Антипедагогическая поэма детского дома

Если задаться целью найти во Владивостоке местечко похуже, то конец улицы Сабанеева - то, что надо. Здесь, среди грязных гостинок и черного льда, в окружении помоек, карьеров и ТЭЦ, прилепился к сопке детдом № 2.

В конце января в приюте собрали консилиум в лице руководства, воспитателей, педколлектива «смежников» из средней школы № 69 и инспектора милиции по делам несовершеннолетних.

И вроде не было громкого повода, как недавно в Ижевске, где 12 малолеток едва не лишили себя жизни. И изнутри детдом № 2 совсем не похож на концлагерь. Зайдешь сюда - вокруг не домашний, конечно, но некий уют: шторки, диваны, ковры. В столовой вкусные запахи. Но то, что «вскрыл» недавний консилиум, возможно, объяснит и то же ижевское ЧП с массовым вскрытием вен.

С первых слов стало понятно: положение отчаянное. Причем у... взрослых.

Караул!

- Мы должны сегодня обсудить, как нам работать в сложившихся условиях, - тревожно начал детдом. - Воспитанники творят произвол. Массово уходят в бега, отказываются посещать школу, подчиняться режиму. Участились случаи употребления алкогольных напитков, избиений младших, воровства. На замечания педагогов дети реагируют агрессивно, используя нецензурную брань и угрожая прокуратурой. Крушат все вокруг. Подымают руку на воспитателей. Обслуживающий персонал вообще за людей не считают.

- Детдомовцы неуправляемы, - подхватила школа. - Они запугали хороших детей. Отбирают сотовые телефоны, ставят на «счетчик». Если мы пустим на них разъяренных родителей... Порой так и ждешь, что какой-нибудь звереныш воткнет в тебя нож. Поджигали дверь в кабинет, били окна. Мы их боимся. Работать невозможно. Они мешают всем участникам образовательного процесса. За год уволились шестеро учителей!

- У нас тоже воспитателей не хватает. Зарплата низкая, - посетовала и. о. директора детдома Евгения Осипчук. - Численность воспитанников превосходит нашу. Мы просим помощи.

И весь консилиум посмотрел на милицию. А затем на ковер начали вызывать детдомовцев - зачинщиков беспорядков. По одному.

Антипедагогическая поэма

Первой зашла Юлька. Из характеристики: «Возраст - 12 лет. Умственный потенциал ниже возрастной нормы, педагогически запущена. Агрессивна. Исподтишка может сделать гадость. Избивает младших девочек. Курит. Матерится. Не раз сбегала из детского дома. Такие меры, как постановка на учет в подразделение по делам несовершеннолетних, беседы с воспитателями, педагогами, психологом, результата не дают. На контакт не идет, замкнута».

- Юля, - приступает к девочке консилиум, - мы все живем в обществе и имеем обязанности. Скажи нам, что лично ты ОБЯЗАНА делать?

Молчит.

- Я от нее слышу только брань и «Не имеешь права», - едва сдерживает эмоции директор школы Ирина Розмазина. - Мы держим ее и трех ее подружек мертвой хваткой, чтобы из школы не ушли. Им только накраситься и глазки состроить. А я не видела ни одного мальчика, который бы ими заинтересовался! И вечно у них ни тетрадей, ни ручек...

- Неправда! На сто человек я лично выдал 762 ручки, - поднял калькуляцию завуч Петрович (так, без затей, его кличут детдомовцы) - единственный на мероприятии мужчина.

- Юля является негативным лидером, - припечатала классная руководительница. - Ее надо перевести в другое учебное заведение.

- Закрыть в колонию, в камеру и помои давать! - дружно откликнулся зал.

- Юля, надо быть человечнее к людям, которые отдают вам, воспитанникам, тепло своих сердец, - закруглила обсуждение директор детдома.

Вызвали следующего. За ним - еще и еще. Говорили в основном взрослые. Ругали. Или долбили: «Человек - кузнец своего счастья», «Надо быть примером», «Все должны получать знания», «Подумай, пока не поздно», «Поставь перед собой цель»...

Зачинщики беспорядков пыхтели все больше молча. Вот вошел бочком восьмиклассник Сережа - без малого алкоголик. Характеризуется резко отрицательно: как напьется, машет перочинным ножичком. Потом всем детдомом спасаются и парня спасают - от очередной интоксикации. «Скорую» не вызывают. Боятся, что попадет не «зверенышу», а им, педагогам. Стараниями воспитательницы пацан проштудировал от сих до сих Уголовный кодекс РФ. Все без толку. Неуправляем. Общее резюме: тюрьма заждалась.

Следующий! Входит восьмиклассник Влад. «Умничка, занимается вольной борьбой...»

- Он нам покажет вольную борьбу! Ходатайствуем о переводе, - пресекла намек на позитив директор школы.

- И куда-нибудь подальше, в тайгу! Во Владивостоке свободных мест в детдомах нет, - поддержал директора педколлектив.

Влад - сирота. Мать умерла, когда ему было восемь лет. Отец «записан со слов матери». Таких как Влад в детдоме абсолютное меньшинство. Из 120 воспитанников лишь 20 (!) - сироты. У остальных живы и пьяны родители.

Вот, к примеру, хулиган Сашка. От него родственники отказались, потом было забрали из детдома. Но, пожив, как на вулкане, отказались от него по новой. Его, как особо опасного, тоже «испепелил» суровый консилиум.

За Сашкой вызвали Ромку. Накануне Нового года они с приятелем сбежали отсюда подальше. Бродили где попало, считай, весь январь. Были объявлены в розыск и возвращены «на место».

До детского дома Ромка был грозой микрорайона, головной болью семьи и школы, «героем» бесконечных административных комиссий, трудновоспитуемым из списков районного подразделения по делам несовершеннолетних.

Я познакомилась с его маленькой тринадцатилетней биографией и могу сказать: боли в ней хватит на несколько жизней.

Его, едва появившегося на свет, оставили в роддоме. Аккуратно, с соблюдением формальностей - под нотариальный отказ. Дальше Рома попал туда, где ни криком, ни молчанием себе не помочь - в отделение патологии новорожденных владивостокской горбольницы. Случилось чудо - отказник выжил. Его забрала женщина, которая одиннадцать с лишним лет будет его мамой - опекуном. Двухмесячный ребенок, как узник концлагеря, имел вторую степень дистрофии и синдром общего угнетения ЦНС в остром периоде.

Этот диагноз, как оказалось, был не смертельным. Случаются и похуже. К примеру, диагноз «мальчик для битья». Боже, кто только Ромку не бил! Злюка-соседка - за внучку. Учительница школьной продленки - за несъеденный полдник. Прохожий - за то, что сопляк напился пива и послал его куда подальше.

Все эти дяди и тети били мальчишку на полном серьезе. Что называется, с чувством. Лупили до крови, ушиба позвоночника, черепно-мозговой травмы. И им, этим взрослым, ничего за побои не было.

Ромка стал своим в детской психушке. Где и получил от взрослых качественно новый диагноз: «Гиперкинетическое расстройство поведения, стойкая социальная дезадаптация». Подтверждал его, когда выходил на свободу, а именно - мстил. Одну одноклассницу избил так, что девочка попала в больницу. Другую едва не задушил. Однажды назло явившейся на дом комиссии сиганул с балкона третьего этажа. Не убился, зато произвел впечатление. Дикий факт зафиксировали в протоколе как попытку суицида.

Бедная мама-опекун отозвалась на все эти ужасы тяжелой болезнью. А органы опеки - судебным процессом и решением лишить женщину «завидного» звания опекуна. Так чуть меньше года назад Рома угодил в детский дом № 2.

Новое «жилище» прославилось к тому времени жутким скандалом - изнасилованием маленького воспитанника подростками-отморозками. И жило в предвкушении нового - возбуждения уголовного дела в отношении директора Тамары Мясниковой. Этот второй скандал грянул после того, как двух юных хулиганок закрыли в туалете на неопределенный срок. Видимо, до полного исправления. Из голодного, холодного плена девочек освобождала милиция...

- Непонятно, чего ты отсюда бежишь? Чего тебе не хватает? Ходи на занятия. А еще в нашем детдоме есть клуб выживания «Мужество». - Вдалбливал Ромке недавний консилиум. - Так будешь учиться? Или нет? Давай говори!

Единственная Надежда

Проработав всех своих горе-воспитанников, участники мероприятия взялись выяснять, как поступать учителю, когда ученик угрожает и «посылает подальше». Поинтересовались на этот счет мнением гостьи в погонах. Инспектор ПДН подумала и ответила философски. Мол, каждый получает то, что заслуживает.

- Что вы хотите этим сказать? - насторожилось собрание. - Да они нас всех до одного матерят. Значит, мы все этого заслуживаем? Спасибо, милиция. Плюнула в душу.

Дальше грянула буря. И только сидевшая рядом со мной молоденькая и хорошенькая воспитательница смущенно молчала. Я вспомнила: когда «разбирали» самую первую - Юльку, моя соседка вопреки всем заявила, что «злостная девица» - идеальный ребенок. И колючая Юлька улыбнулась в ответ.

- Скажите, а вас кто-нибудь из детей «посылал»?

- Ни разу, - шепнула в ответ воспитательница. И для убедительности добавила:

- Уже несколько лет здесь работаю.

Я не спросила, как ее зовут. Хочется думать - Надежда.