Новорусский электронный бунт

Есть версия, что если у соотечественников отобрать уже ставшее привычным право свободно пользоваться Интернетом, нас могут ожидать «диверсии» и «народное сопротивление».

"Не смотря на то, что разговоры о возможном контроле интернета, ограничении его, введение тех или иных карательных механизмов и норм ведутся уже достаточно давно, больше года, но как мне кажется, дымом потянуло только сейчас. Почему-то, или как говорят в интернете – внезапно – на первом канале с интервалом в неделю два основных политических шоу вышли на тему «какой ужасный, чудовищный, страшный интернет, и пора наконец-то с ним разобраться». Я очень надеюсь, что никакой злой воли в этом нет, а просто летом информационное затишье, и редакторы вынуждены затыкать дыры эфиров этими вечными темами, т.е. «айда, пойдем в очередной раз бороться с интернетом». Но тогда это конечно серьезный ляп, что единственные две программы, которые выходят на тему политики, практически единовременно выходят с одинаковыми темами, но как бы бог с ним, это проблема редакционного коллектива 1 канала. Если же все-таки Константин Львович Эрнст все еще на работе, а не уехал куда-нибудь в жаркие страны отдыхать и контролирует сетку эфиров своего телеканала, то, по всей видимости, можно опасаться, что вот оно началось и приближается.

Потому что опять-таки, как мы знаем из нашей истории и из новейшей истории, все крупнейшие отставки, все какие-то базовые поворотные события случаются либо накануне праздников, либо в каникулы, либо летом, когда, в общем-то, всем не до того. Тогда, повторяюсь, это звонок очень и очень тревожный, поскольку на главном федеральном канале планомерно идет очернение интернета, по-другому не скажешь. Т.е. редакторы вытаскивают какие-то трешовые, причем полу-постановочные ролики с YouTube про детей, которые якобы прыгают с крыши или вскрывают себе перед камерами вены. Или какие-то студенты медики рассматривают в анатомичке, в общем, какой-то такой жуткий треш, который, например, я, работа которого связана с интернетом, 70% из этого не видел. Оставшиеся 30% случайно попадают в зону моего внимания, и это выдается с позиции такой – «Глядите, вот тот интернет, который смотрят ваши дети».

Повторюсь, звонок этот тревожный, и если действительно это означает, что некое политическое решение принято, то здесь призывать интернет-общественность сегодня сплотиться, показать, какие мы хорошие, показать, что в интернете не только педофилы, не только порно-сайты, а он несет огромную воспитательную и просветительскую функции – уже поздно, этот момент упущен.

Хочется обратить внимание государства на совсем другое.

Стоило адвокату Кучерене выйти публично и заявить о том, что он готов быть инициатором законопроекта, который запретит на законодательном уровне в России пользоваться программным обеспечением, обеспечивающим в интернете твою анонимность, тут же сайт Кучерены был взломан, и мягко скажем, опошлен. И это достаточно тревожный звонок.

Дело в том, что Россия, помимо вековой истории террора, автократии и решительных законодательных мер, имеет огромную историю срытого народного сопротивления. Публичного гражданского дискурса у нас как-то не сложилось. А вот навык диверсии у нас по большому счету в крови, и здесь я серьезно опасаюсь, что принятие и введение в жизнь этих весьма жестоких ограничительных мер в адрес интернета может за собой повлечь не столько очередные выходы на Болотную, не столько неравнодушный квочет интернет-пользователей на тех или иных форумах, сколько планомерное диверсионное противодействие. Причем в роли диверсантов здесь будут выступать простые граждане, которые в том числе работают и в госорганах и в близлежащих к ним структурах. Мы знаем, что Wikileaks поднялась от того, что всю компрометирующую информацию им сливали сотрудники тех же военных ведомств, сотрудники банков. Лев Кассиль в своем великом романе «Три страны, которых нет на карте» вспоминает, что в его городе, когда был принят комендантский час, и детям запретили появляться на улице, дверные звонки, гордость местного народонаселения, сразу же были срезаны самими же детьми-гимназистами.

Поэтому если вдруг действительно будут приняты меры, которые отменяют анонимность в интернете, меры, которые препятствуют в интернете свободному общению, свободному распространению информации – то действительно могут появиться новые народовольцы, как в конце XIX-начале XX века. Образованные студенты и дети из хороших фамилий во имя неких святых интересов, идеалов начинали там бросать бомбы в кареты градоначальников и т.д. У нас, я думаю, до этого не дойдет. Но то, что мы можем столкнуться с ситуацией такой системной диверсии, в которую вовлечены, повторяю, простые пользователи интернета, уверенные, что их лишают основополагающего права (а надо не забывать, что сегодня на полном серьезе ведутся разговоры о том, что право пользования интернетом должно быть внесено в состав базовых гражданских и человеческих прав наравне с правом на жизнь, свободу слова и т.д.), так вот люди, которые будут чувствовать, что они лишены своего естественного права (а в России уже выросло целое поколение людей, которые ассоциируют себя больше с интернетом, чем с теми или иными властными институтами) – повторюсь, мы можем столкнуться с ситуацией такого стихийного новорусского электронного бунта."