Сулакшин: "восточный разворот" России: что это значит?

Событие: 21 мая стало известно, что контракт между «Газпромом» и CNPC на 30 лет в объеме 38 миллиардов кубометров газа ежегодно подписан. В целом же в рамках китайского турне Путина подписано несколько десятков двусторонних договоров в самых разных областях от атомной энергетики, до железнодорожного сотрудничества. Этим визитом Путин подчеркнул окончательный «разворот на Восток» во внешней политике России.

Коментирует Генеральный директор Центра научной политической мысли и идеологии Степан Сулакшин

Визит Президента России в Китай, с одной стороны, давно и стратегически подготовленная и выверенная линия геоэкономического «разворота» на Восток, с другой стороны, безусловно, увязана с украинским кризисом. Вспомним, что «газовые войны» Россия-Украина, в некотором смысле Россия-Европа (с точки зрения опасений Европы по поводу монополизма российских поставок, увязки экономических вопросов с политическими), привели к тому, что Россия выстроила стратегический трубопровод «Восточная Сибирь – Тихий океан» (ВСТО), доведя его до Дальнего Востока. Это не последняя возможность и намерение строить трубопроводы в китайско-японско-корейском геоэкономическом направлении. С точки зрения диверсификации российских внешнеэкономических связей – решение, безусловно, стратегичное и обоснованное. Однако визит в Китай, обсуждение глобальной газовой сделки на 400 млрд. долларов на десятки лет проходит в предельно неудачный политический момент для России.

Мы вынуждены ехать в Китай, чтобы искать там благоволения и защиты от реальных угроз Запада в виде экономической блокады, санкций, политической изоляции. Собственно, Китай на сегодня - это единственный серьезный геополитической центр, у которого Россия может найти стратегическую поддержку.

Но есть вторая сторона дела - бумеранг всегда возвращается. Россия строила свои отношения с Украиной уже два десятка лет, определяя их ценой на газ и максимизируя прибыль финансовую и «прибыль» политическую. По такой же схеме Китай сейчас выстраивает свои отношения с Россией. Он понимает ее слабое положение, он совершенно отчетливо ощущает рычаги давления и шантажа, и это будет означать, что он, соглашаясь на закупки значимых для России объемов газа, предложит и добьется цены существенно ниже, чем Россия привыкла получать при поставках газа на Запад. Нет причин, по которым Китай мог бы сейчас пойти на желаемые для России условия и предложения. С другой стороны, нет причин, по которым Россия, в конце концов, не согласится на вынужденную и экономически невыгодную позицию.

Важным обстоятельством этого визита является демонстрация основной политической констатации для России. Россия с выстраиваемой 15 лет полусуверенной экспортной сырьевой моделью попала в ловушку, в которой ее уязвимость по отношению к внешней конъюнктуре и внешнеполитической позиции партнеров по нефтегазовому бизнесу, стала фактором угрозы национальной безопасности страны.

Россия практически вышла на грань войны с соседним государством (Украиной). Вышла на грань конфронтации и по вопросу космического сотрудничества с США, и военно-политическому сотрудничеству с НАТО, и уже не только информационному, но и военно-информационному противостоянию с Западом.

Можно говорить о признаках, пока еще слабых, но уже вполне читаемых – новой «Холодной войны». Россия получила серьезнейший вызов, который для непредвзятого анализа раскрывает неприемлемость либерально-монетаристско-космополитической модели России для целей ее национальной безопасности и устойчивого развития. Осознание этого факта могло бы и должно подвинуть политическое руководство страны на изменение модели. Прежде всего в финансовой системе, в эмиссионной политике, в функциях Центрального Банка России, в восстановлении монетизации экономики страны на триллионы долларов, изменении экономических отношений в сфере собственности, государственной роли в экономике, коммерциализации гуманитарной сферы (образование, здравоохранение, наука) и т.д. Многие аналитики и патриотически настроенные эксперты с энтузиазмом ожидают таких решений от руководства страны, НО, вместо этих решений, которых нет, и признаков которых тоже нет (наоборот, есть продолжение линии монетаризма-либерализма), имеется ответ на вызов западных санкций – разворот на Восток. Это означает, что, образно говоря, несуверенная позиция долларовой зависимости меняется на несуверенную позицию зависимости от юаня. Никаких серьезных шагов по внутреннему оздоровлению России не сделано. Остается ли еще шанс на то, что такие выводы будут сделаны? Надо на это надеяться, потому что в противном случае, не предпринимая усилий по восстановлению суверенности собственных источников роста и развития страны, Россия продолжит движение к внутреннему многостороннему кризису, которому будет способствовать давление геополитических конкурентов. В недалеком будущем такое давление может пробрести форму «тисков» - со стороны Запада по своим причинам, со стороны Китая по своим.

Совершенно наивно полагать, что Китай имеет стратегию, органично связанную с линей успешного развития России.

Стратегия тысячелетней Поднебесной империи заключается в большом терпении, долгом выжидании и рассматривании российских пространств и ресурсов как потенциалов для собственного будущего стратегического развития. Иллюзий здесь питать не стоит, поэтому чрезвычайно слабым решением следует полагать «поворот на Восток» без каких-либо внутрироссийских перемен.