Уильям Браудер — злейший враг Кремля

«Жаль, что Сергей Магнитский умер, а Билл Браудер все еще жив и на свободе». Эта фраза, которую произнес премьер-министр России Дмитрий Медведев в частной беседе с журналистами во время недавнего саммита в Давосе, прекрасно иллюстрирует то, что думает высокопоставленное российское руководство о Уильяме Браудере (William Browder).

Здесь нужно сказать, что с 2009 года, когда в тюремной камере при подозрительных обстоятельствах погиб его бывший сотрудник Сергей Магнитский, Браудер стал худшим кошмаром путинско-медведевской России. После кончины Магнитского (адвокат сообщил в правоохранительные органы о мошенничестве с налогами на сумму в 230 миллионов долларов, жертвой которого стал фонд Браудера) он начал целую международную кампанию и в конечном итоге добился принятия в США важного законодательного решения. Этот закон направлен против подозреваемых в причастности к делу высокопоставленных российских чиновников, в число которых вошли даже заместитель министра внутренних дел и заместитель генерального прокурора страны.

Такой беспрецедентный шаг повлек за собой ощутимое похолодание в российско-американских отношениях. Недавно Москва приняла ответные меры и утвердила спорный запрет на усыновление российских детей американскими семьями. Тем не менее, Уильям Браудер, которого британская The Telegraph назвала «самым богатым в мире правозащитником», не собирается останавливаться на достигнутом.

Навязчивая идея

«Единственное, что меня удовлетворит, это судебное преследование за пытки и убийства в России, где все причастные и совершили это преступление», — рассказал он Slate.fr, излучая спокойствие и решимость человека, который хочет во что бы то ни стало добиться правосудия. Тем временем он решил продолжить борьбу в Европе и добиться там принятия аналогичных санкций против виновных в смерти Магнитского.

В начале февраля британский миллионер побывал с визитом в Париже. Он выступил в Сенате и Национальном собрании с единственной целью: убедить парламентариев «надавить на французское правительство для того, чтобы то запретило въезд и заморозило активы всех причастных к убийству Сергея Магнитского, а также других россиян, которые нарушили права человека».

Для Уильяма Браудера эта международная кампания — не просто борьба, а настоящая навязчивая идея. Своими корнями она уходит в его жизненный путь, который оказался столь невероятным, что права на него давно пора выкупить какой-нибудь голливудской студии.

Браудер — не первый в семье, кому довелось схлестнуться с Кремлем. Его дедушка Эрл Браудер (Earl Browder), который дважды выставлял свою кандидатуру на президентских выборах в США, занимал пост генерального секретаря американской Компартии до исключения в 1946 году по приказу Москвы: причиной для такого решения послужило его заявление о возможности мирного сосуществования США и Советского Союза в послевоенные годы.

Крупнейший иностранный инвестор в России

В юности Уильям решил взбунтоваться против семейных укладов, а, если точнее, стать... капиталистом. В 1996 году он создал инвестиционный фонд Hermitage Capital Management, президентом которого и является по сей день. Всего за несколько лет ему удалось стать крупнейшим иностранным инвестором в России: в 2005 году его российский портфель составлял 4,5 миллиарда долларов. Как у него это получилось: с помощью скупки акций недавно приватизированных предприятий, таких как «Газпром», чья стоимость была серьезно недооценена рынком.

Браудер начал расследования о коррупции на предприятиях, в которые он вложил деньги, сообщил об их результатах СМИ. Путин воспользовался случаем, чтобы принять меры против разоблаченных олигархов и поднять котировки акций российских предприятий, что самым благотворным образом отразилось на бизнесе Браудера.

Конец олигархов и начало проблем

Хотя Браудер и говорит, что лично ни разу не встречался с Владимиром Путиным, на протяжение нескольких лет они оба вместе боролись с коррупцией. В те времена он регулярно обрушивался с критикой на англосаксонские СМИ и говорил, что они чересчур негативно относятся к президенту России.

В 2003 году он приветствовал новость о задержании Михаила Ходорковского, самого богатого и могущественного из всех олигархов. И даже не подозревал, что закат их эры принесет множество неприятностей уже ему самому:

«Наши интересы [Браудера и Путина] разошлись, когда он одержал победу в войне с олигархами, арестовал самых богатых из них и заставил остальных подчиниться. В тот момент он превратился в самого главного олигарха, и наши разоблачения стали для него опасны».

В 2005 году после поездки в Лондон Браудеру запретили въезд на территорию России без объяснения причин. Чуть позже ему стало известно, что в страну его больше не пустят, так как он стал «угрозой безопасности государства». В результате Браудеру пришлось распродать большую часть российских активов. В 2007 году в офис Hermitage позвонил следователь Департамента экономической безопасности Министерства внутренних дел подполковник Артем Кузнецов:

«Мой ответ будет зависеть от того, как вы себя поведете, что вы дадите и т.д. Чем скорее мы с вами встретимся, и вы предоставите все необходимое, тем скорее исчезнут все ваши проблемы».

Сергей Магнитский

В инвестиционном фонде предпочли не реагировать на такой практически неприкрытый шантаж. Несколько недель спустя полицейские во главе со все тем же Кузнецовом устроили обыск в офисе Hermitage и забрали с собой документы на собственность, печати и различные налоговые записи.

В этот момент на сцену вышел молодой юрист Сергей Магнитский из фирмы, которая занималась защитой Hermitage. Через несколько месяцев после обыска ему стало известно, что инвестиционный фонд стал жертвой крупнейшей мошеннической схемы: его дочерние компании были перерегистрированы на имя российского преступника с помощью изъятых бумаг. Затем их использовали, чтобы получить от налоговой службы компенсацию в 230 миллионов долларов (она стала самой большой в российской истории, а провели ее в рекордно короткие сроки).

В октябре 2008 году Магнитский дал официальные показания против Кузнецова в Следственном комитете России. Несколько недель спустя его задержали по обвинению в «уклонении от уплаты налогов». В тюрьме его состояние здоровья резко ухудшилось, а на все просьбы оказать медицинскую помощь был получен отказ. После почти что года в камере временного содержания (его неоднократно переводили из одного изолятора в другой) он скончался за решеткой 16 ноября 2009 года, так и не представ перед судом.

С этого дня борьба с коррупцией в России перестала быть для Браудера простым способом заработать деньги и превратилось в личное дело, которому он посвятил все свои силы. «Он [Магнитский] погиб из-за меня, — заявил он прошлым летом британским парламентариям, которые спросили его о причинах настолько эмоционального отношения к случившемуся. — Если бы я лично не убедил его работать на меня, он был бы еще жив».

В результате проведенного следствия было установлено, что Магнитский погиб, потому что ему отказали в медицинской помощи в тюрьме. В докладе совета по правам человека при президенте России даже отмечается, что Магнитского избивали, а само по себе его задержание было незаконным. Как бы то ни было, подозреваемые в причастности к мошенничеству и смерти Магнитского чиновники, в том числе и Кузнецов, получили повышения, тогда как двух тюремных врачей (единственные, кому было предъявлено обвинение) в конечном итоге все же оправдали.

Новая форма борьбы

Осознав, что у него не получится добиться справедливости в России, Браудер превратился в неутомимого международного лоббиста, который в полной мере использует свое знание СМИ.

Совмещая пост главы инвестиционного фонда и деятельность правозащитника, он, по его словам, работает «16 часов в день, семь дней в неделю». Кроме того, он нанял шесть человек, которые занимаются расследованием обстоятельств смерти Магнитского, а также огромного мошенничества с финансами российского государства. При содействии родственников и друзей адвоката он создал сайт «Остановить неприкасаемых!» (russian-untouchables.com), на котором собран впечатляющий спектр доказательств, официальных документов и заключений, а также относящихся к делу видеозаписей и статей.

Из-за такой деятельности Браудеру, по его словам, не раз грозили смертью по электронной почте, SMS и голосовой почте. Одной из них стала цитата из «Крестного отца 2»:

«Если история чему-то нас научила, так это тому, что убить можно любого».

Нужно отметить, что за несколько лет Уильяму Браудеру удалось сделать больше, чем многим антикоррупционным организациям, тогда как его подход выделяет его на фоне всего остального сообщества правозащитников:

«В прошлом правозащитники обычно стремились добиться от правительств откровенно неохотных заявлений с осуждением тех или иных действий, от которых никому не было ни горячо, ни холодно. Сегодня мы пытаемся заставить правительства принять решение о запрете выдачи виз или заморозке активов, у чего могут быть самые серьезные последствия для всех. (...) Эти люди совершают ужасные вещи в России, но пожинают плоды этих действий во Франции, Италии, Великобритании и Швейцарии. Если мы не дадим им этого сделать, им придется полностью переосмыслить свой жизненный выбор».

Закон Магнитского был принят в американском парламенте и подписан президентом Бараком Обамой 14 декабря прошлого года. Теперь у правительства есть срок до 13 апреля 2013 года, чтобы обнародовать полный перечень подпадающих под него лиц: это касается не только причастных к делу Магнитского, но и всех тех россиян, которые имеют отношение к нарушениям прав человека. В Лондоне также составили свой черный список из 60 российских чиновников (хотя и постарались не привлекать к этому такого внимания).

Франция не торопится

Но последуют ли этому примеру в других странах Европы? В декабре 2010 года Европейский парламент принял соответствующую резолюцию, которую в Москве немедленно окрестили прямым вмешательством во внутренние дела суверенного государства, и с тех пор не раз повторял свой призыв к санкциям. Тем не менее, ни одно из европейских правительств до сих пор не последовало его рекомендациям.

Как считает преподаватель Нантера и специалист по России Анн Ле Юру (Anne Le Huerou), хотя французский политический класс принял Браудера, по его словам, «очень хорошо», убедить его будет куда сложнее, чем американцев и британцев:

«Сейчас у французских парламентариев коренным образом меняется представление России, а среди политиков набирает популярность мысль о том, что СМИ выставляют ее в излишне негативном свете. В текущей политической линии упор делается на сходствах, а не различиях».

В основе всего лежит стремление избежать трений с крупнейшими французскими предприятиями, которые не лучшим образом восприняли бы похолодание в двусторонних отношениях из-за скандала вокруг прав человека.

Из результатов недавнего опроса следует, что 85% французов положительно восприняли бы принятие во Франции своего закона Магнитского. Тем не менее, во время визита Франсуа Олланда в Москву 27 и 28 февраля (он взял с собой в российскую столицу представителей Arianespace, Airbus, Total, SNCF, LVMH и прочих компаний) советник Елисейского дворца сообщил le Monde о невозможности «сводить франко-российские отношения к вопросу прав человека».

Тем не менее, во Франции все же могут быть введены санкции без необходимости принимать политические меры. Дело в том, что запрет на въезд на территорию любой страны Шенгенской зоны автоматически распространяется на всех 24 ее членов.

Значимые последствия

Пока что ничего подобного еще не случилось, но кампания Браудера уже сейчас ведет к значимым последствиям на международной арене. Запрет на усыновление российских детей американскими семьями не только усилил напряженность в отношениях России и США, но и вызвал в стране реакцию, которая вышла «далеко за пределы оппозиционных кругов», считает Анн Ле Юру.

Расследование обстоятельств мошенничества со средствами Hermitage, которое ведут Браудер и его коллеги, также начинает давать плоды. «Мы нашли 135 миллионов долларов из пропавших 230 миллионов, — говорит Браудер. — Они ушли в девять разных стран, и мы уже написали их прокурорам».

В результате в нескольких европейских странах были возбуждены уголовные дела по обвинению в отмывании денег: в их числе оказались Кипр (он считается одним из главных инструментов отмывания денег из России), Молдавия и Швейцария, которая уже заморозила ряд банковских счетов. Предложенный Европейским Союзом план спасения экономики Кипра во многом зависит от эффективности начатого в стране (под давлением ряда европейских государств) следствия по отмыванию денег в деле Магнитского.

Официальная российская версия

Как бы то ни было, несмотря на растущее международное давление, дело защитников Магнитского внутри страны не смогло продвинуться вперед. Более того, правительство приняло решение (чрезвычайно редкий случай) судить покойного адвоката посмертно за уклонение от уплаты налогов. Официальная версия осталась прежней: в мошенничестве обвиняют американский инвестиционный фонд и работавшего на него Магнитского, а не российских чиновников налоговой службы.

«За пределами общества оппозиционеров и борцов с коррупцией Браудер воспринимается в России в лучшем случае как Дон Кихот, а в худшем — как виновный, который пытается свалить все на российское государство, — полагает Анн Ле Юру. — Здесь просматриваются одновременно прекрасно работающая националистическая риторика, которая направлена против иностранных интересов, и что-то вроде фатализма перед лицом коррупции».

Россия воспринимает принятые в США санкции как неприемлемое посягательство на ее суверенитет и проявление недоверия к ее судебной системе. Кроме того, отставной полицейский, который оказался в составленном Браудером списке 60 чиновников, подал на миллионера в британский суд. Сам Браудер, тем не менее, не обращает на это внимания и говорит, что его задача — не только добиться правосудия, но и «создать наследие для Сергея Магнитского, сделать так, чтобы о нем вспоминали еще долгое время после ухода Путина и Медведева, чтобы ему ставили памятники».

Все это граничит с утопией. Как бы то ни было, Браудеру уже удалось добиться таких результатов, которые еще несколько лет тому назад казались чем-то немыслимым. В 2008 году, когда Магнитский был еще на свободе и разбирался с обстоятельствами мошенничества с финансами Hermitage, Владимир Путин сделал такое заявление The New York Times:

«Я не знаю, кто такой господин Браудер, и почему он не может вернуться в Россию».

В любом случае, сейчас Путину совершенно точно известно, кто такой Браудер. И он определенно еще услышит о нем.