Кашин о том, что новый развал России уже произошел

Кольта попросила меня написать о распаде России, видимо, имея в виду мое почти трехлетней давности выступление по поводу того, что распад России неизбежен. Моему тщеславию жаль, что ту лекцию с ее 118 тысячами просмотров медийно перебил недавний «Уральский хребет» Евгении Альбац, и самые отвратительные люди российской политики и медиа, рассуждая о том, как именно нужно наказывать за неполиткорректные разговоры о будущем страны, вспоминают прежде всего ее, а меня в лучшем случае по касательной, и мне в какой-то мере даже обидно — «на ее месте должен был быть я». В этом смысле просьба Кольты пришлась очень кстати — в такие дни текст на эту тему может стать пропуском в высшую лигу врагов России, и, если повезет, в воскресенье меня процитирует сам Дмитрий Киселев.

Но, как говорится, всего на жизнь свобода опоздала, сегодня я бы не стал говорить о будущем те слова, которые сказал весной 2011 года. Когда распадется Российская Федерация? Да никогда. Дело в том, что она уже распалась, просто это еще не так заметно.

Лирическое отступление: вспомните такое слово из восьмидесятых — «Саюдис». Литовское слово, название Вселитовского народного фронта, инициировавшего и успешно завершившего борьбу за отделение Литвы от СССР. Хочется избежать эмоционально окрашенных оценок, сейчас они не имеют значения, зато есть несколько деталей, которые сегодня кажутся любопытными.

Люди должны понимать, что объединяет их на этой территории. Ничего этого у России уже нет.

Sąjūdis по-литовски — «движение», ничего не значащее слово, нейтральнее не придумаешь. Но было полное название организации — Lietuvos Persitvarkymo Sąjūdis. Литовское слово persitvarkymas — это «перестройка». Точный перевод названия — «литовское движение за перестройку», то есть за официальную политику союзного центра, а вовсе не за независимость и не за сепаратизм. Из 35 членов инициативной группы движения почти половину (17 человек) составляли члены КПСС — правящей и единственной на тот момент (это 1988 год) партии Советского Союза. Это сейчас, когда Литва уже в Евросоюзе, НАТО и шенгенской зоне, нам представляется бесспорным, что «Саюдис» был движением за независимость — да он и был им, чего уж там. Но если бы вдруг в Советском Союзе существовала уголовная статья за призывы к его разделению на части и следователь из Москвы приехал бы в Вильнюс в 1988 году ловить сепаратистов, он бы, конечно, никого не поймал, а потом еще написал бы в рапорте, что движение за перестройку всецело одобряет курс, проводимый партией и Михаилом Сергеевичем Горбачевым, а на учредительном съезде даже выступал гость из Москвы, поэт и лауреат Государственной премии СССР Андрей Вознесенский (это правда, он там выступал), не придерешься.

Когда сейчас где-нибудь на Кубани или тем более в Казани собирается под портретами Путина очередной форум за очередную духовность, кто поручится, что перед нами не новый «Саюдис»?

Любую страну в ее границах удерживают не уголовные статьи за сепаратизм и даже не танки с пушками. Единство страны, территориальное и прочее, — это общие цели и общие ценности, среди которых общий язык стоит на последнем месте. Люди должны элементарно понимать, что объединяет их на этой территории и зачем им все это нужно. Ничего этого у России нет — уже нет, и именно поэтому распад страны стоит считать уже свершившимся вне зависимости от формальностей.

Еще одно лирическое отступление. Когда «крупнейшая геополитическая катастрофа» 1991 года входила в финальную стадию, все помнят, что кроме отделившейся раньше других Прибалтики были еще радикальные Грузия и Молдавия, отчасти Армения, в самый последний момент — Украина Кравчука.

И были пассивные республики — в какой-то мере Белоруссия, в какой-то даже Россия с Казахстаном, а также Азербайджан и эталонные лояльные регионы с самыми высокими процентами голосов за Союз на мартовском референдуме — Средняя Азия, то есть Узбекистан, Киргизия, Таджикистан и Туркмения. Уже и после Беловежского соглашения их президенты ездили на совещания к Горбачеву, их депутаты дисциплинированно приехали на последнее заседание союзного Верховного Совета, и только спустя две недели после Беловежской пущи они тоже подписали договор о создании СНГ. Каримов, Махкамов, Акаев, Ниязов — люди, не боровшиеся за независимость, люди, не игравшие даже на уровне Назарбаева в аппаратные игры в Москве, люди, назначенные Москвой и даже в мыслях не оспаривавшие право Москвы назначать их и снимать, стали вдруг президентами новых стран, признаваемых всем миром, принимаемых в ООН и так далее. Легко ли в такие перемены хотя бы поверить? Говорят, они и не верили: культ личности Туркменбаши в Туркмении начался спустя почти год, во второй половине 1992-го, — несколько месяцев после того, как в руки ему упала независимость. Член Политбюро ЦК КПСС Сапармурат Атаевич Ниязов вел себя точно так же, как если бы он оставался членом Политбюро ЦК КПСС. Популярная легенда гласит, что он искренне ждал звонка из Кремля — «все, это был розыгрыш, завтра ждем вас в Москве на пленуме ЦК». Ну, не из ЦК, а хотя бы от Бориса Николаевича — первый президент Азербайджана Аяз Муталибов говорил мне, что он и его коллеги искренне считали, что Ельцин просто занял место Горбачева, а так ничего не изменится; когда Муталибова свергали, он звонил Ельцину, ждал инструкций, но не дозвонился. Так вот только когда Ниязов понял, что никакого розыгрыша нет и что никто не позвонит, — только тогда он отморозился и превратился в самого эксцентричного диктатора Центральной и, может быть, вообще всей Азии. Единство России сегодня держится на допущении, что из Кремля могут позвонить и наорать. Кто из региональных начальников первым поймет, что можно наорать в ответ, тот и сорвет банк.

Единственным, что удерживает страну в нынешних границах, осталась ненависть всех ко всем.

Но когда губернаторы начнут орать, это уже будет финальная стадия распада, такое оформление официальных документов, скучная и утомительная процедура. Это всего лишь следствие нынешней стадии, когда власть, которой вроде бы и полагается делать все, чтобы нация оставалась единой, посвятила как минимум два года тому, чтобы доказать всем сомневающимся — общество расколото, нет ничего, что объединяло бы между собой людей, живущих в России. Три года назад, когда я читал ту лекцию, можно было рассуждать о межнациональных и межрегиональных противоречиях, которые тогда тихо тлели и совсем не бросались в глаза. Не было еще ни антигейских законов, ни антисиротских, ни дела Pussy Riot, ни «Болотного дела», ни даже инстаграма Рамзана Кадырова. За эти три года Россия пробежала впечатляющий путь — единственным, что удерживает ее в нынешних границах, осталась ненависть всех ко всем, которой могло бы и не быть, но, вероятно, без этой ненависти не было бы и этой власти. За это время институтами ненависти успели побывать и парламент, и церковь, и телевидение, но ставки надо постоянно повышать. Израсходовав с декабря 2012 года все доступные источники общественной конфронтации, власть актуализирует теперь борьбу с сепаратизмом. Теперь источником общественного конфликта Кремль делает саму Российскую Федерацию — даже интересно, почему им ее не жалко.