И снова Путин одинок

На саммите в Белфасте Россия оказалась в изоляции. Но стоит ли горевать? «Друга Влада» и «друга Барака» не получилось. Саммит в Белфасте ознаменовал собой начало «ледникового периода» в личных отношениях лидеров России и США. Но острые разногласия по Сирии не просто развели Москву и Вашингтон по «разным углам ринга». Десять с лишним лет назад, когда США собирались вторгаться в Ирак, Россия противостояла этим планам совместно с Францией и Германией. Сегодня среди государств «Большой восьмерки» мы по сирийскому вопросу в почти полной изоляции. Однако должна ли быть такая ситуация поводом для тревоги? Возможно, да. А возможно, нет.

В культовом романе Джорджа Оруэлла «1984» среди прочего можно найти вот какую мысль: «Если ты в меньшинстве — даже если это меньшинство состоит из одного человека — еще не означает, что ты сумасшедший. Есть правда и есть неправда. И если ты цепляешься за правду в борьбе против целого мира, ты не сумасшедший».

Я не собираюсь заявлять, что в споре по поводу Сирии правда на стороне Москвы, а Запад впал в состояние коллективного помешательства. Но равным образом неверно и обратное утверждение. Ситуация внутри и вокруг Сирии запуталась до предела. И кто сейчас прав, а кто нет, станет очевидным лишь гораздо позже.

США мотивируют свое желание как можно скорее сменить режим нынешнего президента Асада соображениями высокой морали. Мол, мир нуждается в скорейшем избавлении от этого людоедского режима. Нынешнее правительство Сирии действительно состоит не из поклонников Махатмы Ганди. Когда в 1982 году против отца нынешнего президента, основателя династии Хафеза Асада взбунтовался город Хама, глава страны не стал призывать к национальному примирению. Он всего лишь отправил в Хаму своего младшего брата Рифата. А тот окружил город танками и приказал им открыть огонь.

Но, как это бывает в 99% случаев, за словами о морали здесь стоят конкретные политические интересы. Сирия — это для Америки разменная монета в затянувшемся геополитическом поединке с Ираном. По мысли американских стратегов, если режим Асада падет, вся политическая география Ближнего Востока изменится до неузнаваемости. У «спрута» — а именно так в Вашингтоне воспринимают Тегеран — будет отрублено самое важное «щупальце».

Впрочем, обо всем по порядку. Еще в 1960-е годы Иран считался самым близким и доверенным союзником Америки в регионе. Ради «сдерживания советской угрозы» шаху Ирана без счета продавали самое современное оружие. Но уже в следующем десятилетии ситуация в Иране превратилась для американских политиков в бесконечный кошмар.

Сначала выяснилось, что шах Ирана не согласен играть роль «американского мальчика на побегушках». Вдоволь затарившись американским оружием, он поменял тон в разговорах с политиками из Вашингтона. Оказывается, планы шаха состояли в превращении Ирана в мировую супердержаву. И ради этой цели его императорское величество постоянно настаивал на повышении цены на продаваемую в Америку нефть.

Для янки такие действия «союзника» были как удар ножом в горло. Янки уже привыкли, что к «нефтяному шантажу» в их отношении постоянно прибегают арабы. Но терпеть такое от «закадычного друга» — уже слишком. Но прежде чем Вашингтон успел сформулировать свою стратегию по наказанию неблагодарного шаха, того в 1979 году смела волна исламской революции.

Новые власти Ирана оказались еще большими недругами Америки, чем шах. Американское посольство в Тегеране было захвачено штурмом. Дипломаты были взяты в заложники. Неудачная попытка их спасти погубила политическую карьеру президента Джимми Картера. С тех самых пор желание жестоко наказать Иран и поставить его на место стало одной из главных стратегических целей американской внешней политики.

Теперь перенесемся в Сирию. Правящий в Сирии с 1970 года режим Асадов всегда был союзником Тегерана. Дело в том, что большую часть населения Сирии составляют сторонники суннитского направления ислама. А семейство Асадов — это представители небольшой шиитской секты алавитов.

На кого в принципе может опираться сирийский режим меньшинства? Правильно, на державу, в которой шииты составляют большинство. Державу, которая называется Иран.

Вот, собственно, и вся реальная подоплека сирийского кризиса. Иран многие десятилетия использовал территорию Сирии как свой «непотопляемый авианосец». Многочисленные гадости этот «авианосец» делал и Израилю, и Америке, и соседним влиятельным суннитским державам типа Саудовской Аравии. При Асаде-старшем такое задиристое поведение сходило сирийскому режиму с рук. Но в 2000 году его сменил интеллигентный сынок Башар, офтальмолог по профессии.

Асад-младший сразу начал жаловаться западным визитерам: я, мол, хочу демократических реформ. Но мое окружение сделать мне этого не дает! Опасное поведение для режима, который держится прежде всего на штыках, не правда ли? Остается только гадать, почему относительное спокойствие при таком не жестком правителе совсем не мягкой страны сохранялось более десяти лет. Но неизбежное случилось. В Сирии поднялось восстание против правления алавитов. Америка и соседние суннитские страны это восстание, естественно, горячо поддержали.

Казалось бы, режим Асада обречен. Но не тут-то было. То ли свою роль сыграла поддержка со стороны Ирана и России. То ли алавиты поняли: если мы дадим слабину, нас всех поголовно вырежут. Но в любом случае режим Асада не просто устоял, а начал одерживать победы над своими противниками.

Вот на таком фоне и прошла встреча Путина и Обамы в Белфасте. Дилемма, перед которой оказался президент США, относится к разряду тех, которым сложно завидовать. Вроде бы уже совсем добитый противник вот-вот исчезнет из «зоны охоты». Если это случится, то виновным в грандиозном внешнеполитическом «провале» американская элита объявит именно его, Обаму.

Но как предотвратить «спасение рядового Асада»? С помощью введения в страну американских войск? После иракской войны делать этого как-то не хочется. Логичнее всего добить врага чужими руками — активно помочь оружием сирийской оппозиции. Но вот беда. Кроме «правильных» сирийских оппозиционеров («правильных» — конечно, с точки зрения Вашингтона) против Асада воюет и много личностей, которым не по нраву и сама Америка.

На горизонте замаячила возможность повторения афганской ситуации. Сначала ради борьбы с Советским Союзом Америка до зубов вооружила афганских джихадистов. А потом эти самые джихадисты обратили свое оружие против самой Америки. Именно из-за подобных опасений Обама очень долго колебался и не хотел делать резких движений на «сирийском фронте». Но давление со стороны американской элиты сделало свое дело. Команда Обамы решила: опасность «упустить Асада с крючка» более непосредственна, чем риск невольно помочь «Аль-Каиде».

Для Путина поддержка подобного американского курса абсолютна немыслима. В Москве, разумеется, тоже не в восторге от перспективы усиления Ирана. Но режим Асада как таковой никогда не делал России или Советскому Союзу ничего плохого. Наоборот, власти Дамаска всегда считались самым надежным союзником Москвы в регионе.

Но позиция Путина по Сирии тоже не лишена рисков. Для начала полезно вспомнить, что нашим союзником Дамаск был очень условно. Чаще всего Асады лишь использовали нашу страну в своих интересах по принципу «мы им добрые слова, а они нам деньги и оружие».

Имеет ли смысл ради такого «верного партнера» ссориться с влиятельными суннитскими державами Ближнего Востока, не говоря уже о партнерах по «Большой восьмерке»? Имеет ли смысл для России и дальше инвестировать свой политический капитал в режим, который в конечном итоге с очень большой долей вероятности все-таки рухнет?

Честно скажу: я не знаю. Сирийский вопрос — очень тяжелая дилемма не только для Обамы, но и для Путина. И кто из двух лидеров нашел правильный — с точки зрения интересов своей страны, разумеется — выход из ближневосточного политического лабиринта, мы узнаем сильно попозже — лет эдак чрез пять.