Делягин: Путин искренне верит, что в стране всё хорошо

В Европе чиновники, которые крадут бюджетные деньги, называются обыкновенными ворами, а в России – эффективными менеджерами – это один из анекдотов, который прекрасно отражает нашу действительность.
                                                              
Борьба с коррупцией в России в последнее время всё чаще вызывает грустную улыбку на лицах граждан, а всё потому, что вопрос «как в нашей стране пропадают миллиарды рублей и почему не наказывают тех, кто злоупотребляет своими полномочиями» остаётся открытым. Что мешает России справиться с коррупцией и какие меры нужно принимать в отношении казнокрадов – об этом мы поговорили с экономистом Михаилом Делягиным.

«Прямая линия» с президентом

У меня два комментария к прошедшей прямой линии: человек искренне верит во всё, что говорит. Я не верю, что можно так изощрённо притворяться. Путин верит, что у нас в России выполняются законы, что у нас зарплата растёт опережающими темпами по сравнению с производительностью труда. В общем, что у нас всё хорошо. Не знаю, в какой стране он живёт, но у него всё в порядке.

А второе… Есть проблемы стратегические, есть проблемы тактические. Владимир Владимирович гениально умеет урегулировать все тактические вопросы, не замечая в принципе стратегических проблем. Это моё ощущение.

Я до сих пор нахожусь под впечатлением, что из страны нужно бежать, сломя голову. Я, конечно, что-то с этим ощущением сделаю, как-то его преодолею, но сейчас я в разобранном состоянии.

Белгородский убийца и Сердюков

Есть коррупция, есть коррупционеры. Можно бороться с коррупцией, можно бороться с коррупционерами. Путин борется с коррупционерами, не замечая коррупцию. Грубо говоря, задача государственного управления – сделать так, чтобы ангел, приходя на работу в ГИБДД, через полгода не превращался в бандита. Это борьба с коррупцией. А борьба с коррупционерами – это что делать с ангелом, который пришёл в ГИБДД и уже превратился в бандита. То есть одно дело – мы лечим причины, другое дело – мы лечим синдром. У Путина всё хорошо с лечением синдромов, а причин он не видит. Он прекрасно умеет их не замечать, отворачиваться от них.

Белгородский убийца – он убийца до всякого суда. А господин Сердюков – он не преступник, потому что нечестно обвинять человека до решения суда. А по нему ещё даже обвинения нет. Я думаю, что суда-то и не будет над Сердюковым. «Нечестно» – это слово Путина, это очень искреннее слово. Оно не формальное, он действительно так думает. Вот есть свои – и для них закон, а есть все остальные, они – преступники.

Изменил Родине? – Плати

Товарищ Путин, злорадствуя, говорил во время прямой линии , что тот, кто борется с коррупцией, сам должен быть кристально чистым. Ну, во-первых, если на вас выльют ведро грязной воды, вы не будете кристально чистым. С одной стороны. Я это проходил. Я попал под раздачу кремлёвско-пропагандистской машины в 2007 году, и полгода на меня лились потоки грязи. До сих пор ещё аукается. А с другой стороны, получается очень интересная логическая конструкция у товарища президента в голове, что, если вы боретесь с коррупцией, вы должны быть кристально чистым, а если вы сами воруете, то вы можете быть любым, у вас всё будет хорошо.

Причём, если посмотреть, коррупция производит впечатление основы государственного строя. Коррупция в государстве – это преступление против государства. Это преступление не хозяйственное, а из серии «измена Родине». Что делает товарищ Медведев? А товарищ Медведев в рамках гуманизации и либерализации Уголовного кодекса разрешает платить штрафы за коррупцию. То есть измена Родине? Плати – и всё будет в порядке. Взял взятку? Да никаких проблем. Заплати штраф за взятку, которую мы выявили, из тех взяток, которые мы не выявили, и всё у тебя будет замечательно.

Давай разведёмся

Наказывать нужно не родственников, наказывать нужно воров и преступников. А то у нас так получается. Господин Пехтин купил квартирку в Майами – и за это лишился депутатской неприкосновенности. Госпожа Яровая купила квартирку на Тверской улице – и всё хорошо. Господа! Да хоть на Марсе, да хоть кабинет в здании ЦРУ он себе купил, если он – не секретоноситель.

Вопрос: откуда деньги? Если я эти деньги украл, да хоть я шалаш в Разливе купил, я должен сидеть в тюрьме. Да хоть я их Путину принёс и сказал: «Я их украл, используйте на нужды Родины», – я всё равно должен сидеть в тюрьме, потому что я их украл. А если я их заработал по-честному, кому какая разница, устроил я из них большой костёр у себя в квартире или купил дом в Голландии?

Нет, мы с коррупцией не боремся, мы боремся с тлетворным влиянием Запада на наших коррупционеров, чтобы наших жуликов и воров могли шантажировать мы, но не могли шантажировать «проклятые» американцы. Это извращение, это глупость несусветная. В результате у нас сейчас с госслужбы уходят относительно честные люди, которые просто не хотят накладывать на себя глупые ограничения.

А с другой стороны, 30 разводов в Государственной Думе. Я всё понимаю, но человек, который наносит подобное оскорбление своей супруге, не имеет права участвовать в принятии законов просто потому, что аморален.

Полезный опыт

В борьбе с коррупцией я вижу использование опыта Италии и США. Итальянский опыт. Если вы дали взятку и не явились с повинной, бегали по всей стране, за вами охотились, вас поймали. Как это происходило в Италии. Вы – бизнесмен. Мы знаем, что вы давали взятки двадцати чиновникам. Вы сдаёте нам 4–5 человек по вашему выбору, свидетельствуете против них в суде, мы обеспечиваем вам всю необходимую защиту, и после этого вы не то что остаётесь на свободе, вы остаётесь с чистой репутацией, вы не судимы, потому что вы – жертва коррупции. Мы, таким образом, разрушаем круговую поруку между организатором коррупции – чиновником – и его жертвой – бизнесменом. В результате этого в течение нескольких лет мафия перестала быть значимой политической силой на севере и в центре Италии, её политическое влияние резко ослабло на юге страны. Правда, за 5 лет сменилось 6 правительств, но это уже детали.

Соединённые Штаты Америки. Законы Рико о борьбе с организованной преступностью. Мы привыкли исходить из того, что это законы, которые объясняют, какие преступления может совершать агент под прикрытием, внедрившийся в банду, какие не может. Мы об этом судим по голливудским фильмам. На самом деле главное там другое. Если человек – член организованной преступности – не сотрудничает со следствием так, как хочется следователю, следователь просто выписывает ордер, и всё добросовестно приобретённое, то есть легализованное, имущество у семьи этого члена оргпреступности (а коррупция во власти – это всегда оргпреступность) конфискуется в пользу государства. Семье остаётся социальный минимум для нормальной жизни, чтобы дети получили какое-то образование. Это сразу вырубило из-под оргпреступности экономическую базу, потому что «общака» никогда не хватает на всех, он, собственно, не для всех и создаётся. Этих двух мер достаточно.

Социальный протест

В 2013 году сохранится социально-политическая стабильность. До 2018 года мы сорвёмся в смуту. Есть четыре явления, которые могут сорвать нас в системный кризис: это ухудшение внешней конъюнктуры; падение мировых цен на нефть, она уже была ниже 100 долларов за баррель, спасибо бостонскому террористу, который вернул её обратно, но тем не менее; это рост коррупции, который раздавит российскую экономику даже при цене нефти 200 долларов за баррель, просто чуть позже; это обострение «дружбы» народов выше обычного, мы видим всё это на улицах. Я звоню друзьям в Болгарию, они говорят: «Приезжай. У нас тут тоже есть турки, но они ведут себя очень вежливо, не то что ваши гастарбайтеры на улицах Москвы». Это разрушение технологической инфраструктуры, оставшейся от Советского Союза, разрушение не наблюдаемое, потому что оно происходит не из-за естественного износа, а из-за воровства на ремонте. И последний фактор – это головокружение от успехов и драка внутри нашей правящей тусовки, межклановая борьба.

Уволил бы Медведев Путина с должности премьера летом 2011 года, мы бы сейчас здесь не сидели. Мы бы сейчас в каких-нибудь окопах сидели. А это же может случиться в любой момент, чуть в другом исполнении. При всей моей нелюбви к господину Кадырову, попадёт он сегодня в автомобильную катастрофу, у нас не третья чеченская война будет, у нас третья кавказская будет.

Смех сквозь слёзы

Мы сейчас всё чаще смеёмся, глядя на то, что происходит… Знаете, как татаро-монголы собирали дань на Руси? Бухгалтерского учёта не было, в сельском хозяйстве кочевники не понимали ничего. И когда они раз в 5 лет приезжали грабить население, они просто не могли понять, есть у него зерно или нет. Можно, конечно, на дыбу повесить, но всех же не замучаешь. Это же бессмысленное занятие, нерентабельное. И нашли гениальный способ. Пока русские люди плакали, у них требовали ещё, ещё и ещё. Когда русские люди начинали смеяться, татаро-монголы понимали, что больше взять нечего, налоговый долг выплачен полностью, пора быстро бежать, пока не убили. Средневековые татаро-монголы были умные, а наши руководители не понимают того, что понимали они. Что когда народ перестаёт плакать и начинает смеяться, повышать налоги не надо, надо быстро «делать ноги», потому что убьют.