Евгений Бабушкин: Березовский жив

Боюсь произнести вслух — "авантюрист". Покойный восстанет из гроба и вчинит миллионный иск за клевету — этим он славился при жизни. Тут другое слово точнее: "трикстер". Трюкач, сверхъестественный обманщик, Локи, Одиссей, вечный путешественник, из самого ада способный вернуться. Недаром не все поверили в его смерть.

Реакция социальных сетей показательна. Если Чавеса проводили в общем пристойно — неуместная слезливость с неуместным ехидством пополам — то над теплым трупом Березовского устроили шабаш. Самый распространенный мотив — недоверие, типичный комментарий — конспирологический:

"Да живой он, бомжа вместо себя подложил, а сам улетел на Бермуды от налогов прятаться".

Иногда вместо Бермуд фигурируют Канары, а вместо бомжа — слабоумный брат-близнец, но машина фолк-хистори уже запущена. Уверен, через пару лет про "тайну смерти Березовского" будут снимать псевдонаучные фильмы с упоминанием франкмасонов и инопланетян.

Впрочем, таким Березовский был и при жизни — призрачным, двусмысленным, медийным. Недаром Виктор Пелевин, лучше всех чувствующий эпоху, вывел в своем реквиеме по девяностым не Авена, не Фридмана и не Потанина.

"Верхнюю часть лица Березовского закрыл прямоугольник с подробнопросчитанной парой глаз. Они беспокойно покосились на Радуева, несколько разморгнули, и прямоугольник исчез (...) Через несколько секунд Татарский увиделзнакомое лицо, в котором чернело несколько недосчитанных дыр, — его особеннопоразила сумасшедшая радость, которой сиял правый, уже посчитанный глаз".

Довольно сумбурный, но лучший прижизненный портрет Березовского. На его предсмертных фото — совсем другой человек: усталый пожилой еврей в черном с ног до головы. Уныние. Упадок духа. Последние трюки трикстера не удавались — астрономические отступные, позорный проигрыш Абрамовичу, проблемы с бывшими женами. Типичная жизнь стареющего неудачника — разве что чуть больше нулей на банковском счету.

Но история запомнит его другим: непобедимым трюкачом. И даже обстоятельства его смерти напоминают мрачную шутку, многозначительный хэппенинг. За сутки до того, как в поместье Саннингдейл было найдено его тело, Березовский продал тиражный отпечаток уорхолловского "Красного Ленина" . Понятно, что за долги продал. Но кажется — будто пытался распрощаться со своим советским бессознательным.

Разумеется, Березовский — глубоко советский человек. Это его ровесники — герои "Девяти дней одного года". Это юные Березовские сидят за партами в "Доживем до понедельника".

Много лет назад, копаясь в заплесневелых каталогах театральной библиотеки, я с удивлением обнаружил между Беккетом и Брехтом книжку "Бинарные отношения в многокритериальной оптимизации". Автор — некий Березовский Борис Абрамович. Проверил. Не однофамилец. Кибернетик. Академик. С тех пор я питал к нему иррациональное уважение, какое рабочий класс питает к докторам наук.

Не жаль разоренного миллиардера, жаль талантливого математика, в сорок лет начавшего жить заново. Сейчас они начнут умирать один за другим — лучшие умы "совка", единицы из которых приспособились к новым экономическим условиям. Ровесники Березовского мечтали о покорении Венеры и термояда, придумывали общую теорию всего на свете, а он с тем же пылом посвятил жизнь накоплению капитала (ирония судьбы, подстерегающая всех трикстеров — перед смертью от капитала остались копейки).

Покойного успели сравнить и с титаном Возрождения, и с шекспировским злодеем, отмечая масштаб личности — таких, мол, больше, не делают. А еще он Пушкин. В совершенно бытовом смысле: "А за продуктами кто пойдет? Пушкин что ли?!" Он постоянно что-то замышлял и генерировал — и те, кто остались по эту сторону границы, все ждали от него откровения. А ну как башковитый политэмигрант возьмет власть, как обещал, и придумает что-то за нас, грешных.

Ничего он больше не придумает и никому не телеграфирует с загробных Бермуд.