и по-разному, и это будет отрицать только тот, кто не знает их жизни ни в природе, ни в домашних условиях вместе с человеком. Кот может совершить интеллектуальный подвиг и догадаться о том, что для того, чтобы ему выйти из комнаты, необходимо прыгнуть на дверную ручку, повиснуть на ней, после чего дверь откроется, поскольку, когда ручка повернется, то защелка не будет запирать дверь, и та повернется на петлях.

Но разум животного во всех случаях действует в границах возможного, не им установленных, а сложившихся вокруг него. Вопрос же о творчестве сводится к вопросу о том, позволено ли разуму самому определять и назначать новые границы возможного для себя. Разуму человека это позволено Свыше.

Творчество людей качественно изменяет характер процессов, протекающих в биосфере планеты. Если посмотреть на жизнь региона, в котором нет места творчеству человека в силу каких-то причин (либо туда вообще не доходят последствия человеческой деятельности, как длительное время жили биоценозы в Антарктиде; либо где человек не испытывает потребности к дальнейшему творчеству, что имеет место в первобытных культурах каменного века, сохранявшихся в тропиках неизменными до начала ХХ века; либо где всё время уходит на обеспечение жизнедеятельности, как у народов крайнего Севера), то в биоценозах происходит циклическое колебание численности каждого из видов и пропорций численности разных видов, обусловленное энергоинформационными ритмами Земли и Космоса. Если рассмат­ривать жизнь регионов на более длительных интервалах времени, то во многих из них можно увидеть циклическую смену биоценозов: леса сменяют саванны, потом на смену лесам снова приходят саванны и соответственно миру растительности сменяется животный мир, под воздействием которого меняется мир растительный, и цикличность повторяется снова и снова с периодами от нескольких десятков до нескольких сотен лет. И ритмика процессов такого рода сохраняется неизменной в соответствующих фазах еще более продолжительных геологических процессов и в интерва­лах между геологическими и астрофизическими катастрофами (извержения вулканов, поднятия и опускания суши, смещение полюсов, попадания в планету астероидов и т.п.), изменяющими подчас весь облик биосферы планеты, а не только её отдельных регионов.

Человеческое творчество способно вписываться в эту естественную ритмику, но способно и изменить её характер как в масштабах жизни биоценозов региона, так и в масштабах биосферы в целом, что может вывести их из устойчивого режима жизни и перевести в другой какой-то устойчивый режим. При этом человек способен придать биосфере такое качество, что самому ему — такому, какой он есть сейчас, — в новой биосфере места (называ­емого в научной терминологии «экологи­чес­кой нишей») не будет, а процесс изменения биосферы к неприемлемому для нынешнего человека виду может протекать столь быстро, что генетический механизм вида «Человек разумный» окажется слишком медлительными, чтобы успеть приспособиться к этим изменениям. В этом и состоит опасность биосферно-экологичес­ко­го кризиса современности.

Но человеческое творчество способно изменить и самого человека в пределах предопределённого Свыше генетически заложенного потенциала его развития (в диапазоне от персонального до общевидового). При этом генетически заложенный потенциал развития будет освоен, что эквивалентно завершению истории нынешней глобальной цивилизации и переходу преобразившегося таким путем человечества к иному качеству личной и общественной жизни.

После того, как мы определились в понимании творчества и широкого спектра возможностей его воздействия на биосферу планеты, можно определить и понятие «культура», и как следствие, определиться и в понимании соотношения генетического и культурного факторов в жизни человеческих обществ и обусловленности ими обоими достоинства человека.

Культура — вся генетически не передаваемая в готовом к использованию виде информация, представляющая собой результат творчества прежних поколений. Генетически передаётся потенциал к несению культуры, унаследован­ной от предков на основе социальной организации, и потенциал твор­чества, т.е. дальнейшего развития культуры. При этом культу­ра, будучи порождением самих людей, воплощаясь в веществе (так называемая материальная культура) и в физических полях (большей частью так называемая духовная культура), излучае­мых людьми и их техносферой, предстает как фактор давления среды обитания на все виды живых организмов, включая и само человечество.

Это давление культуры на биологические виды, и прежде всего, на само человечество и его подгруппы по своему характеру трояко:

·       во-первых, достижения (атрибуты) культуры, неизменно свойственные ей на протяжении жизни многих поколений;

·       во-вторых, достижения культуры одноразового импульсного характера, заявляю­щие о себе на протяжении жизни одного поколения;

·       в-третьих, достижения (атрибуты) культуры высокочастотного характера (по отношению к частоте обновления поколений).