Нам нужно немного Обамы...

Внешняя политика Обамы, особенно на Ближнем Востоке, много обсуждалась и не раз подвергалась критике.

Мы были одними из тех, кто сыпал самыми резкими оценками.

Утверждая, что «он ничего не смыслит во внешней политике», мы обвиняли его в «неспособности понять регион», «невмешательстве в Сирию», «несопротивлении перевороту в Египте», «сближении с диктаторами в регионе». 

Однако если отбросить все этические, гуманитарные измерения данного вопроса и взглянуть на него только с точки зрения реальной политики, то, возможно, Обаму следует назвать подлинным гением международных отношений. Самым успешным американским президентом. Настоящим реалистом, которому позавидовал бы сам Макиавелли. Истинным патриотом, уберегшим свою страну от хаоса на Ближнем Востоке, избежавшим войн, в которых он мог не одержать победу, поставившим в приоритет идеологию национальных интересов и такую идеалистическую, но дорогостоящую политику, как «экспорт демократии»...

Возможно, и нам не помешало бы немного Обамы. 

Пусть его бесконечно долго осуждают за «пассивность в региональных вопросах» и «отстраненность Америки от внешнего мира». Он настаивает на том, каждый шаг должен быть сделан вместе с союзниками. 

В то время как мы говорили о «драгоценном одиночестве» и протежировали радикальных исламистов вопреки нашим союзникам, он ждал решения Европы, реакции ООН для того, чтобы осуществить вмешательство в Ливию. Он мобилизовал своих союзников, чтобы изолировать Иран, проучить Путина. 

Все вокруг вторили ему: «Ты отдаешь Ближний Восток России и Ирану, слишком большая пустота образовалась в регионе». Но он знал пределы своей силы.

Мы повторяли: «Турция возглавит волну изменений на Ближнем Востоке и останется в авангарде этой волны». А он отмечал: «Америка не может везде и всюду решать проблемы. Мы готовы помочь, но сначала иракцы, сирийцы, ливийцы должны защитить свои страны сами».

Все порочили его за то, что, осыпая бомбами ИГИЛ («Исламское государство Ирака и Леванта»), он действует совместно с саудитами, обезглавившими гораздо больше людей и напрочь забывшими о правах человека. Проповедуя демократию, он продолжает союзничать с путчистами в Египте. Между тем американский президент с холодным как лед прагматизмом и словами «того требуют наши национальные интересы» садился за стол переговоров с Ираном.

Когда из-за нашей болезненной любви к «Братьям-мусульманам» наши бизнесмены покинули Ливию и Египет, а страны Персидского залива прекратили свои инвестиции в экономику, мы упорствовали: «Наши двери открыты для ХАМАСа и „Братьев-мусульман“». Тем временем он, чтобы ограничить влияние Китая, работал с авторитарными режимами в Бирме и Вьетнаме.

Чтобы упростить уход американских войск из Афганистана, он был толерантен к автократам в Средней Азии, двурушничеству Пакистана.

Он был готов работать с правительством «Братьев-мусульман», пришедших к власти после низложения Мубарака, равно как и со свергнувшим их власть Ас-Сиси. «Египет для нас настолько важен, что мы не можем позволить себе пойти на разрыв отношений с ним», — подчеркивал Обама. 

Ни в один конфликт он не входил с закрытыми глазами. 

Когда мы порывались помогать сирийской оппозиции и содействовать предвыборной кампании Мурси, отправляя советника в Египет, он заявлял: «Мы не можем, закрыв глаза, вооружать сирийскую оппозицию, сначала надо понять, что это за группы».

Ведя борьбу с ИГИЛ, крупнейшей, по его мнению, угрозой для национальных интересов Америки, он сводит к минимуму участие своей страны, и то, что ей будет не под силу, поручает другим.

Самую сложную часть борьбы с ИГИЛ в Ираке и Сирии он оставляет Ирану, курдам, шиитским боевикам. 

На все возмущения конгресса о «недостаточной защите Израиля» он отвечает: «Я — президент США, я не могу слепо поддерживать израильскую политику, наносящую вред интересам Америки». 

Несмотря на столь жесткий и холодный прагматизм, внешняя политика Обамы не лишена ценностей, идеалов. 

Например, Ливия — не из тех стран, что обладают колоссальной стратегической важностью для Америки. И вмешательство в Ливию он совершил прежде всего по гуманитарным соображениям.

Но только после того, как просчитал риски, наметил реалистичный курс действий в этом направлении, приобрел уверенность в том, что достигнет своих целей, и заручился поддержкой своих союзников.

Если, отбросив в сторону гуманитарные тревоги и демократические ценности, мы попытаемся подойти к этому вопросу через призму реальной политики и американских национальных интересов, то едва ли согласимся с весьма расхожим мнением о том, что внешняя политика Обамы — это история сплошных неудач. 

Давайте попробуем хотя бы ненадолго отойти от укоренившегося у нас антизападничества и перестанем проклинать все, что делает Америка.

На несколько минут представим себе, что в регионе, где американская оккупация Ирака взрастила радикальный исламизм, Вашингтон, стремясь свергнуть Асада, осуществляет военную интервенцию в Сирии. Допустим, услышав Турцию, он разрывает отношения с Египтом, который, образно выражаясь, является хребтом американской ближневосточной политики, и, следуя примеру Анкары, при каждом удобном случае корит страны Персидского залива за неприятие «Братьев-мусульман». Кроме того, он направляет в Ирак тысячи солдат для борьбы с ИГИЛ.

Давайте попытаемся увидеть все это глазами американца, с точки зрения интересов Америки в регионе.

Если давать оценки именно в этих рамках, разве можно назвать Обаму неудачником во внешней политике?

Американский народ убежден в обратном. По итогам опроса Мэрилендского университета, 67% населения США поддерживают внешнюю политику Обамы. 

Между тем, как показывают результаты исследования Университета Кадира Хаса, в декабре 2013 года 52% населения Турции посчитали провальной сирийскую политику турецкого правительства. 

Лишь 27% респондентов заявили, что политика Турции по отношению к Египту после военного переворота действительно принесла плоды, однако 46% турецких граждан склоняются к прямо противоположной точке зрения.

Иными словами, нашей внешней политике нужно немного Обамы...