"Церковь нужна, чтобы человек остался человеком"

Вера в России укрепляется, строится все больше храмов, - заявил на днях патриарх Кирилл. И это в самом деле так. Однако чем активнее заявляет о себе Русская православная церковь, тем больше критики слышится в ее адрес.

РПЦ считает ее безосновательной, хотя и признает, что нередко повод для этого дают погрешности в поступках или словах священнослужителей. О роли православия в жизни современной России, об отношении общества к институту церкви обозреватель «РФ сегодня» беседовала с известным историком церкви, доктором исторических наук, главным научным сотрудником Института российской истории РАН Николаем ЛИСОВЫМ.

- Николай Николаевич, вы не только исследователь, философ, но и заместитель председателя Императорского Православного Палестинского общества. Скажите, можно ли в одну историческую реку войти дважды? Ведь уже к концу XIX века церковь во многом утратила в российском обществе прежний моральный авторитет, с ней разошлись такие властители дум, как Лев Толстой (за что был предан ею анафеме), хотя в то время православие еще было одним из трех государствообразующих устоев Российской империи. Кому нужен ренессанс РПЦ - институту церкви или обществу? Наконец, сколь оправданно увеличение религиозного компонента в жизни социума в XXI веке?

- Начнем с «жизни социума» - с присутствия церковности и духовности в современной культуре.

Вопреки утверждениям иных публицистов о возрождении православия, известно, что по-настоящему верующих - тех, кто посещает церковь, причащается, соблюдает посты, не более 10 процентов населения России. Но... гораздо большее число наших граждан крестят детей, все больше молодых россиян венчаются и чуть не все поголовно отпевают в церкви почивших родственников. То есть независимо даже от непосредственно религиозных убеждений своих «чад» церковь в России существенно входит в культурную и духовную жизнь человека. Прошло почти сто лет с 1917 года, а вытеснить или заменить чем-либо религиозную традицию в обряде, в семье, в быту не удается. Возникает вопрос: а надо ли ее заменять? И тут я позволю себе коснуться более «высокой» надстройки национального менталитета.

В выставочном зале на Крымском валу сейчас проходит большая выставка к 150-летию со дня рождения великого русского художника Михаила Нестерова. Куда его деть? С «Видением отрока Варфоломея», «Молодостью преподобного Сергия», со «Святой Русью» - со всей его религиозной по содержанию живописью? Да если бы даже он писал одни пейзажи, вы все равно заметили бы, что это мастер глубоко религиозный. Художник-атеист пишет по-другому. Хорошо, это филиал Третьяковки. Отправляемся в музей изобразительных искусств им. А.С. Пушкина, на выставку прерафаэлитов. И это тоже религиозное искусство! Значит, речь не только о «русском менталитете», славянской «загадочной душе». Мы ничего не поймем и не воспримем в мировой живописи и ее сюжетах, не зная христианской основы европейской культуры! Весь Тициан, весь Рубенс, весь Эль Греко, весь Рафаэль, весь Леонардо да Винчи. Несмотря на смутные «коды да Винчи», люди прежде всего смотрят его «Мадонну Литту» или «Сикстинскую Мадонну» Рафаэля. И позже, художники постоянно обращаются к религиозным темам. С чем мы останемся, если уберем это из своей жизни?

- А это предлагается убрать?

- Оно само убирается. Великое наследие уходит из нашей жизни, если мы не способны наследовать, не осознаём и не чувствуем себя наследниками и преемниками. Если человек стоит перед картиной Эль Греко, не зная, что такое «Снятие пятой печати» (потому что не читал Апокалипсиса) и не умея ощутить духовной реальности, воплощенной на полотне? Если он смотрит на «Благовещение» Боттичелли, а сам не слышал и ему никогда не разъясняли глубокого смысла «благой вести» о пришествии в мир Сына Божия и его рождении от Девы Марии? Без этого мы ничего не можем понять не только в отечественной, но и в мировой культуре. Отказаться от христианского наследия нашей христианской цивилизации значит непоправимо обворовать себя и последующие поколения. Это куда хуже, чем борьба с религией большевиков. За их запретом угадывалось наличие чего-то серьезного. Они сами пытались внести в жизнь какие-то идеалы и реально жертвовали собой во имя их. Никуда не деть ни Николая Островского, ни Павку Корчагина. А сейчас какой идеал? Пиво баварское? Нам ради него надо отказаться от «Сикстинской мадонны»? Ради «Макдональдсов»? Достоевский говорил, что в мире есть вражда и соперничество идеала содомского и идеала мадонского. Теперь еще хуже. Содомский идеал уже процветает, он не рассматривается как соблазн, грех или преступление, 16 стран уже признали право на содомские свадьбы. Они победили мадонну. Большевики-то только хотели придать ей немного комсомольского антуража и представляли мадонну как «трудящуюся женщину с ребенком», а нынешние культуртрегеры готовы ее уничтожить. Романы и фильмы о голубых в моде, за них дают премии.

- Но это пока не у нас.

- Я специально не касаюсь пока России. В северной Европе, Англии храмы пустуют и превращаются в клубы. Британцы поломали все свои храмы, сожгли религиозные святыни и мощи еще в XVI веке, при Кромвеле, когда протестанты боролись с католическим наследием. Вальтер Скотт изображает разрушенные древние аббатства... А кто это сделал? Не папуасы, не гитлеровские бомбардировки, а англикане, протестанты, созидавшие английское «преуспевание». Великая французская революция провозгласила культ разума и предложила вместо поклонения Святой Деве посадить на алтарь в Нотр-Даме голую девку. А к концу XIX века началось отделение школы от церкви и церкви от государства в США, Франции. Мы в 17-ом году к этому мировому процессу только присоединились. А сегодня во французских школах под угрозой ареста и тюрьмы запрещается носить не только паранджу, но и крестики. Если французский учитель скажет вам то, что я говорю, его немедленно уволят. Теперь там законодательно запрещено папу называть папой, а маму мамой, чтобы не обижать однополые семьи. Если нельзя упоминать Адама и Еву, говорить об их сыновьях Авеле и Каине, то что же вообще остается от мировой культуры и цивилизации? Почему религия отменяется? Не потому ли, что в ней впрямую запрещено мужеложство и всякие иные грехи, которые теперь не только не считаются грехами, но даже и приветствуются? Мы видим зримые признаки одичания человечества по мере его отказа от религиозных идеалов.

- Да больше того. Распространение так называемых «общечеловеческих ценностей» уже угрожает существованию человека как биологического вида.

- Об этом неоднократно говорил патриарх Кирилл. Но я о культуре... Если мы хотим остаться людьми, хотим быть вместе с Эль Греко, Тицианом, Рафаэлем, Андреем Рублевым, Феофаном Греком, то просто обязаны сохранить свою религиозную основу как память о том, что наша европейская цивилизация построена на мощном нравственном христианском фундаменте. Наш долг - донести ее достижения до будущих поколений, чтобы они были людьми, а не скотами.

- Это так. Но у российской власти более прагматический взгляд на роль РПЦ. Она видит в Церкви партнера в решении актуальных задач госстроительства. Нет ли здесь противоречия с Конституцией, говорящей о светскости нашего государства?

- Противоречия нет. Задумайтесь, почему 1025-летие Крещения Руси отмечалось не столько как церковный, сколько как праздник российской державности и единства восточнославянских народов - России, Украины, Белоруссии? Потому что крестя Русь, Владимир Красное Солнышко тем самым ввел ее в «Византийское содружество», сделал преемницей Византийской православной империи, а церковь стала одной из государственных скреп. Вы говорите, политика... Но ведь у политики тоже есть свои духовные основы. В Китае они, со времен Конфуция, одни, в Америке - другие, на Арабском Востоке - это ислам, для России - православие.

Без обращения к истории не обойтись. Вот вы упомянули, что нравственный авторитет РПЦ стал падать еще в позапрошлом веке. Позвольте, в чьих глазах? Прежде всего у интеллигенции. Декабристы Рылеев и Бесстужев сочиняли стихи: «Один нож на князей и на вельмож, другой нож на попов, на святош, а молитву сотворя, третий нож - на царя». Они «разбудили» Герцена, Белинский написал знаменитое письмо Гоголю, появилось поколение Писаревых, Чернышевских, Добролюбовых, Толстой и толстовство... Заметьте, у народа антирелигиозных настроений не было, сказки про попов - это игрушки, юмор, а песен народных против Бога вы не найдете. Новгородский ушкуйник (разбойник) Васька Буслаев в народных былинах умер в Иерусалиме... Что касается интеллигенции нашей, то за редким исключением, она выросла из разночинной среды, прослойки, оторванной от родной почвы, утратившей с ней корневую связь. Помещик был связан с землей, крестьянин просто жил на земле, а разночинцы - нет. Они получили образование, уверовали в могущество науки и подобно Базарову из «Отцов и детей» Тургенева пытались ею подменить нравственные и религиозные идеалы. Да еще как никто другой были подвержены иностранному влиянию.

- Возражу вам. А не питала ли политические взгляды интеллигенции прежде всего российская действительность?У Достоевского, кроме «Бесов», много других романов, повествующих о том, что «так жить нельзя».

- Но Достоевский же показал, как можно. Это он, устами одного из героев, сказал, что «атеист не может быть русским, неправославный не может быть русским». Не будем углубляться в этот вопрос.

Мережковский недаром назвал Достоевского пророком русской революции. Перед смертью Достоевский разговаривал с издателем Сувориным и на вопрос о продолжении «Братьев Карамазовых» ответил, что Алеша «станет революционером и будет казнен за политическое преступление»... Этот светлый, милый отрок! Не потому что писатель хотел этого, а потому что был реалистом. Революционные волны уже затопляли Россию. Потом уже Блок напишет о русском священнике: «Помнишь, как бывало, брюхом шел вперед и крестом сияло брюхо на народ». Сколько ненависти...

- Она была неоправданна?

- Разумеется. Во все времена церковь была со своим народом. За что интеллигенция ненавидела церковь? Именно за то, что она в ее представлении смыкалась с царской властью. Представьте себе орешек. Внутри ядро (духовная жизнь народа), сверху скорлупа, прикрывающая его. Вот что такое империя. Чем скорлупа крепче, тем надежнее защищено ядро. Одно без другого быть не может, а обе стороны часто не понимали этого. И империя не понимала, что она не сама по себе, а для того, чтобы взращивать и спасать свое духовное ядро. И ядро не понимало, что сними скорлупу и оно вылетит в помойное ведро. И только благодаря этой смычке православная российская империя и просуществовала 1000 лет.

- Не только интеллигенция, но и народ в целом после революции легко отринул религию.

- Это объяснимо. Религиозная культура - это духовный труд, постоянные усилия. Природа живет по принципу энтропии: звезды гаснут, пески заваливают египетские пирамиды, в джунглях зарастают древние города, люди стареют, болеют и умирают... Смерти можно противопоставить только духовные усилия. Как в романе Кобо Абе «Женщина в песках»: все время надо отгребать песок, иначе тебя завтра засыплет. А учитывая, что у нас стало довольно легко под этим энтропийным песком жить - тут тебе и макдак, и дом-2, и порнография в интернете, от человека никакого духовного сопротивления не требуется. Наоборот ему предлагают духовную демобилизацию и дебилизацию. И сюда удобно вписывается отношение к Богу, Церкви и религии. Вода всегда течет вниз, как часто повторяла моя бабушка.

Вот реальный эпизод из жизни. В октябре 1993-го года иду по Новому Арбату. За углом стреляют, а молодые качки сидят в кафе и пьют пиво: «А мне ничего не надо!». Прошло 25 лет. Это поколение теперь нарожало своих детей и уже определяет, что их детям надо изучать в школе и что не надо. Они не олигархи, но в меру обеспечены, их где-то 10-15 миллионов. Жизненная философия этой группы - пофигизм. Кроме стандартного набора материальных благ им ничего не нужно. Включая и Россию, поэтому они своих детей отправляют учиться за рубеж, где те и остаются. Но беда в том, что именно этот слой и поддерживает культурную повестку дня, определяемую либеральной частью общества, контролирующей большинство СМИ. Излишне говорить, что религия как мощнейшая часть идеологии в их раскладах не значится.

- Ладно, это мелкобуржуазная часть общества. Однако несколько лет назад к Владимиру Путину обратилась группа известнейших ученых, среди которых были и нобелиаты, выражавших озабоченность растущей клерикализацией общества.

- Среди авторов был и сознательный принципиальный атеист, академик-физик Гинзбург, ныне покойный, утверждавший, что «уроки Закона Божьего - это абсурд». Может быть, с ним согласились бы и многие другие ученые и не только представители естественных наук. Все из того же «ордена интеллигенции»... Попытки антирелигиозных походов никогда не прекращались. Особую ненависть у противников РПЦ что раньше, что теперь вызывает вопрос об отношениях церкви и государства. Однако задайтесь вопросом, почему большевики требовали от РПЦ лояльности? Да потому что им нужно было, чтобы церковь, как последний представитель империи, наложила на них матрицу империи и тем самым поддержала легитимность новой власти. В 1927 году это произошло. А в 1943-ем Сталин вызвал к себе ночью трех митрополитов и сказал: «Давайте работать вместе». Церковь охотно пошла на это, потому что ей вновь была предоставлена возможность участия в госстроительстве. Она никогда не хотела замыкаться в церковной ограде, куда ее посылают некоторые ретивые блогеры. И главное, что у государства была в этом потребность. Еще война не кончилась, а Сталин с патриархом Алексием уже договорились, что глава РПЦ в мае 45-го летит в Иерусалим. Россия возвращала русское присутствие в мире, причем начала это делать с духовного православного присутствия - в Святой земле, у Гроба Господня.

Неверующему все равно, кто перед ним - христианин, мусульманин, иудей, буддист. Но почему же ни на кого так яростно не нападают, как на РПЦ? Понятно - почему. Православные являются важнейшей компонентой госстроительства в России. Русофобы злобствуют против Церкви именно потому, что она неразрывно связана с российской имперской традицией. Мало кто задумывается, что в обряде венчания молодые изображают царя и царицу. А еще в древней Руси, когда не было царя, а были князь и княгиня, молодых называли князем и княгинюшкой... То есть в каждом свадебном обряде, в каждом венчании Россия регенерируется и это-то и вызывает ненависть у тех, кто мечтает ее видеть слабой и никчемной. РПЦ вот уже тысячу лет разгребает песок, под которым уже почти погребено человечество. Россия худо-бедно, но пока противостоит экспансии «общечеловеческих ценностей». Не станет ее и всё, полная фукуяма.

- Николай Николаевич, вы поднимаете разговор на уровень горних высей, но хотелось бы спуститься на грешную землю. Не будете же отрицать, что Церковь упрекают еще и за то, что она своим активным сотрудничеством с государством освящает критикуемую многими модель развития, при которой социальное неравенство достигло неприемлемых величин. Возможно, люди полагают, что РПЦ должна оценивать деяния власти с точки зрения евангельских ценностей?

- И что, патриарх должен придти к президенту и трясти его за грудки? Но церковь никогда так не вела себя - ни при Александре I, ни при Николае II.

- А при Иване Грозном?

- Пример митрополита Филиппа? А кто-нибудь разбирался в его деле? Он пострадал за то, что взялся защищать своих родственников, бояр, осужденных за конкретные политические преступления. Нет, каждый обязан заниматься своим делом: Путин - скорлупой, Церковь - ядром.

- Когда активисты РПЦ выступают с починами то о введении православного дресс-кода, то о противодействии «атеистическому экстремизму», то советуют дарить приходским батюшкам не безделушки, а автомобили, - здесь Церковь в лице своих агентов не выходит за пределы своих полномочий, не дискредитирует себя?

- Ну это диалектика частных случаев. Что здесь обсуждать? У Церкви много недостатков, я ее изнутри знаю и могу назвать гораздо больше ее недостатков, чем любой демократ. Но ни один нормальный сын не станет потрясать перед всем миром слабостями своей матери. Священнослужители не ангелы. Церковь такова, каково общество.

- Недавно принят закон о противодействии оскорблениям религиозных чувств верующих, очень неоднозначно воспринятый в обществе.

- Не только в России. Он вызвал ненависть во всем антихристианском мире именно потому, что святотатство становится наказуемым, а везде оно поощряется.

- Хорошо. Но в связи с ним возникает вопрос. Власть ставит задачу сплочения общества, а Церковь постоянно чернит и проклинает советский период, несмотря на то, что этим задевает чувства миллионов россиян, которые оценивают его достаточно положительно. И получается, что здесь она играет деструктивную роль и разъединяет народ по еще одному параметру.

- Тут я с вами безусловно согласен. Церковь приняла правила игры нового буржуазного капиталистического общества. В свое время она отказалась признать екатеринбургские останки. Но три года спустя ее все-таки «продавили» в вопросе канонизации царской семьи, хотя она сопротивлялась до последнего, что показывают формулировки собора. Канонизировали Николая II не как императора, государственного деятеля или отличного семьянина, а как страстотерпца. Здесь церковь подошла к вопросу достаточно трезво. А вот смыкание всяких отцов Митрофановых в оценке советского периода с духовными власовцами у меня вызывает возмущение. Я бы таких проповедников просто лишал сана, но это не моя компетенция. Но понимаю и позицию патриарха Кирилла. Поводов для раскола церковного народа и без того хватает. Чего стоило одно обсуждение темы ИНН еще в бытность Алексия Второго.

- В Москве находится немало оппонентов идее строительства 200 храмов, да еще за счет бюджета. Ну было прежде «сорок сороков», но время-то ушло...

- Вопрос немного тоньше. Речь идет о храмах в новых районах, где их вообще нет. Помощь государства тоже объяснима. Когда-то оно разрушило храмы, а сейчас просто восстанавливает историческую справедливость. Кого пугает и раздражает само появление креста? Бесов?

- Итак, вы считаете, что у Церкви в России есть перспектива?

- Безусловно. И она определяется тем, что во-первых, в обозримом будущем не возникнет конкурирующей идеологии. Прошло 2 тысячи лет после Распятия, а конкурентов у Христа так и не появилось. Во-вторых, потому что Российская империя продолжается и наш народ не может существовать в другом формате, мы не можем, как эстонцы, строить национальное государство на стадионе Кадриорг, пить пиво и, раскачиваясь, петь песни. Не умещаемся мы на стадионе. И в-третьих, народ начинает понимать, что без идеологии с религиозной составляющей нет ни культуры, ни державного строительства, ни просто человеческого будущего в мире