Как сделать Россию индустриальной державой?

Нобелевский лауреат и «отец евро» Роберт Манделл дал советы России и миру.

Роберт Александер Манделл — канадский ученый, один из наиболее известных современных экономистов. Профессор Колумбийского университета в Нью-Йорке, автор многочисленных научных трудов («Международная денежная система: конфликт и реформа», «Денежная теория: процент, инфляция и рост в мировой экономике» и др.). В 1999 году ему была присуждена Нобелевская премия по экономике за анализ денежной и фискальной политики в рамках различных режимов валютного курса, а также анализ оптимальных валютных зон. Профессор Манделл дал ответы на ряд вопросов корреспондента «МК» в Нью-Йорке Ильи Бараникаса. Из которых помимо прочего следует, что, во-первых, мировой кризис уже в этом году окончательно отступит и в развитых индустриальных странах начнется экономический подъем. Что не может не радовать. Во-вторых, Манделл продолжает верить в свое детище — евро. При этом нобелевский лауреат не склонен прогнозировать рублю сильные глобальные позиции (что уже вряд ли вселит в нас оптимизм). В лучшем случае, если не будет дестабилизации или инфляции, рубль может занять скромные региональные посты. И, наконец, Манделл посоветовал России выполнить наконец завещание Екатерины Великой — построить современную демократию западного образца. После чего и можно будет рассчитывать на достойное место в «Большой восьмерке».

— Что является для вас сегодня главным источником беспокойства в отношении перспектив глобальной экономики?

— Мировая экономика по-прежнему пребывает в состоянии вялотекущей депрессии. К сожалению, ведущим странам мира, которые входят в G20, не удалось достичь ощутимого прогресса в координации своей макроэкономической политики. В интересах экономической стабильности желательно, чтобы такая координация привела к восстановлению международной монетарной системы, основанной на фиксированных курсах обмена валют. (Эта система перестала существовать в 1973 году, уступив место так называемым плавающим обменным курсам, которые и используются в настоящее время. — И.Б.)

— Согласны ли вы с теми экономистами, кто прогнозирует подъем мировой экономики уже начиная со второй половины этого года?

— Да, я считаю это весьма вероятным. Более того, подъем может начаться даже раньше. Если говорить о Соединенных Штатах, то американскую экономику ожидает более интенсивный рост, несмотря на проблемы, возникшие в системе государственного управления на почве споров вокруг федеральных расходов и налогов. Свое дело сделают восстановление рынка жилья и качественно новая ситуация, возникшая благодаря сланцевой нефти. (В результате быстрого роста добычи сланцевой нефти США, согласно прогнозу Международного энергетического агентства, к 2020 году выйдут на первое место в мире по добыче нефти, а к 2030-му — полностью избавятся от нефтеимпорта и превратятся в экспортера нефти. — И.Б.)

Говоря о Европе, надо сказать, что и там есть основания для оптимизма — в свете наметившейся тенденции развития в направлении большей политической интеграции. Обнадеживает также более активная, чем прежде, кредитно-денежная политика, проводимая в Японии.

— Вас в свое время окрестили «отцом евро». Скажите, что вы чувствуете сегодня, глядя на свое «дитя»? Какое будущее его ждет?

— Евро — это история большого успеха. Мое «дитя» более чем оправдало возлагавшиеся на него надежды. Евровалюта объединила экономики стран еврозоны. В последние десять лет евро чувствовал себя в основном, в среднем, сильнее, чем в первые годы после его появления на свет в 1999 году. Евро показал бóльшую устойчивость, чем доллар, в отношении товарно-сырьевых цен.

Я считаю серьезной ошибкой увязывать долговые проблемы и проблемы бюджетного дефицита стран еврозоны с успехом или неуспехом евровалюты — это абсолютно разные вещи. Связывать одно с другим — это равносильно утверждению, что долговые проблемы и дефицит бюджета американских штатов Калифорния и Иллинойс ставят под сомнение состоятельность доллара США как валюты.

Проблемы еврозоны надо решать с помощью мер, восстанавливающих рост экономики, и одновременно посредством восстановления финансовой дисциплины, для чего потребуется передача части национального суверенитета отдельных стран в пользу общеевропейского финансового центра. Я думаю, что и Европейский центробанк также может внести свою лепту, проводя более сильную политику монетарной экспансии, чтобы нейтрализовать тормозящие рост меры бюджетной экономии, вызванные сокращением заемных средств.

— Каким выглядит экономическое будущее Америки в кратко- и среднесрочной перспективе в зависимости от исхода «бюджетных битв», которые будут продолжены в этом году в Конгрессе США?

— Президент Обама, по сути, выиграл «фискальную битву» в канун Нового года, и я думаю, что и далее, весной этого года, ему удастся договориться с конгрессом. Обеим сторонам вашингтонского противостояния придется пойти на уступки в отношении долгового потолка и секвестра бюджета.

(Речь идет об автоматическом, предусмотренном предыдущими соглашениями урезании большинства статей федерального бюджета, которое вступит в силу в случае отсутствия нового соглашения. — И.Б.) Рискну предположить, что, несмотря на республиканское большинство в палате представителей, Обама будет и дальше добиваться большинства поставленных им целей — вплоть до промежуточных выборов 2014 года, после которых ситуация может измениться в ту или иную сторону.

— Разделяете ли вы точку зрения профессора Нуриэля Рубини, который неоднократно заявлял, что в группе БРИКС надо заменить Россию на Индонезию? (BRICS — группа ведущих «новоиндустриальных» стран, которая включает в себя Бразилию, Россию, Индию, Китай и ЮАР. — И.Б.)

— Нет, я с ним в этом вопросе не согласен. Россия — самая большая по площади страна мира, ее значение в мировых делах не ограничивается ее экономическим потенциалом, поэтому она всегда будет оставаться одной из важнейших стран мира и одним из краеугольных камней БРИКС. Но мне кажется, что можно было бы добавить к этой группе государств Индонезию — самую густонаселенную среди мусульманских стран и четвертую по населению страну мира. Пусть бы была группа БРИКСИ.

— Что, с вашей точки зрения, необходимо для того, чтобы Россия стала полноценным членом «Большой восьмерки», а не «довеском» к G7 из-за различий в уровне экономического развития между ней и странами «Большой семерки»?

— Для этого, конечно, необходимо ускоренное экономическое развитие России, но не только. Нельзя упускать из виду и политические факторы. Все страны G7, за исключением Японии, входят в НАТО, да и Япония является военно-политическим союзником США. Лично мне кажется, что со временем этот политический водораздел между «семеркой» и Россией сойдет на нет — произойдет постепенное сближение интересов России и стран, входящих в G7.

— Есть ли некие политические условия, которые требуются для того, чтобы Россия, Китай или какая-либо другая страна стала, так сказать, экономикой «первого мира», индустриальной державой топ-класса? Расхожая теория гласит, что это невозможно без внедрения у себя демократии западного образца. А оппоненты говорят, мол, живут же Объединенные Арабские Эмираты припеваючи без западной демократии.

— У западных демократий есть свои проблемы, которых России по возможности следует избегать. На Западе политические силы задабривают большие группы электората раздачей социальных благ, которые оплачиваются высокими налогами на богатых. Большинство западных правительств раздули государственный долг и бюджетный дефицит до такой степени, что эти страны находятся на грани неплатежеспособности.

Это, однако, не означает, что Россия не должна совершенствовать свою демократию. Еще в XVIII веке Екатерина Великая серьезно думала на тему создания законодательного собрания, однако в конечном итоге она отвернулась от реформ Дидро, потому что, по ее ощущениям, народ России был к ним не готов. Сегодня Россия готова, и она должна использовать нынешний период стабильности для создания демократии с более широким участием масс.

Что касается богатых нефтью государств Персидского залива, то это монархии. Двадцатый век был плохим временем для монархий, но иногда и монархия может играть положительную роль. Политические партии представляют только какую-то часть народа, причем они имеют тенденцию дробиться на фракции, а монарх олицетворяет всю нацию, и это может быть особенно полезно при переходе от одного правительства к другому.

Но сравнивать эти страны с Россией никак нельзя. В России нет не только монархии, но и той структуры населения, которая наблюдается в арабских нефтяных княжествах: там лишь небольшая часть жителей — граждане, а большинство составляют рабочие-мигранты из других стран.

Я уверен, что в долгосрочной перспективе российский народ практически неизбежно добьется демократии и будет пользоваться ее благами.

— Есть ли шанс у российского рубля, китайского юаня или какой-либо другой валюты или валютной корзины стать жизнеспособной альтернативой доллару и евро, которые доминируют в мировой экономике?

— Юань и рубль могли бы стать частью многовалютной международной монетарной системы, но ее реализация представляется мне маловероятной. В сегодняшнем мире, тесно связанном воедино вездесущими коммуникациями, экономика тяготеет к одной или в крайнем случае двум мировым валютам. Доллар возник как доминирующая мировая валюта после Второй мировой войны, в качестве этакого «призрака золота». Рождение в 1999 году евро создало альтернативу доллару: евро наряду с долларом стало универсальной расчетной единицей. Сегодня доллар и евро составляют бóльшую часть всех международных валютных резервов.

Использование юаня (после того как он станет конвертируемым) и российского рубля в качестве средства международных платежей будет носить региональный характер. Разве что с долларом и евро вдруг случится нечто такое — инфляция, дестабилизация...