Разворот эволюции. Глупея, человечество приближает свою гибель

это, похоже,

как раз то, что ждет нас

«за поворотом,

в глубине». И надо быть

к этому готовым.

Б. Стругацкий. Комментарии к пройденному

До сих пор мне приходилось ссылаться на повесть Стругацких «Хищные вещи века» лишь как на метафору современного направления прогресса в рамках потребительской культуры.

Однако новое исследование Венского научного центра медицинской статистики, информатики и интеллектуальных систем, озаглавленное «Модель взвешенного баланса гиперполяризации мнений», поразило меня необычайно.

Оказывается, весьма возможно, что мир из повести «Хищные вещи века» – не метафора, а точное описание будущего человечества. Того будущего, что ждет земную цивилизацию в результате происходящей смены когнитивной модели поведения, ориентированной на рациональность, на модель, ориентированную на эмоции.

Вместо формирования более сложной формы рациональности и перехода от когнитивной модели поведения Homo sapiens (человека разумного) к модели Homo sapientissimus (человека разумнейшего) переход к когнитивной модели, ориентированной на эмоции, – модели Homo affectus (человека эмоционального).

Итогом такой смены когнитивной модели поведения может стать превращение человека из Homo sapiens в Homo stupiens (человека глупого) с вытекающим из этого ростом рисков гибели цивилизации перед лицом неуклонно возрастающих экзистенциальных угроз.

Результат такого развития земной цивилизации печален – гибель цивилизации Homo stupiens, вписывающаяся в парадокс Ферми (отсутствие видимых следов деятельности инопланетных цивилизаций, которые должны были бы расселиться по всей Вселенной за миллиарды лет ее развития).То есть и нашей цивилизации, как и всем до нее, суждено погибнуть по достижении определенного уровня развития.

От поляризации к гиперполяризации

Всеми своими достижениями за последние пять тысяч лет человечество обязано масштабированию кооперации людей. История цивилизации показывает, что путем неограниченного сотрудничества люди способны воплощать, казалось бы, недостижимое.

Ярким примером колоссальных масштабов кооперации, достигнутых человечеством в ХХ веке, может служить создание международной орбитальной станции. Ее стоимость составляет примерно 150 млрд долл. А трудозатраты на ее создание составили примерно 3 млн человеко-лет или более 26+ млрд рабочих часов граждан из 15 стран с общим населением более 1 млрд человек.

Однако за последние несколько десятков лет в наиболее развитых странах все более явственно проявляется обратный тренд – раскол и поляризация общества.

Практически во всех областях (политика, экономика, социальные вопросы, наука…) и по любому поводу (от изменения климата до необходимости локдауна при пандемии COVID-19) общество раскалывается на два противостоящих лагеря, дискуссии между которыми не только не ведут к консенсусу, но лишь углубляют пропасть меж позициями сторон и повышают градус их взаимного неприятия.

Налицо опасный парадокс.

Уровень вызовов перед человечеством растет, и уже сформировался целый спектр глобальных экзистенциальных угроз, ставящих под вопрос выживание земной цивилизации; вместо масштабирования сотрудничества для борьбы с этими вызовами нарастание раскола и поляризации общества по отношению к каждому из них.

Причем поляризация не только сдерживает масштабирование сотрудничества, но и препятствует ему в принципе из-за клинча противоположных стратегий. Попытки понять истоки и движущие механизмы поляризации привели к выявлению нарастания в мире аффективной поляризации, при которой не только поляризуются мнения сторон, но и сами стороны все больше не любят и не доверяют друг другу.

При этом углубление поляризации характеризуется:

– все большим расхождением позиций сторон, углублением пропасти между мнениями сторон;

– нарастанием идеологической непоследовательности: позиция по любому вопросу у «наших» – верная и полезная для общества, а у «чужих» – ошибочная, вредная и опасная; иными словами, позиции субъектов по любому вопросу зависят от их позиций по другим вопросам.

В ходе исследования Венского центра изучения наук о сложности авторы идентифицировали предельное состояние поляризации, назвав его гиперполяризацией. Это состояние характеризуется сосуществованием экстремальных расхождений и предельной идеологической непоследовательностью в многомерном пространстве мнений.

Показатель гиперполяризации максимален, если:

– общество разделено на два блока, каждый из которых охватывает примерно половину населения;

– в каждом из этих блоков существует внутренний консенсус по всем важным вопросам;

– блоки категорически не согласны друг с другом по всем важным вопросам.

Именно гиперполяризация все сильнее проявляется в развитых обществах. Причем на всех уровнях – от противостояния на выборах до раздрая в соцсетях.

Вот почему так важна цель, поставленная исследователями из Центра изучения наук о сложности: выявить ключевые факторы, раскручивающие маховик гиперполяризации.

Что же раскручивает этот механизм? За последние годы уже выявлено несколько важных факторов в основе усиления поляризации:

– эффект сбивания людей в стада;

– свойственная людям нерациональность;

– наличие самоорганизующихся эхо-камер.

Два первых из названных факторов, можно сказать, вечны. А третий многократно усилился в информационном обществе, с появлением социальных медиа, в которых эхо-камеры самопроизвольно заводятся, как тараканы в мусоропроводе.

Но исследователи ключевым фактором взвинчивания до уровня гиперполяризации все же назвали не эхо-камеры, а эмоциональный фон дискуссий.

Степень оценочной крайности – главный показатель в модели гиперполяризации, она же является функцией аффективности (эмоциональности) оценок и способна претерпевать «фазовый переход».

После того как переход произошел, даже небольшие расхождения во мнениях сторон отображаются в очень негативных чувствах по отношению к представителям другой стороны. Люди переключаются с рационального мышления на эмоциональные реакции, меняя когнитивную модель поведения Homo sapiens на модель Homo affectus (человека эмоционального).

Остается понять, почему это происходит. В результате чего меняется когнитивная модель поведения Homo sapiens, которой люди обязаны всем, чего достигли?

Эмоциональные индукторы

Человек – существо социальное. И степень эффективности (эмоциональности) оценок людей в большой степени определяется не столько эмоциональными особенностями индивидов, сколько уровнем эмоциональной накачки социума.

Ведь эмоции – это вовсе не запаянные в нас от рождения стандартные поведенческие реакции организма на типовые ситуации. Согласно новейшей теории конструируемых эмоций, эмоции – это такой же искусственный продукт, конструируемый мозгом, как и рациональное мышление. Следовательно, нет никаких наперед заданных универсальных эмоций, единых для разных обществ и различных культур. Испытываемые людьми чувства не являются неизбежным следствием их генов.

Именно эта эмоция лежит в основе двух важнейших человеческих отличий: религиозное чувство и просоциальное поведение. Принципиальное различие между трепетом и другими эмоциями (такими как вдохновение или удивление) состоит в том, что благодаря трепету мы можем почувствовать свою незначительность. Оно дает нам ощущение самоумаления и смирения.

В результате ослабевают такие эгоистические порывы, как ощущение себя в своем праве, надменность и нарциссизм. Ощущение своей незначительности и смирения становится причиной того, что мы сильнее хотим взаимодействовать с окружающими, в большей мере почувствовать свою связь с ними.

Так, влияя на эмоциональную склонность людей испытывать трепет, можно делать общество более неконфликтным и склонным к подчинению. И неудивительно, что авторы упомянутого китайского исследования предлагают… включить практику развития трепета в образовательные программы для молодежи Китая.

Невротический парадокс

Итак, мы поняли, что путем накачки социальной энергии информационного поля общества можно влиять на поведение людей, стимулируя или угнетая те или иные эмоциональные струны общества.

Но чем обусловлен наблюдаемый по всему миру общий рост эмоциональности самых разных обществ от Китая до США? Что здесь выступает в роли эмоциональных индукторов? И кто управляет механизмом «социальных лазеров»?

Вернемся снова к исследованию «Модель взвешенного баланса гиперполяризации мнений». Как бы отвечая на все три поставленных вопроса, авторы этого исследования цитируют работу D.K. Thussu «News as Entertainment: The Rise of Global Infotainment»:

«Нам не нужно далеко искать потенциальные источники возбуждения: рост информационно-развлекательной системы за последние десятилетия превратил индукцию эмоций из побочного эффекта в главную цель телевизионных новостных программ».

Стоит добавить к этому объяснению, что «эмоциональная индукция» инфоразвлекательных медиа стоит на еще более фундаментальной основе – экономике эмоций и впечатлений.

Потребитель сегодня сильно изменился: принимая решение – покупать или нет, мы все чаще руководствуемся тем, какие эмоции и впечатления мы получим, какими эмоциями и впечатлениями сопровождается покупка.

Сегодня покупатель платит не за полезность товара или услуги, а за те чувства, которые они у него вызывают. И это одинаково верно и при «покупке» политика, когда избиратель голосует за него на выборах.

И даже при выборе предпочтительной стратегии борьбы с коронавирусом. Неважно, как там на самом деле. Главное – впечатления и испытываемые людьми эмоции. Переход от «реальной экономики», где ценятся реальные потребительские свойства продуктов и услуг, к «экономике впечатлений и эмоций», где продается счастье обладания продуктом или услугой, вполне логичен.

Таким образом, можно сделать следующие выводы.

Развитие цивилизации множит плоды прогресса науки и технологий. Они все более облегчают жизнь и удовлетворяют все больше материальных потребностей. Приходит время, когда человек сыт, пьян и нос в табаке. И от хорошей жизни ему нужно уже что-то эдакое, а не просто новая хорошая вещь. Наконец приходит время, когда прогресс удовлетворяет все базовые потребности людей, и чтобы они продолжали потреблять, им нужны уже не товары и услуги, а новые ощущения и приятные эмоции.

Все вышеописанное было гениально предсказано Стругацкими в повести «Хищные вещи века». Люди живут вполне благополучно по законам и этическим нормам общества потребления. Умеренный рабочий день, огромное количество доступных развлечений и развитая сфера услуг соседствуют с убогостью духовных запросов. Испытывающие недостаток сильных ощущений обыватели развлекаются, кто как может. Общественные организации – «грустецы» и «перши» – организуют демонстрации со смехотворными целями типа продолжения съемок любимого телесериала.

А предел мечтаний – устройство под названием «слег», дающее ни с чем не сравнимые ощущения и позволяющие переживать чарующие и манящие людей эмоции.

Эволюционный переход до Homo stupiens (человека глупого), с вытекающим из этого ростом рисков гибели цивилизации перед лицом неуклонно возрастающих экзистенциальных угроз. И даже дарвиновская идея об адаптивности поведения здесь не спасет. Ибо, как пишет J.F. Welles в эссе «Homo stupiens: The Self-Desructive Nature of Human Culture», дезадаптивное поведение человека будет поддерживаться так называемым невротическим парадоксом. Это зашитый в человека эдакий эволюционно-психологический аппендикс – психический механизм, который вызывает краткосрочное, немедленное положительное подкрепление поведения, которое в долгосрочной перспективе вредно для индивида и вида. Например, наркомания – идеальная иллюстрация невротического парадокса, когда человек удовлетворяет непосредственную потребность на пути к своему разрушению.

Впрочем, мы пока все еще на этапе превращения в Homo affectus. И чтобы потом превратиться в Homo stupiens, также потребуется время. Хватит ли этого времени, чтобы отказаться от «слега» экономики впечатлений и эмоций, от голосования за политиков сердцем, а не умом и т.п., – неизвестно. Хотя никто вроде бы пока и не собирается отказываться.