Прохоров и Ярмольник подарят Путину телевизор

Члены партии олигарха также предложили переименовать Калининград в Кенигсберг. Только Андрей Макаревич - против. Федеральный гражданский комитет партии Михаила Прохорова провел в пятницу мозговой штурм на тему «Как нам окультурить Россию». «Круглый стол» пестрел звездами: Пугачева, Макаревич, Ярмольник... Тезисы звучали эксцентричные (например о том, что ксенофобия — это осознанный курс действующей власти), а предложения — неожиданные.

Фишкой всех прохоровских мероприятий традиционно является наличие какой-нибудь накладки или неполадки. На этот раз, когда Михаил Дмитриевич открывал заседание, из динамиков понеслось только пищанье и бульканье. Пришлось позаимствовать микрофон у сидящего рядом полпреда правительства в высших судебных инстанциях Михаила Барщевского. Он не подвел и позже оказался единственным из находящихся на столе работающим микрофоном, который нежно и с опаской (как бы ни испортить) передавали из рук в руки.

Доклад о принципах культурной политики партии «Гражданская платформа» сделала Ирина Прохорова. Она назвала сверхзадачей партии «десоветизацию» сознания и образа жизни. С точки зрения советского мышления у культуры есть 2 задачи: быть служанкой идеологии для власти, а для населения — частью сферы услуг, как и прачечная. На самом же деле, с точки зрения Ирины Дмитриевны, от культуры зависит, сохраним ли мы страну: «У нашей власти есть представление, что целостность России обеспечивает только армия. Но в большей степени этому служит единое культурное пространство. И воссоздать его дешевле, чем держать территорию силой».

Для этого желательно, чтобы каждый райцентр стал и культурным центром. А сейчас у нас культура сконцентрирована в 2-3 городах, которые ей, кстати, пересыщены. Отменить несколько законов, которые выбрасывают на обочину все некоммерческое, приравнивают иностранных меценатов к шпионам, а отечественных просто отпугивают и прогоняют культурные проекты через тендерное сито.

«Леонардо сейчас не выиграл бы тендер на размещение своих работ в российских музеях», - заметил Александр Починок.

О происходящем в регионах рассказал Евгений Ройзман: «Закрываются последние книжные магазины. У молодежи утеряно чувство языка, люди с высшим образованием не читают и не умеют грамотно писать.

В нишу русских народных промыслов проникли китайцы и заняли ее, а наши мастера сидят без работы».

Михаил Барщевский, когда ему ненадолго вернули его микрофон заметил, что национализм, ксенофобия и сектантство проистекают от бескультурья, а градус дискуссии придал депутат Калининградской облдумы Соломон Гинзбург: «Ксенофобия нам навязывается властью, это — политический курс государства, - и предложил: - давайте поставим пред нашей партией цель: добиться, чтобы к 300-летию Канта городу Калининград вернули историческое название Кенигсберг. Это будет знаком примирения».

«Не уверен насчет Кенигсберга, - заметил Андрей Макаревич. - Лучше бы было нашей партии сделать 2-3 конкретных дела». «Помочь музею меценатства в Москве, - подключилась к разговору Пугачева. - И возить детей на экскурсии, хотя бы сирот».

«У нас даже политики говорят на плохом русском, - обратил внимание Леонид Ярмольник. - Нужно запретить показывать по телевизору депутатов, которые не умеют говорить грамотно».

В перерыве заседания, когда идеи, казалось, уже иссякли, Михаил Барщевский, Алла Пугачева и Леонид Ярмольник беседовали в курилке и последний продолжил свою мысль: «Интересно, Путин-то знает, что нам по телевизору показывают? Я уже хочу уехать жить в Юрмалу, чтобы смотреть их программы. У него вообще телевизор-то есть? О, придумал. Давайте подарим ему телевизор. Пусть это будет первым реальным делом нашей партии в области культуры». Алла Борисовна сочла эту идею сомнительной.

Между тем корреспондент «МК» спросил у Ирины Прохоровой и о том, как она относится к блуждающей по Госдуме идее запретить литературные произведения, где присутствует мат. «Скептически, - ответила она. - Нужно смотреть на контекст произведения, но вообще-то я не знаю ни одного человека, который бы научился нецензурной лексике из книг. Ей учатся на улице и, увы, часто в семье. А чтение подразумевает определенный интеллектуальный уровень. Если мы полностью запретим эту лексику в литературе, то запретим Пелевина и Ерофеева, а на заборе слово все равно останется. Поэтому начинать нужно с забора. В советские времена из книг вымарывалось слово «черт», но чертыхались от этого не меньше».