Гайдары: дед и внук

Сразу сознаюсь: соцреализм знаю плохо. Не читал, например, «Кавалер Золотой звезды», роман, вышедший из-под пера любимого беллетриста Сталина, некоего Семена Бабаевского-несмотря на то, что один из моих братьев был какое-то время женат на его внучке, а правнук означенного Бабаевского-мой родной племянник. Образцы жанра, которые мне довелось прочесть как по школьной программе, так и по другому какому недоразумению, все эти «Поднятые целины», «Молодые гвардии» и «Повести о настоящем человеке», вспоминаются, как большая помойка.
Иное дело Гайдар. У него есть то, что отличает по-настоящему большого писателя: цельный, глубокий, крайне привлекательный мир. Реально существующий, хоть и на бумаге. Таков мир Шерлока Холмса, закопченый Лондон с его промозглостью и туманом, в котором едва дрожит свет газовых фонарей.
Холмс-один из наиболее «живых» персонажей богатой на живые персонажи английской литературы. Как современникам, так и потомкам он казался реально существующим. Многие туристы бывали в его квартире и читали мемориальные доски, отмечающие его посещение-как например в ресторане Criterion на Пиккадилли, где Др. Уотсон впервые услыхал о эксцентричном господине, экспериментирующем в больнице Св. Бартоломея...
Андрей Тарковский говорил, что художник уподобляется Господу, создавая свой мир. Пусть он неизмеримо меньше, чем созданный Господом, но он тоже в какой-то степени живой.
Мир Гайдара очень живой и осязаемый. Советские дети четыре десятилетия познавали свою страну через его повести. Когда мое поколение, выросшее в 1960-е, пытается представить себе 1930-е гг., то «Судьба барабанщика» или «Военная тайна» встают перед глазами-точно также, как 1920-е гг. видятся нам через призму «Двенадцати стульев». До появления памятника персонажам из «Мастера и Маргариты»--чьи места пребывания поклонниками романа чтут не менее,чем «холмсовские» места чтутся в Лондоне--в Москве был лишь один памятник литературному герою-гайдаровскому Мальчишу-Кибальчишу.
Это было не только для нас. В описании «благополучной» Москвы в «Круге Первом» есть что-то гайдаровское-как будто рязанский учитель Солженицын смотрит прижав нос к стеклу на московский мир Нины Половцевой, Натки Шегаловой и Жени Александровой.
Биография писателя была тоже как будто из его романа, или скорее из его единственной реальной советской сказки. Такой Кибальчиш в 14 лет вступивший в Красную Армию и в 17 лет назначенный Тухачевским командовать полком. Потом журналистская и литературная карьера, а затем и геройская смерть в опасном для русских писателей возрасте 37-ми лет, в партизанском отряде в немецком окружении 26 октября 1941 г. В те святые дни, когда командование бросила армию на растерзание, а страна легла костьми и остановила танки.
Сейчас большевики и Красные уже не в почете, но ВОВ вдруг стала значительно более знаковым событием для широкого спектра российского общественного мнения, чем в моем детстве, когда все взрослые имели прямое отношение к победе и не было в стране семьи, которая не понесла бы в ней еще тогда недавних потерь. Так что Гайдар умудрился сохранить героический статус даже сегодня.
Но эта биография, хоть и основана на фактах, тем не менее представлена в сильно дезинфецированом виде. Молодой Красный командир на самом деле не просто занимался подавлением мятежей в Сибири, но за несанкционированные расстрелы гражданского населения чуть было не угодил под Красный суд-что в те кровожадные времена уже само по себе свидетельствует о многом.
Парень был, похоже, как африканский ребенок-солдат, недолго думал перед тем, как нажать на курок. И как многие дети-солдаты, Гайдар страдал от травматического невроза, вынужден был покинуть военную службу из-за этой болезни и все 1920-е гг. провел в больницах для душевнобольных. Писать, возможно, начал в качестве терапии.
Не знаю, служил ли морской офицер Тимур Аркадьевич Гайдар предметом насмешек своих одноклассников на манер Кристофера Робина Милна, сына писателя А.А.Милна и хозяина прославленного медвежонка Винни Пуха. Но Тимур, давший имя целому детскому движению, не был особенно близок с отцом. Его мама, которая вышла замуж за Гайдара в очень юном возрасте, оставила его уже через несколько лет, когда сыну не было и пяти лет. С новым мужем они жили в моем дворе на Кировской.
Властям Гайдар тоже явно чем-то не угодил. Был орден Знак почета в конце 1930-х, но в отличае от прочих «официальных» писателей, поэтов и драматургов--включая детского сочинителя Сергея Михалкова-он умудрился не стать особо премированным и обласканным властями. Более того, в сталинском СССР, где предпочитали мертвых героев живым, самый «большевистский» из погибших на фронте известных писателей, причем погибший не просто так а в бою, в партизанах, получил орден Отечественной войны лишь в 1963 г.

«Живой» литературный мир не значит «правдивый» или «реалистичный». «Живость» Холмса отнюдь не результат какого-то особого реализма Конан Дойля. Скорее наоборот. Холмс - персонаж совершенно непровдоподобный, с неадекватными реакциями, высосанной из пальца философией и надуманными методами дедукции, которые нигде, кроме как в вымышленной литературе, фунционировать не могут.
Не правдоподобность оживляет его мир, а определенные черты, которые перекликаются с реальностью, ее по-настоящему не воспроизводя. Викторианский Лондон, даже в поздний период эпохи, был городом обширных трущоб, высокой преступности и острого классового антогонизма, но в интерпретации Сэра Артура противоречия этого Лондона тривиализируются, а преступность конкретизируется и сводится к детективному расследованию.
На несколько более абстрактном уровне, начало XX века характеризовалось растущим хаосом, разрушением привычных прописных истин и потерей контроля, которая в 1914 г. выльется в бессмысленную, неконтролируемую бойню. Тем привлекательней был мир г-на Холмса, такой упорядоченный, основанный на неприложности истины, господстве логики, познаваемости реальности и триумфе «правильной» дедукции.
Мир Гайдара, будучи полностью вымышленным, тем не менее тоже опирается на своего рода реалии. Он даже их объясняет и создает внутри своего уютного советского мира иллюзию безопасности и правильности происходящего. Вокруг сотнями тысяч арестовывают лояльных советских граждан, старых большевиков, людей якобы всецело преданных режиму, разрушая представление о том, что советская система-это более или менее нормальное политическое построение, а не иррациональный монстр, пожирающий людей, как однажды сказала Анна Ахматова «ни за что». Ясное дело-это такие люди, как отец «барабанщика». Они связались с неправильной бабой, проворовались и были за это справедливо наказаны. Их единицы, а не десятки, и уж точно не сотни тысяч. Не надо паниковать. Они вернут долг обществу, потеряв палец-другой на подрывных работах, и вернутся через лет через пять обратно.
(На деле, конечно, эти «отцы» уже давно получили пулю в затылок где-то под памятником первопечатнику Ивану Федорову и закопаны в неопознанных общих могилах.)
Шпиономания? Ну так вот «дядя» того же «барабанщика». Шпион, убийца, враг.
Вредители на предприятиях? Тот самый десятник из «Военной тайны», чей брат убивает октябренка Альку. Не надо волноваться. Все идет правильно, границы защищают Красные командиры, честные советские люди честно трудятся. Мир прекрасен. Горячий камень так и лежит на краю обрыва, некому скинуть его чтобы начать жить сначала. Все всё сделали верно.
Дед сослужил медвежью услугу внуку. Егор оказался могильщиком системы, которая изначально не могла существовать. Когда-то давно, марксисты-ленинцы решили, что мир жил все эти 5 тысяч лет неправильно, с неверной экономической системой и с ошибочным политическим строем. Оказывается, все нужно сделать по-другому, национализировать собсвенность и монополизировать власть, и планировать мельчайшие аспекты экономики.
Это все равно, как если бы кто-то решил, что эволюция человеческого рода идет от хождения на четырех ногах до перемещения на двух, а высшая ступень развития-это хождения на руках вниз головой. И взяв власть в России этот некто заставлял бы нас всех ходить на руках.
Советская экономика был некий гомункулюс, созданный в большевистской пробирке, но неспособный жить в условиях реального мира. К началу 1990-х гг. мало кто в России оплакивал его естественную смерть и стоял вопрос, что с ним делать. Гайдар и его окружение решили, что дальше притворятся, что советский экономический гомукулюс-живое существо не имеет смысла. Гайдар выкинул его в помойку и решил начать все сначала. Получилось не блистательно-но, если подумать, какое начинание в России когда-либо вышло хорошо?
Да, сбережения советских людей быстро сожрала инфляция. Однако нужно иметь ввиду, что с экономической точки зрения, эти сбережения были изначально фиктивны. Советская экономика была низкопродуктивна, и стоимость рубля была искуссвеной величиной. Рынок развенчал миф об экономической мощи СССР, и также показал, что бумажные сбережения советских людей были фикцией.
Тем не менее, тот факт, что экономический гомункулюс был быстро похоронен, привел к тому, что сегодня во всей России-и не только в Москве-есть широкий ассортимент продуктов питания, товаров и услуг, включая например лекарства. Система далека от идеала, но где она к этому «идеалу» близка? Не в Америке же, правда ведь?
Пустые прилавки, очереди за бросовыми югославскими туфлями единого размера и поездки в Москву за всем, включая зубные щетки как-то быстро забылись соотечественниками. Зато великая страна живет и здраствует в повестях Гайдара-деда. О, великая сила искусства!