Почему не поставят памятник генералам армии Сирии

В конце октября в новостях промелькнуло сообщение о смерти в бою одного из создателей «свободной сирийской армии» (ССА) Ясира Аль-Абуда.

В начале гражданской войны эта сформированная из дезертиров и вооруженная турецкими и французскими спецслужбами «армия» считалась основным противником правительственных войск. По замыслу спонсоров «революции», она должна была объединить все вооруженные формирования оппозиции. Однако лидерство среди повстанцев быстро захватили радикальные исламисты, для которых врагами являются и сторонники Асада, и «демократическая» ССА.

В последнее время дела у «армии дезертиров» шли всё хуже. Ряды ССА тают не столько от потерь в боях, сколько из-за того, что её бойцы просто разбегаются. «Отцы-основатели» ССА вынуждены лично вести в бой своих оробевших соратников. Так пришлось поступить и бывшему подполковнику Ясиру Аль-Абуду. Возглавив атаку, он получил пулю от кого-то из прежних товарищей по оружию.

Наверняка, на курсе военной истории, который Аль-Абуд изучал в командном училище, значительное внимание уделялось войнам с участием Франции – все-таки Сирия долгое время была её подмандатной территорией. И, возможно, в последние секунды жизни бывший сирийский офицер, ставший дезертиром, сравнивал себя с генералом Жаном Моро, тоже погибшем в бою с теми, с кем когда-то сражался в одном строю…

Сейчас имя этого французского полководца известно немногим историкам, а на рубеже XVIII-XIX веков о нем говорила вся Европа. Тогда считали, что по таланту он равен Наполеону. Признавал это и сам Бонапарт, сказавший как-то: «Меня огорчает слава Моро… ведь нас же было двое, тогда как нужен был только один».

Жан Виктор Моро всей душой принял идеалы французской революции. В 1791 году он вступил добровольцем в Национальную гвардию и был выбран командиром батальона. Через три года Моро уже дивизионный генерал, сражается в рядах Северной армии. Первая слава пришла к нему после победы над австрийцами под Туркуэном. Вскоре его назначают главкомом Рейнской армии, которая успешно громит врагов республики и выходит к Дунаю. Однако порыв Моро не был поддержан соседями, его войскам грозило окружение. Генерал сумел спасти армию, проведя её под носом у противника через теснины Шварцвальда практически без потерь.

К тому времени у Моро, считавшего, что Директория во главе с Баррасом предает революцию, завелось немало недоброжелателей в Париже. Их усилиями он был отстранён от командования. Правда, генералу не пришлось долго сидеть без дела. Прибывший в Италию Суворов принялся громить республиканские войска, угрожая выйти к границам Франции. Моро срочно направляют спасать ситуацию, забыв, правда, послать с ним подкрепления. Армию, брошенную предыдущим командующим, он застал в печальном состоянии. Войска, деморализованные чередой поражений, плохо снабжались и были сильно утомлены длительными переходами. В этих условиях Моро стянул все силы в кулак и попытался остановить русско-австрийские войска на реке Адда. Это ему не удалось, пришлось отступать к Альпам.

Заистерившая Директория прислала ему на смену генерала Жубера, который, то ли из уважения к предшественнику, то ли от желания разделить с ним ответственность в случае поражения, уговорил его остаться при армии. Вопреки советам Моро, новый еомандующий начал неподготовленное наступление, и у крепости Нови столкнулся с авангардом Суворова. Не потрудившись произвести разведку и уточнить силы противника, Жубер повел войска в атаку и был убит. Моро был вынужден принять командование в уже проигранной битве. Он попытался перестроить армию, бросался в самую гущу сражения, проявляя чудеса отваги (под ними были убиты две лошади). Но ситуацию было не спасти: допущенные ранее ошибки и мастерство русского полководца, применившего косой боевой порядок, предопределили поражение французов. Единственное, что мог сделать Моро, это спасти армию от полного разгрома. Позже Суворов высоко оценил талант своего противника, сказав после победы при Нови: «Он меня, старика, понимает… Горжусь, что имел дело со славным человеком…»

Вернувшись в Париж, Моро, не испытывавший больших симпатий к Бонапарту, после некоторых колебаний всё-таки поддержал переворот 18-го брюмера.

Он посчитал, что коллега-генерал в роли первого консула будет меньшим злом для республики, чем погрязшая в коррупции и интригах Директория. Позже ему пришлось пожалеть об этом решении. Но до этого, еще не утратив иллюзий в отношении «неистового корсиканца», Моро наголову разбил австрийцев под Гогенлинденом. Эта победа позволила заключить выгодный для Франции Люневильский мир.

Так завершилась тесно связанная с именем Моро эпоха революционных войн, в ходе которых французы отстояли право жить без монарха. Но то, что не удалось внешним врагам, получилось у Бонопарта, который уничтожил республику, провозгласив себя императором. Началась эра завоевательных войн, в которой уже не было места для убежденного республиканца Моро.

Не желая сотрудничать с узурпатором, генерал вышел в отставку, женился, купил поместье под Парижем, где и поселился. Однако Наполеон продолжал ревновать к славе Моро и ждал удобного случая, чтобы расправиться с конкурентом за звание лучшего полководца Франции. Такая возможность вскоре представилась. К отставному генералу обратились роялисты с предложением принять участие в антинаполеоновском заговоре. Моро ответил отказом, но самого факта переговоров оказалось достаточно для его ареста. Несмотря на усилия судейских чиновников, пытавшихся приговорить генерала к смертной казни за измену, никаких улик против Моро не было. Его невиновность подтвердили и другие обвиняемые. На процессе он заявил: «Вся моя жизнь была посвящена только Франции… никто в этом мире не заставит меня раскаиваться в чём-либо. Я жил и умру гражданином Франции».

В это время у здания суда собралась толпа, скандировавшая: «Моро невиновен! Свободу генералу Моро!» Тем не менее, полководца приговорили к двум годам тюрьмы, которые Наполеон заменил на бессрочную ссылку в США.

Почти десять лет генерал провел в Америке, следя за событиями на родине. Он был убежден, что политика Наполеона ведет Францию к катастрофе и был готов вернуться, чтобы спасти страну от тирана. В 1813 году генерал принял предложение Александра I поступить на службу в русскую армию и отбыл в Европу. Предполагалось, что он возглавит объединенную союзную армию в войне с Наполеоном, но из-за жёсткой позиции венского двора главнокомандующим был назначен фельдмаршал Шварценберг. Моро остался военным советником при русском штабе.

В ходе неудачного сражения под Дрезденом, проигранного во многом из-за бестолковости Шварценберга, Моро был смертельно ранен ядром на глазах императора Александра. Позже появилась легенда, что оборвавший его жизнь выстрел из пушки сделал сам Наполеон, зарглядевший своего давнего врага на другом краю поля боя. Перед тем как потерять сознание, генерал с горечью произнес: «Мне, Моро, умереть среди врагов Франции от французского ядра!..»

Русский монарх, ценивший своего советника и считавший, что тот спас ему жизнь, распорядился установить на месте его гибели памятник. Александр лично написал вдове генерала, приложив к посланию полмиллиона рублей, и установил для нее солидную пожизненную пенсию. Моро был с почестями похоронен в католическом храме в Петербурге, неподалеку от Александро-Невской лавры, где покоится прах Суворова. После реставрации Бурбонов Жану Виктору Моро было посмертно присвоено звание маршала Франции.

…Как бы ни закончилась война в Сирии, те, кто её организовал, вряд ли когда-нибудь поставят памятник Ясиру Аль-Абуду и другим погибшим командирам «свободной сирийской армии». Для западных спонсоров изменившие присяге бывшие офицеры так и останутся дровами, брошенными в костёр борьбы за «установление демократии во всем мире». Так что судьба генерала Моро, никогда не отрекавшегося от своих идеалов, сирийским дезертирам не грозит.