Не надо хоронить философию

Физики порой занимаются презренной философией, сами того не подозревая.

В 2010 году Стивен Хокинг в книге «Высший замысел» (The Grand Design) провозгласил «смерть» философии, ибо «она отстала от современной науки, особенно физики».

Знаменитый учёный имеет в виду неспособность философии ответить на такие вопросы: как мы можем понять мир, в котором оказались, как ведёт себя Вселенная, какова природа реальности, откуда всё это возникло, нуждалась ли Вселенная в создателе...

Г-н Хокинг, при всём уважении к нему, позволил себе очевидную глупость. Представьте себе философа, который, имея весьма смутное представление о физике, заявил бы, что физика мертва, ибо до сих пор не ответила на вопросы о том, что такое сознание, какие физические процессы его порождают и т. д., и указал бы на большие успехи философии в описании того, как работает сознание.

Но надо понять и г-на Хокинга. Есть философия и философия, и физику (физика-то одна) очень сложно объяснить, как такое может быть. Невозможно представить себе ситуацию, когда «математик» обосновывает, что 2 + 3 = 6, учреждает собственную математическую школу, а его последователи на протяжении многих лет пишут толстые трактаты, по которым защищаются многочисленные диссертации. Невозможна и такая ситуация, когда появляется «физик», отвергающий закон Ома и при этом заслуживающий почётного места в истории науки. В философии же такое происходит сплошь и рядом.

Точнее, кажется, что происходит, ибо, повторяю, есть философия и есть философия. Или, лучше сказать, есть философия и есть спекулятивные априорные высказывания. Первая строится на чётких основаниях, которые сродни геометрическим или логическим аксиомам, а вторые представляют собой обыкновенное словоблудие. (Конечно, порой под маской философии выступает обыкновенная безграмотность. Например, утверждается, что метафизика есть раздел философии о наиболее общих аспектах устройства мира, тогда как в действительности «мета-физика» — это то, что находится за пределами изучения природы.)

Философия вырастала из тумана религиозных медитаций как попытка ответить на вопрос: каким образом я могу знать нечто о мире и быть уверенным в том, что это истина? Или, что то же самое: интеллигибелен (познаваем) ли мир, и если да, то каковы основания познания? Из рассуждений по этому поводу и выросла наука как метод описания мира на чётких основаниях, корректность которых подтверждается вновь и вновь их способностью порождать новое знание и применять его на практике. Г-н Хокинг, по-видимому, полагает, что, дав начало науке, философия умерла, ибо ничего сверх этого она якобы произвести не смогла.

Известный физик по меньшей мере неблагодарен, ибо сама его работа «Высший замысел» философская. В ней он касается вопросов, которые возникают перед естествознанием на очередном витке развития науки. Ещё на этапе изучения электромагнитных процессов стало ясно, что невозможно бесконечно познавать мир на основании одной-единственной физической теории. Рано или поздно возникает необходимость осмыслить свод знаний, накопленных к данному моменту, чтобы найти основания для дальнейшего движения вперёд. И то, чем занимаются физики, размышляя об этих основаниях, — уже не физика, но философия, хотят они того или нет, ибо в этих рассуждениях поднимается вопрос не об устройстве мира (вопрос чисто физический), а о том, как я могу узнать о мире что-то ещё (вопрос чисто философский).

Естественно, рассуждать на эту тему лучше всего получается у тех, кто хорошо разбирается в том, что уже узнано, то есть у физиков и математиков. Поэтому из крупных учёных порой выходят крупные философы (таковыми можно назвать, к примеру, Пуанкаре, Эйнштейна, Гейзенберга, Шрёдингера, Бора): случается так, что сделать шаг вперёд в физике, не совершив актов философствования, невозможно.

В отличие от вышеназванных умов г-н Хокинг просто не видит разницы между физикой и философией, а выразить он, по-видимому, хотел примерно следующее. Физика достигла такого этапа развития, когда можно обсуждать вопросы, которые до самого последнего времени были скорее философскими, чем физическими. Сам г-н Хокинг обращается к проблеме возникновения мира из «ничего», а Роджер Пенроуз, например, отваживается рассуждать о физической природе сознания. К сожалению, из этих больших учёных получились неважные философы. Всё, на что способен Стивен Хокинг как философ, — это повторить старинный тезис о том, что наука не нуждается в «гипотезе Бога» (то есть какого-то толчка извне) для объяснения внезапного возникновения мира, хотя у него, разумеется, больше знаний об этом, чем у Лапласа. Г-н Пенроуз же откровенно спекулятивен. Самое главное, увы, в том, что ни тот, ни другой не понимают, когда они занимаются физикой, а когда философией.

Сам факт того, что вот уже почти сорок лет физики не могут «примирить» общую теорию относительности и квантовую механику, говорит о печальной ситуации с культурой философствования среди учёных. Теория струн гениальна, но малопонятна даже тем, кто с ней работает. В квантовой механике не решён парадокс, связанный с принципом неопределённости: измерения, на которых зиждется сама квантовая теория, оказываются невозможными, отчего квантовая механика в определённом смысле некогерентна, по выражению оксфордского философа Дэвида Уоллеса. Презрение к философии со стороны физики — свидетельство непонимания того, что такое наука и как она развивается.

Философия давно пришла к понятию потока при описании времени и сознания. Физика же как пленница математики по-прежнему видит мир статичным, сиюминутным, подчёркивает выдающийся физик Ли Смолин в только что вышедшей книге «Время возрождённое» (Time Reborn), вспоминая размышления Эйнштейна на ту же тему.

Физика сделала крупную ошибку, положившись на принцип «Заткнись и занимайся расчётами!». Спонтанные колебания квантового вакуума, понятие гравитации как отрицательной энергии, необъяснимое возникновение законов природы в момент рождения Вселенной, десять измерений пространства, не имеющие ни отличительных характеристик, ни пространственного положения элементарные частицы... Современная физика превратилась в хаотическую смесь математических конструкций, физических допущений и откровенных псевдофилософских спекуляций, которая уже много лет тормозит её дальнейшее развитие.

Похоже, у философии ещё очень много работы, господин Хокинг.