Александр Невзоров: спорт скорее, разделяет, чем объединяет

«Спорт, скорее, разделяет, чем объединяет, спорт очень конфликтная вещь, он подчеркивает разность не только этносов, но и национальностей, и даже разницу людей внутри национальных групп. Спорт дает возможность объединиться по признаку «свои – чужие» даже русским», - тезис, с которым многие могли бы поспорить. Но журналист Александр Невзоров в интервью газете "Мой район" считает именно так.

- Вы чуть ли не единственный публичный человек в стране, который не стыдится признаться в своем полном равнодушии к грядущим Играм.

- Я не вижу в спорте, как бы он ни назывался - большой, профессиональный, любительский, физкультура - никакого смысла. Если есть проблема куда-то деть калории и спасаться от ожирения, то для этого есть менее затратные формы и способы. Сколь бы ни были серьезными и осмысленными занятия физкультурой и спортом, они, увы, создают существенные препятствия для интеллектуального развития. Как бы мы ни тренировались, в массе своей мы все равно никогда не сравнимся даже с представителями нашего класса – другими приматами. Как анатом, я хорошо знаю, чем заканчивается совершенствование тела – тем же, чем и не-совершенствование: некрозом, некробиозом. Каждый развлекается, как может, как хобби спорт не хуже любого другого, но делать из него национальную идею, смысл жизни, главное медийное событие – не стоит, полагаю.

- Отчего же тогда государство как раз этим и занимается?

- Вы подозреваете российское государство в каких-то тайных замыслах и явных стратегиях, но, к счастью, Россию невозможно заподозрить ни в замыслах, ни в чем бы то ни было еще. Можно было бы подумать, что спорт – это один из способов "обыдлочивания" граждан. Но, повторюсь, я не верю, что государство вообще способно на какие-то осмысленные действия, что у него есть тактика, стратегия, планы, намерения. Конечно, есть люди, которые закачивают в спорт колоссальные бюджетные деньги, идут на поводу у неких общественных настроений, но, наверное, причина в том, что эти деньги легче красть, чем средства, которые вбухиваются в астрономию, в физику, в химию или во что-нибудь более-менее интеллектуальное.

- А идеалы благородного соперничества, fair play?

- Что в спорте благородного? Травмировать соперника? А, скажем, конный спорт - это просто паразитическая забава. Вряд ли вы сможете найти такой вид спорта, в котором успешным спортсменом может быть очень сильно пьющий, курящий пожилой человек, с трудом добирающийся до входной двери. Конный спорт для меня стоит в одном ряду с гонками на евреях, гонками на русских, на чукчах, – со всем тем, где используются не собственные физические возможности, а возможности другого существа.

- Разве вам, анатому и естествоиспытателю, не интересен спорт как физиологическая лаборатория?

- Спорт не является физиологической лабораторией, он является тем маленьким концлагерем, который каждый зачем-то носит с собой. Потому что у нас очень хреновая конструкция организма - настолько хреновая, что если бы организм делал какой-нибудь мастер, его надо было бы увольнять за профнепригодность. У нас, скажем, очень расходный сустав, и нагружать его «по-спортивному» - это прямой путь к инвалидности.

- Это, скорее, удел немногих профессиональных спортсменов, а не основной массы любителей, занимающихся для себя…

- Это разговор в пользу бедных, никто не знает, где именно пролегает граница между профессиональным и непрофессиональным спортом. Чтобы достигнуть каких-то серьезных результатов, требуется огромное количество сырья, то есть первичного мяса, суставов, менисков, которые можно бросить в олимпийский огонь. Спортивная травма является стопроцентной реальностью в любом виде спорта на любом уровне.

- Спорт как альтернатива наркотикам? «Мышечная радость», эндорфины, вырабатываемые во время тренировок и соревнований?

- Спорт, я бы сказал, это альтернатива интеллекту, а не наркотикам. Причем здесь наркотики? Если мы посмотрим на наркоманов из ройзмановского питомника, то обнаружим, что, как минимум, половина из них имеет стандартную советскую, российскую спортивную биографию: секции, кружки, клубы, залы, качки – если мальчики, фитнес – если девочки. А уж как спортсмены пьют!

- Лозунг, под которым возрождалось олимпийское движение - «О спорт, ты – мир!»

- Спорт, скорее, разделяет, чем объединяет, спорт очень конфликтная вещь, он подчеркивает разность не только этносов, но и национальностей, и даже разницу людей внутри национальных групп. Спорт дает возможность объединиться по признаку «свои – чужие» даже русским, вы видите это на примере болельщиков «Зенита» и «Спартака». Спорт концентрирует присущую хомо сапиенс агрессию в одном месте и придает этой агрессии красивый и законный вид.

Хотя мы должны, конечно, благодарить судьбу за то, что фанаты футбольных команд вобрали в себя все самое чудовищное и агрессивное, что может быть в природе человека, потому что в противном случае вся эта публика оказалась бы в рядах хоругвеносцев, потому что им уже всё равно, во что веровать – в «Зенит», в «Спартак» или в Иисуса Христа. Им просто нужен некий символ, который их объединит и даст им право на агрессию в отношении всех остальных. Поэтому разделительные функции спорта, провоцирующие враждебность – невероятны. Спорт работает жестко национализирующим  фактором. Когда каждый – за свое племя, представитель которого может достать банан.

- Среди ваших знакомых есть большие спортсмены?

- Я с очень многими спортсменами дружу и всегда им дам какой-нибудь физиологический совет. Я же не противник спорта как такового. Мне, повторяю, все равно, кто как развлекается. Если человек придет ко мне и скажет: "Я хочу засунуть себе керогаз", и я увижу, что он полон решимости продолжать, что это для него смысл жизни, что он проводит сутки, пытаясь засунуть себе керосинку, и если я вижу, что человек не вредит другим - конечно, я ему дам несколько советов, как это сделать наименее опасным для него способом. Я не стану ему объяснять, что это шизофрения и безумие. Я вообще не имею привычки посягать на чьи-то развлечения и забавы. Ребята, я никогда свои взгляды не предлагаю в качестве обязательных или директивных. Как только они станут директивными, они станут мне не интересны, не нужны и омерзительны.