The Guardian. Как Россия полюбила и разлюбила Путина

В конце 2011 года, когда Москву охватили протесты, казалось, возможным, что Путина заставят уйти. Эта книга бесстрашного репортера объясняет, почему он все еще сохраняет власть.

Для российских либералов наступили мрачные дни. В прошлом году Путин, став президентом организовал волну репрессий. Он заставил финансируемые Западом НКО зарегистрироваться как «иностранных агентов», арестовал участников антиправительственных демонстраций и отдал под суд харизматичного блоггера Алексея Навального, ближе всех подошедшего к статусу лидера российского движения. Теперь Навальному грозит долгий срок лишения свободы.

В конце 2011 года и в 2012 году, когда Москва была охвачена протестами, могло показаться, что Путину придется уходить. Сейчас так мало кто думает. Оппозиция деморализована. Страну покидают самые талантливые. В последние месяцы чемпион по шахматах Гарри Каспаров сбежал в Нью-Йорк, а экономист Сергей Гуриев – во Францию. Оба справедливо опасались ареста. Путин между тем продолжает прочно сидеть на своем посту. На прошлой неделе он побывал в Британии на саммите «Большой восьмерки» и раскритиковал Дэвида Кэмерона за поддержку сирийских повстанцев.

Почему революция потерпела неудачу? В своем доходчивом описании нескончаемой путинской эпохи Бен Джуда (Ben Judah) объясняет, что снова собравшиеся на митинги в столице в прошлом месяце хипстеры из среднего класса частично виноваты сами. Москва, подчеркивает он, - не Россия: это богатый мегагород, оторванный от маленьких и бедных городков, в которых живет большинство россиян. Для москвичей, по его словам, характерно определенное высокомерие. Благополучные активисты, вышедшие на улицы после сфальсифицированных выборов 2011 года, почти не проявляют интереса к регионам и к своим менее удачливым согражданам.

Разрыв между Москвой и остальной частью страны так велик, что он напоминает пропасть, некогда существовавшую между российской франкоговорящей аристократией и крепостными. Возродилась «диалектика 19 века между интеллигенцией и массами», отмечает Джуда. Вспоминая Чехова, он пишет, что, так как сейчас все, у кого есть деньги, живут в Москве, аристократические чеховские три сестры вздыхали бы не: «В Москву, в Москву!» - а «В Лондон, в Лондон!»

Путин, напротив, неутомимо путешествует по стране. Его график поездок «напряженнее, чем у любого другого лидера в российской истории», утверждает Джуда. Безусловно, ездит он по «потемкинской» России, в которой нет инакомыслия. Однако эти поездки служат ключевой частью путинской «видеократии» - автократии, во многом опирающейся на государственный контроль над телеканалами. Она предусматривает цензуру для масс и свободу для умеющей пользоваться сетью элиты. И эта постмодернистсткая схема контроля действительно работала – по крайней мере, до тех пор, пока пользование интернетом не стало массовым.

В сущности, у российского президента есть чему поучиться другим авторитарным лидерам, оказавшимся в трудном положении – например, турецкому премьеру Реджепу Тайипу Эрдогану. Путин ответил на общественные протесты «культурной войной», настроив свою консервативную социальную базу – пенсионеров, госслужащих, ветеранов – против московского бомонда. Он также не пожалел денег, удвоив зарплату ОМОНу, повысив финансирование регионов и подняв пенсии. Госбюджет раздулся.

В прошлом году радикальная феминистская группа Pussy Riot организовала в московском храме Христа Спасителя антипутинский «молебен». Это была самая громкая на сегодня акция протестного движения, но, как убедительно доказывает Джуда, оно в результате забило гол собственные ворота.

Случившееся позволило Кремлю привлечь к своей антибуржуазной культурной войне православную церковь и представить врагов правительства представителями развращенной элиты (Pussy Riot ранее организовали публичную оргию в ботаническом музее). Две из трех участниц «молебна» до сих пор находятся в исправительной колонии. «Они этого хотели, они это получили», - прокомментировал вынесенный им приговор Путин.

Пока Путину удалось притушить эту недореволюцию. При этом в своих путешествиях по глухим углам России Джуда видел почти всеобщее недовольство – хотя либеральную оппозицию поддерживают лишь немногие. Он летал в расположенную на юге Сибири Туву, ездил по железной дороге на Дальний Восток, посещал уральский Нижний Тагил, город с танковым заводом и «густым, как масло, воздухом с металлическим привкусом». Разбитые дороги, тонущие в грязи деревянные развалюхи... Вместо слишком сильного государства Джуда обнаружил государство, которого практически нет. По его словам, Россия – «расколотое и феодализированное общество».

Самая интересная часть «Хрупкой империи» - это живые описания приключений Джуды в российской глубинке, напомнившие мне знаменитое путешествие Чехова на остров Сахалин в 1890 году. В Нижнем Тагиле он выяснил, что «рабочие», которые на видео обещали Путину разобраться с либеральными активистами, были на деле пиарщиками и управленцами. В этом городе, как и везде, местные представители путинской «Единой России насквозь коррумпированы. Ничто не работает. В итоге в образовавшемся вакууме начала действовать группа предприимчивых националистов-виджиланте. Главный бич Нижнего Тагила – это героин. Виджиланте похищают наркоманов и приковывают их к кроватям.

Один из постоянных кошмаров Кремля – это потеря тихоокеанских территорий. В Биробиджане, вблизи китайской границы, Джуда увидел, что российскую землю уже обрабатывают китайцы. Местное славянское население живет в нищете. Он беседовал с двумя женщинами, продававшими грибы на обочине дороги. Лицо одной было «так испещрено морщинами, что было похоже на потрескавшийся ил на дне высохшего озера». Местная девушка-подросток сказала ему: «Какая на х…. Родина. Нет никакой Родины!»

Джуда бесстрашный журналист и отличный политолог. Впервые я встретился с ним в 2008 году во время российско-грузинской войны в российском военном грузовике. Тогда российская армия пресекла попытку грузинского президента Михаила Саакашвили вернуть под контроль Грузии провинцию Южная Осетия. Валерий Гергиев, известный поклонник Путина, дирижировал победным концертом в югоосетинской столице Цхинвали. Этот момент Джуда считает кульминационным для путинизма. Путин был популярен точно рок-звезда и вдобавок сумел унизить Джорджа Буша-младшего, покровителя Саакашвили.

К настоящему времени народное одобрение, характерное для первых двух президентских сроков Путина, ушло и больше не вернется. Как ни странно, покончили с ним люди из среднего класса, сполна воспользовавшиеся преимуществами российского экономического бума. Джуда сравнивает российского президента не с Леонидом Брежневым – еще одним российским лидером, слишком долго цеплявшимся за власть, – а с Николаем II – царем, который справился с революцией 1905 года и был свергнут в 1917 году. Россияне разлюбили Путина, но пока не считают, что оппозиция может предложить что-то более привлекательное. Джуда полагает, что рано или поздно может случиться землетрясение, которое обрушит хрупкую власть Кремля. Впрочем, этого может и не произойти.