Поймут ли наши дети песни Высоцкого?

Ровно 75 лет назад родился человек, который сказал нам о нас даже больше, чем мы бы хотели знать.

Владимиру Высоцкому исполняется 75 лет. Точнее – могло бы исполниться, если бы не жизнь на износ, стимуляторы и, как следствие, - инфаркт миокарда. Его не стало 25 июля 1980 года. Между двумя датами на могильном памятнике всего лишь 42 года.

Масштаб фигур нередко сжимается со временем – кажется, будто отдаляющиеся от нас горизонты прошлого в полном соответствии с законами оптики уменьшает их величину. Но в любом правиле есть обязательные исключения. Наверное, таким исключением может считаться и Владимир Семенович.

Даже те, кто родились после его смерти – росли и взрослели под влиянием его творчества. Даже не отдавая себе в этом отчет. Потому что все то, что принято называть «русским роком» выросло из бардовских песен 60-70-х годов. Из Окуджавы и Визбора, Галича и Никитиных. И, безусловно, из творчества Владимира Высоцкого.

В этом, кстати, и состоит отличие русского рока от его западного аналога, выросшего из музыкальных традиций рок-н-ролла и блюза, кантри и джаза – в нем музыкальный фундамент всегда был важнее слов. А тексты преимущественно варьировались в границах от «я люблю тебя» до «славьтесь, темные силы».

В Союзе рок был всегда протестом - войной одиночки с обществом, свободы с государственной машиной, порядочности против приспособленчества. Музыка была важна – но вторична: для аккомпанемента хватало обычной гитары, а вся мелодия спокойно укладывалась в четыре аккорда. Но их пели ради слов. И вряд ли стоит объяснять простым совпадением то, что все, кого называли и называют кумирами «старой рок-школы» в ответ на вопрос об их детских музыкальных предпочтениях называют фамилии бардов.

Хотя, назвать Высоцкого только лишь «бардом» - напоминает попытку втиснуть его в прокрустово ложе словарных определений.

К сожалению, его театральная карьера была обречена уйти в небытие вместе с его смертью – сценическое искусство слишком сиюминутно, чтобы сохранять свою магию на кинопленке. А кинематографическое наследие Владимира Семеновича хоть и насчитывает 26 лент, но по-настоящему мы помнит не больше десятка. Много это или мало? Но каждая из этих кинокартин стоит дюжины.

Есть много тех, кто любит говорить о собственной исключительности и пенять на «глупое быдло», не способное оценить его творческие позывы. В какой-то момент таких обиженных становится больше – и с их подачи начинают звучать мысли о «деградации» и «темных временах для людей искусства». А потом появляется Высоцкий – и оказывается, что люди вовсе не разучились воспринимать настоящий талант. Просто все, что им предлагали раньше – талантом не являлось.

Никаких иллюзий. Время смывает любое настоящее – в прошлое, делая его уделом словарей. Просто чтобы забыть одних требуется год, других – десятилетие, а для стирания памяти о третьих не хватит и половины столетия. И то, что фильм о Высоцком собирает в традиционно небогатом российском прокате 27,5 миллионов долларов при изначально потраченных двенадцати – сигнал о том, что бояться за память о Поэте пока что не стоит.

Может быть, не стоит еще и потому, что все, о чем он пел, звучит сегодня особенно актуально. И бунт одиночки против единодушного большинства, и заявка на право жить против течения, и сила не позволять себя приручать. А потому, интересно – поймут ли наши дети его песни. Хотелось бы, чтобы они остались к нему равнодушны, чтобы им не был понятен его бунт – бунт здравого смысла против вранья и фальши. Но что-то подсказывает, что Владимир Высоцкий им придется по душе. К сожалению. И к счастью.