К чему приведет сокращение социальных льгот

Менять распределение социальных льгот можно ради экономии бюджета или для помощи наиболее нуждающимся. Но пока в каждом министерстве используется свое определение семьи, больше шансов для первого варианта.

Бедных становится больше

Задача экономить государственный бюджет становится все более насущной. Минфин недавно опубликовал доклад, в котором сформулировал предложения по сокращению социальных расходов. Минтруда и социального развития ответило своим законопроектом оптимизации отдельных социальных льгот. Оба министерства считают, что введение критериев нуждаемости увеличит эффективность и справедливость социальных расходов.

Правда, Минфин путается в показаниях относительно влияния социальных расходов на бедность. В одном месте отмечается, что социальные расходы внесли существенный вклад в сокращение бедности (практически в три раза, с 29% до 11%). В другом — что уровень бедности населения снижается крайне медленно.

Сокращение бедности до 2008 года в основном опиралось на экономический рост и повышение заработной платы в бюджетном секторе, а в период с 2009 по 2014 год — на ускоренный рост пенсий, адресную поддержку неработающих пенсионеров и рост минимальной заработной платы. Опережающий рост зарплат у бюджетников выводил врачей и учителей в средний класс.

После 2008 года усилия, на первый взгляд, привели к незначительному сокращению уровня бедности — на 3 процентных пункта. Но если бы их не было, то бедность, наоборот, выросла: по аналогии с ситуацией 1995 года, когда мерами сокращения бюджетных расходов пытались улучшить макроэкономическую ситуацию на 3–4 процентных пункта.

Сегодня речь идет не об удержании социальных расходов на прежнем уровне, а об их сокращении. Даже без этих мер в первом квартале 2015 года, по сравнению с аналогичным периодом прошлого года, число бедных выросло на 3,1 млн человек. Следовательно, сокращение социальных расходов, даже с расширением критериев нуждаемости, приведет к дальнейшему росту бедности.

Нуждаемость — не всегда бедность

У нас в стране бедные (те, кто имеет доходы ниже прожиточного минимума) — не являются приоритетной группой получателей социальной помощи. Существует четыре вида выплат, предоставляемых на основе контроля доходов:

— жилищные субсидии для малообеспеченных семей

— доплата до величины регионального прожиточного минимума для пенсионеров

— региональные адресные программы для бедных

— ежемесячное пособие для детей

Но нуждаемость — это не всегда бедность. Если речь идет об инвалидах и лекарствах, то здесь другие критерии нуждаемости. Сегодня практически все бедные получают какие-либо социальные выплаты, но их недостаточно для сокращения уровня бедности. В основном они влияют на снижение глубины бедности, но чаще этот эффект минимален. Например, ежемесячное пособие на ребенка сегодня получают порядка 9 млн детей, а его средний размер составляет 500 руб. в месяц, или 5,2% от прожиточного минимума. Только десятикратное увеличение превратит пособие в работающий инструмент снижения уровня бедности. Реально влияет на снижение бедности только доплата пенсионерам.

Как считать доход семьи?

Критерии нуждаемости до настоящего времени не разработаны.

Сейчас в спешке вносятся разные предложения, но за ними не стоит какая-то серьезная проработка — и это гигантская проблема возможной реформы.

Пока даже нет внятного ответа на вопрос, как считать душевой доход в семье. Учитывать скрытые доходы или нет? Нет ответа и на вопрос, кого считать членом семьи, доходы которых учитываются при определении душевого дохода. Это все зарегистрированные по определенному адресу, связанные кровным родством? Пока для каждой программы используется свое определение семьи, а получатели помощи уже запутались в ответе на вопрос, какой у них душевой доход. Поэтому вероятность того, что при переходе к критериям нуждаемости помощь получат опять не те, кто действительно нуждается, очень высока.

В пакете законопроектов Минтруда переход на проверку нуждаемости предложен только региональным программам. Причем в случае детского пособия это запоздалое решение, социальных и финансовых эффектов здесь не будет. Единственное, где пройдут серьезные изменения, — это привязка компенсации родителям платы за детские дошкольные учреждения к уровню доходов.

Бедность — субъективное ощущение

Самая серьезная новация — это отмена знаменитого закона о монетизации льгот. Пока непонятно, для чего принимается данное решение: либо чтобы следующим шагом отменить или кардинально уменьшить категориальные льготы и улучшить параметры бюджета, либо, действительно, чтобы помочь наиболее нуждающимся. Речь идет о ежегодных расходах на уровне 720 млрд руб., выплачиваемых 37 млн человек. Поскольку попытки ответственных разработок критериев нуждаемости блокируются, больше шансов для первого варианта.

Сегодня душевые доходы большинства получателей категориальных льгот выше прожиточного минимума (ПМ) и сконцентрированы в промежутке от 1,5 до 2,5 ПМ. В основном это граждане старше трудоспособного возраста, и субъективно они ощущают себя бедными. Есть множество определений бедности, и одно из них — это субъективные ощущения людей. Именно это определение имеет значение для системы социальной защиты, и отклонение от него при принятии управленческих решений провоцирует социальную напряженность.

Бедный средний класс

Сокращение расходов в условиях кризиса — важная тема для диалога. Но еще важнее — это новые источники роста. Сакрализация экономии бюджета создает барьеры для развития, поскольку любая попытка развиваться трактуется как нецелевое расходование средств. Своим стремлением сэкономить, а именно не дать руководителям потратить ни рубля без инструкции Минфина, и то, что удалось сэкономить на расходах — изъять, чиновники убивают всякую инициативу бизнеса в социальных секторах

Вспоминается одно лонгитюдное исследование бедности: обедневшие домашние хозяйства сначала стремятся сохранить приемлемый уровень жизни, ища новые источники доходов, потом больше думают об экономии, чем о занятости, а затем только о помощи. Кажется, мы плавно переходим на второй этап. Если в результате экономии средний класс станет бедным, а этот процесс уже начался (в мае реальные доходы упали до 92,7% от уровня мая предыдущего года, а в первом квартале бедность выросла на 3,1 млн руб.), то он перестанет быть потенциалом и движущей силой несырьевой модели развития.

Разве к этому результату мы стремимся?