Чем грозят России нефтяное эмбарго и потолок цен

На следующей неделе мировой нефтяной рынок снова изменится. С 5 декабря вступает в силу эмбарго на поставки российской нефти в ЕС — России придется искать новых покупателей на 1 млн баррелей в сутки, которые до сих пор поставляются в Европу. В пятницу вечером европейцы наконец договорились и о важнейшей сопутствующей мере — потолке цен на российскую нефть, который по замыслу должны будут соблюдать компании из Китая и Индии, если они хотят сохранить доступ к услугам европейских страховщиков и судоходных компаний. Потолок убережет рынок от ценового шока, который иначе мог бы наступить с 5 декабря, но ограничить российские нефтегазовые доходы сильно не сможет.

Нефтяное эмбарго ЕС

Главная причина возможных потрясений на нефтяном рынке — вступление в силу с 5 декабря одобренного еще в мае запрета на морской импорт в Европу сырой нефти из России. Вторая часть эмбарго — запрет на импорт нефтепродуктов — вступит в силу с 5 февраля. Запрет касается только поставок морем — но на них приходится 75% всего российского нефтяного экспорта в ЕС.

До СВО в Европу продавалось 50–70% российских нефти и нефтепродуктов, не менее 4 млн баррелей в сутки из 8 млн б/с совокупного российского экспорта. К октябрю, по оценке Международного энергетического агентства (МЭА), объем российского экспорта в Европу снизился примерно до 2,5 млн б/с.

После 5 декабря из этого объема выпадет 1 млн б/с сырой нефти, а после 5 февраля 2023-го — еще 1,1 б/с нефтепродуктов. Останется только 300 тысяч б/с, которые получают через трубопровод «Дружба» Венгрия, Чехия и Словакия (для них в санкционном пакете ЕС было сделано исключение). До войны по «Дружбе» прокачивалось более 1 млн б/c, крупнейшими покупателями были Германия и Польша.

Откуда взялся потолок цен

Именно вступление в силу нефтяного эмбарго ЕС сделало необходимым (по крайней мере, по мнению предложивших эту идею США) установление потолка цен на российскую нефть. В пятницу вечером страны ЕС после трудных переговоров, занявших 10 дней, договорились установить его на уровне $60 за баррель. Каждые два месяца эта цена будет пересматриваться, но ее уровень должен быть как минимум на 5% ниже среднерыночной цены российской нефти (ее предположительно будет определять Международное энергетическое агентство).

Ценовой потолок понадобился из-за того, что с 5 декабря в ЕС вступает в силу не только запрет на импорт российской нефти, но и запрет для европейских судоходных компаний на ее перевозку, а для страховщиков — на страхование. Это выводит историю за рамки ЕС — европейские компании обслуживают 50% мирового рынка танкерных перевозок и 90% рынка их страхования. Вступление в силу этих запретов без каких-либо корректировок могло бы привести к резкому взлету цен на нефть на мировом рынке.

Чтобы не допустить этого, сразу после одобрения эмбарго ЕС министр финансов США Джанет Йеллен предложила установить потолок цен на российскую нефть и разрешить страховым и судоходным компаниям обслуживать сделки, заключенные по цене не выше этого потолка. Это должно было решить сразу две проблемы — не допустить роста мировых цен на нефть, из-за которых на Западе разогналась инфляция, и ограничить нефтегазовые доходы российского бюджета.

Как это должно работать

Парадокс состоит в том, что соглашение о соблюдении ценового потолка подписали только члены G7 и ЕС, а также Австралия — страны, которые или и так уже отказались от российской нефти, или откажутся от нее с 5 декабря. Реальный успех начинания будет зависеть от того, как себя поведут главные покупатели российской нефти — Китай и Индия, на которых сейчас приходится две трети российского экспорта. Присоединяться к соглашению о ценовом потолке или каким-либо образом его официально поддерживать они не собираются.

Россия с самого начала заняла последовательную официальную позицию — в страны, которые будут соблюдать соглашение о ценовом потолке, нефть поставляться не будет. На практике эта позиция распространяется только на страны Европы (а главный пострадавший — «Лукойл», который теперь вынужден то ли продавать, то ли сдавать государству свой НПЗ в Италии). С азиатскими покупателями российским компаниям придется работать в любом случае.

Самим авторам идеи ценового потолка официальная поддержка Китая и Индии и не нужна — они рассчитывают на рыночные механизмы. «Мы ни в коем случае не требуем, чтобы Россия продавала нефть ниже потолка. Россия может идти и продавать нефть, используя [брокерские, страховые и шиппинговые] услуги альтернативных поставщиков. Но это обойдется России дороже. А покупатели будут знать о существовании потолка цен и будут требовать цен не выше потолка — так наши цели будут выполнены», — объяснял концепцию в октябре ответственный за потолок цен замминистра финансов США Уолли Адейемо.

Почему именно $60 и почему к этой цене так много вопросов

Авторам концепции ценового потолка вопрос о его уровне казался очевидным: цена отсечки должна быть ниже рыночной, но не намного — чтобы у России сохранялись стимулы для продажи нефти по цене потолка или ниже.

На уровне G7, в которую входят крупнейшие экономики Европы (Великобритания, Германия, Франция и Италия), согласовать диапазон потолка $60–70 за баррель удалось легко. Но утвердить ее на общем голосовании 27 членов ЕС (любое решение, меняющее санкционный режим, требует единогласного одобрения) оказалось намного труднее.

Переговоры послов стран ЕС о ценовом потолке заняли 10 дней. Сразу выявились две радикальные группы. Греция и Мальта, управляющие большими флотами танкеров, настаивали на максимально высоком уровне $70 за баррель, который сохранил бы доходы их судоходных компаний. Польша и страны Балтии, традиционно находящиеся в авангарде борьбы с Россией, требовали, чтобы потолок находился недалеко от уровня себестоимости добычи нефти в России — хотя бы на уровне $30–40.

Согласованная в итоге цифра $60 — победа второй фракции. Но на фоне текущих рыночных цен она выглядит сомнительно. Пока шли переговоры, российская нефть в ожидании европейского эмбарго дешевела и в последнюю неделю ноября достигла минимума — баррель Urals с поставкой в порту Приморск под Санкт-Петербургом продавался по $45,3. Эта цифра дала скептикам основания заявить, что потолок оказался выше рыночной цены и таким образом не имеет никакого смысла — кроме разве что гарантированной возможности для США объявить о том, что Россия соблюдает предложенный Вашингтоном потолок. Впрочем, такая низкая цена Urals может оказаться и временной аномалией. В среднем в ноябре, по  данным  Минфина, средняя цена барреля Urals составила $66,5.

Но на самом деле ситуация еще сложнее. Единой среднерыночной мировой цены для российской нефти не существует — в один и тот же день 30 ноября, когда баррель Urals в Приморске продавался по $48, второй российский сорт ESPO (более качественная нефть из трубопровода ВСТО) на Дальнем Востоке уходил азиатским покупателям по $73 (североморская Brent в тот же день стоила $88). В этом разрыве отражено не столько разное качество российских сортов, сколько разница в цене транспортировки конечному покупателю в Китае. Но единый эффективный ценовой потолок при спреде в $25 за баррель между разными российскими сортами установить трудно.

Будет ли эта конструкция работать

Соглашение о ценовом потолке точно решит свою первую и главную задачу — не даст состояться полному запрету на работу с российской нефтью для европейских страховых и судоходных компаний. Но с выполнением второй задачи — ограничения российских нефтяных доходов — могут возникнуть проблемы.

Против критики ценовой отсечки $60, оказавшейся выше рыночной цены Urals, у американцев есть контраргументы: во-первых, эта цифра будет регулярно пересматриваться, а во-вторых, цены на российскую нефть так сильно упали именно на фоне обсуждения ценового потолка.

Но это не единственная и не главная проблема схемы, придуманной США. Ее успех во многом будет зависеть от того, насколько велико будет желание и готовность России и азиатских покупателей обходить запреты. Возможных способов обхода много, говорится в записке для клиентов аналитика Credit Suisse Александра Коляндра. Во-первых, покупатели могут начать страховать перевозки российской нефти в Азию у российских или азиатских страховщиков. Но успех этой стратегии будет зависеть от того, разрешат ли проход судов с такой страховкой страны, контролирующие ключевые точки на пути из российских портов в Азию, — Дания, Турция и Египет.

Во-вторых, если покупатели российской нефти будут готовы пойти на более рискованные шаги, есть и другие способы манипулировать ценой — например, компенсировать прописанную в контракте низкую стоимость нефти дополнительными контрактами на консалтинг. Эффективность ценового потолка будет зависеть от усердия западных регуляторов в борьбе с такими схемами и готовности США применять вторичные санкции к компаниям из Китая и других азиатских стран, отмечается в записке.

Дополнительный фактор риска для Запада — позиция ОПЕК, связанной с Россией соглашением ОПЕК+. Экспортеры нефти, естественно, крайне негативно относятся к перспективе появления картеля импортеров, диктующего мировому рынку уровень цен. Ближайшая встреча ОПЕК+ пройдет уже в эти выходные, но на этот раз, по словам делегатов, картель не будет менять квоты на добычу — он подождет результатов вступления в силу эмбарго ЕС на российскую нефть и ценового потолка.

Что мне с этого?

Как отразятся вступление в полную силу европейских санкций и введение потолка на доходах российского бюджета, предсказать трудно — слишком много непредсказуемых факторов сейчас действуют на мировом рынке. Но от эмбарго и ценового потолка пока не стоит ждать катастрофы. И имеющиеся сейчас цифры, и опыт адаптации российских экспортеров к санкциям 2022 года, и осторожность западных стран говорят об одном: ждать того, что российские нефтегазовые доходы в 2023 году резко обвалятся, не стоит. Снижение их на 23,3% уже заложено в утвержденном на следующий год бюджете.

Петр Мироненко