О том как Ленин переиграл Германию и Антанту

Ничто не развеет с такой лёгкостью миф о «германских шпионах» большевиках, как самое главное доказательство, главное обвинение против Ленина — грабительский Брестский мир. Чтобы понять под чью дудку плясали вожди русской революции, надо подробно разобрать ход брестских переговоров. И тогда многое нам станет понятнее и яснее…

Новизна мирных предложений большевиков была не в том, что они первыми о мире заговорили, а в том, как они это сделали. Ленин решительно и прямо предложил свой вариант: «мир без аннексий и контрибуций», т.е. сохранение существовавшего до войны статус кво. Опубликовав свой декрет о мире, большевики стали ждать ответа. Разумеется, они его не получили. Тогда Ленин потребовал от главнокомандующего русской армией генерала Духонина немедленно заключить с немцами перемирие. Он отказался, был смещён со своего поста Совнаркомом и затем убит озверевшими матросами. На его место назначили прапорщика Крыленко. Новый главком предложил русским воинским подразделениям договариваться о мире отдельно с каждой конкретной противостоящей им неприятельской частью. При этом он совсем не подумал, что если в русских окопах уже сидела толпа, то на противоположной стороне была ещё настоящая армия. А это значит, что вопросы войны и мира у немцев решали не солдаты на митинге, а генералы в Берлине. Поняв свою ошибку, Крыленко обратился к германскому командованию с предложением о перемирии.

Вот тут мы заметим первую странность. Мир Германии нужен, как воздух. Успешный немецкий «агент» Ульянов, достигший в России неожиданного, почти фантастического успеха, предлагает перемирие, ведя дело к мирному договору. То есть, хочет выполнить свои обязательства перед теми, кто ему деньги перечислял на счета в скандинавские банки. Текст договора он подпишет, естественно, нужный Германии (ведь агент то Ильич, якобы, немецкий! ). Всё должно решаться молниеносно. Надо радоваться германским политикам и генералам, хлопать пробками от шампанского и подставлять фужеры под игристый напиток. В жизни всё это произошло совсем по-другому. Фактический командующий германскими армиями генерал Людендорф вызывает к себе командующего штабом Восточного фронта генерала Гофмана и задаёт ему один вопрос: можно ли иметь дело с новым русским правительством? Самое время для подобных вопросов. Согласитесь — о лояльности своих шпионов надо спрашивать начальника германской разведки, и желательно задолго до их заброски и выделения им миллионов марок. Интересная получается история: отправили немцы Ленина и компанию в Россию, но точно не знают — можно ли с ними иметь дело! Это же, как надо спешить, чтобы дать денег господину Ульянову на русскую революцию, а подробности будущей операции с ним даже не обсудить! Ведь немцы известные педанты, а тут они не делают самые элементарные вещи. Пихают деньги, кому попало, потом тех, кому средства дали, пакуют по пломбированным вагонам и шлют в Россию.

Однако шутки в сторону. Генерал Гофман ответил Людендорфу утвердительно, в том смысле, что можно с ленинцами дело иметь, а с нами в мемуарах сомнениями поделился: «Я много думал, не лучше ли было германскому правительству…отклонить переговоры с большевистской властью. Дав большевикам, возможность прекратить войну, и этим удовлетворить охватившую весь русский народ жажду мира, мы помогли им удержать власть».

Что сказать, порядочные люди немецкие генералы — даже отправив в Россию своих агентов, они потом ещё раздумывают, а стоит ли плодами их работы пользоваться. Задумывают сложнейшую операцию по разрушению противника, и когда она удалась, не знают, получать ли столь нужный результат или нет. А ведь на кону не только судьба России, но и будущее самой Германии! Так и хочется сказать — что ж тут думать! Раньше надо все эти вопросы обсуждать, когда Ленина отправляли. Не успели с ним поговорить, на поезд пломбированный Владимир Ильич опаздывал? Так немецкие разведчики под вымышленными именами в том поезде тоже в Петроград ехали. Вот бы и поговорили за стаканом чая, как и что потом делать будут.

Иоффе излагает советские условия прекращения военных действий.

- Перемирие сроком на 6 месяцев.
- Немцы должны очистить Ригу и стратегически важный, только в октябре семнадцатого захваченный ими Моонзундский архипелаг.
- Германцы должны обязаться, НЕ ПЕРЕБРАСЫВАТЬ ВОЙСКА НА ЗАПАДНЫЙ ФРОНТ!

Что за странную форму поведения избрал себе товарищ Иоффе, а точнее, руководящие им Ленин и Троцкий? Почему советский дипломат выдвигает столь удивительные требования? Ведь понятно, что в условиях продолжающейся войны отказ от свободной переброски войск в любом направлении для немцев абсолютно неприемлем. Такой мирный договор для Германии теряет всякий смысл. А ведь это условие большевики уже высказывали! В первых попытках начать контакты с немцами, это удивительное требование уже было высказано большевиками. Звучало оно и в публичных речах Ильича. Выступая в конце ноября 1917 года, он сказал: «Когда немцы на наши требования не перебрасывать войск на западный и итальянский фронты ответили уклончиво, мы прервали после этого переговоры и возобновим их некоторое время спустя».

Согласимся, что для «германского агента» Ленина, эти требования, мягко говоря, странные. Абсолютно не подходят они и для радетеля интересов молодой революции. Зачем большевикам искусственно задерживать германские войска на границах революционной России? Ведь находясь рядом, монархическая немецкая армия является постоянной угрозой красному Петрограду и Москве. И наоборот, чем больше германских солдат уедет во Францию и Бельгию, тем быстрее Ленин и Троцкий смогут заразить большевизмом все окружающее пространство. Пекись Ильич об интересах революции, не оставлять свои части, а поскорее увозить, должен просить он германских дипломатов и военных. И вообще, какое дело революционному правительству России, куда денет Германия освободившиеся дивизии? У большевиков, что других забот нет?

Нет, забот у новой коммунистической власти огромное множество. А вот у «союзных» спецслужб есть только одна головная боль — не допустить переброски германских войск на Западный фронт. Теперь глядя на «странные» большевистские предложения, немцы могут правильно оценить степень влияния английской разведки на ленинское правительство. Она очень велика. Немецкие войска находятся на расстоянии одного рывка до красного Петрограда, недаром ведь ещё в сентябре сам Ильич писал об опасности сдачи им города Керенским. Германцы рядом, они реально могут задушить новую революционную власть. Британских, французских и американских войск в России практически нет, и они не могут, ни помешать, немцам придушить большевиков, ни помочь им это сделать. Вот в этой ситуации на переговорах с германцами, опасностью №1 для революции, Ленин выставляет им условия заведомо неприемлемые, но нужные «союзникам»! Это глупо и нелогично. Если считать, что никаких отношений у большевиков с британскими и французскими спецслужбами не было, и нет. И наоборот, если знать, что Ленин делал свою революцию в тесном контакте именно с ними, а немцам отводилась лишь роль казначея, то всё становится понятно и объяснимо.

В результате сотрудничества с Владимиром Ульяновым Германия мировую войну не выиграла, а проиграла. Это факт. Проиграла она, не разбитая на поле боя, а точно повторяя сценарий гибели Российской империи, разложенная революцией в тылу. А вот Антанта войну выиграла. Повергнув в прах своего главного противника Германию, и своего постоянного геополитического соперника ХIХ века — Россию.

Владимир Ильич идёт по очень тонкому льду. Пока революция ещё очень слаба, надо ему дружить со всеми: и «союзниками», и немцами. Но главная, путеводная цель его — это в перспективе похоронить и тех и других под обломками рухнувшего в мировом масштабе капитализма. Но пока мировой революции ещё нет, надо лавировать. Ситуация для Владимира Ильича складывалась патовая. «Союзники» требуют воевать — немцы требуют мира. Угодить одним — поссориться с другими. Но Ленин не был бы Лениным, если бы, он не нашёл выход из сложившегося тупика. Вождь обращается к русским солдатам с призывом, повторяющим недавний приказ главковерха Крыленко: немедленно выбирать уполномоченных для переговоров с неприятелем на местах. Цель простая, как язык ленинских декретов — мир явочным порядком! Официально мы неуступчивы, как нас попросили из Лондона и Парижа, но что же поделать, если солдаты на местах уже не сражаются друг с другом. И, как ни странно, и для «союзников» этот ленинский ход выгоден. Ведь побратавшись на Восточном фронте, немецкие солдаты уже не захотят воевать и на Западном!

На следующий день после своего призыва, Ленин делает ещё один сильный и решительный «ход конём».

Совет народных комиссаров принимает декрет о постепенном сокращении армии. В запас увольняются все солдаты 1899 года призыва. Приказ об этом рассылается во все штабы, однако составлен он так неграмотно, формулировки столь расплывчаты, что его можно трактовать поразному. Ответственных за демобилизацию тоже нет — в результате дезертирство становится повальным. Это самый последний гвоздь в гроб старой русской армии. Вооружённых сил у России больше нет. Есть толпы вооружённых людей в шинелях и бушлатах. Они не могут и не хотят сражаться. Их можно понять — власть поменялась трижды за полгода и теперь уже никто не понимает, за, что же он должен проливать свою кровь.

Это досадное недоразумение отнюдь неслучайно. Уничтожением армии Ленин решал сразу несколько задач: во-первых, избавлялся от упрёков «союзников», во-вторых, разваливал то, что было непригодно использовать в новых революционных условиях. Теперь на «просьбы» из Парижа и Лондона, Ильич мог развести руками, честно глядя в лицо партнёрам. Хотели, как лучше, а получилось, как всегда! Чем я теперь с немцами воевать буду? И хотел бы упорствовать с Берлином дальше, но только не могу! Нет у нас больше армии — вся разбежалась. Своим недюжинным умом Ленин также прекрасно понимал, что старая армия не годится для его целей. Нужна армия новая, но создать Красную армию можно было, только разрушив до конца царские вооружённые силы. Армия революции должна базироваться на новых, совершенно других принципах.

Методика разрушения государства путём стачек, мирных демонстраций и словоохотливых болтунов, говорящих одно, а делающих другое, уже отработана. Она с успехом применена на практике — Российской империи больше нет. Пришло время повторить успех, теперь уже в Германии и Австро-Венгрии. Откройте любые книги посвящённые тому периоду истории, лучше всего учебники. И вы увидите, что мировую революцию большевики почему-то ждут только в этих странах. Никто из них не ждёт пробуждения рабочих Франции и Англии, никто не надеется на классовое чутьё американских фермеров и итальянских батраков. Почему? Ведь большевики говорят, что революция ожидается не германская, а мировая!

Ответ прост. Лидеры большевиков, как никто другой представляли себе весь механизм революции. Испытав на своей шкуре все чудеса и удивительные совпадения её русского варианта, они легко могли догадаться, что в скорости произойдёт в Берлине и Вене. Ведь не будет же английская разведка устраивать революцию в своей собственной стране, вот большевики и не ждут её там, зная, чья закулисная мощь разрушила Россию.

И действительно, внутренняя обстановка в Германии в этот момент неожиданно обострилась. Первые антивоенные митинги и собрания прошли там во второй половине ноября 1917 года. Сначала тихо, а потом 25 ноября в Берлине прошли демонстрации, на которых уже были выдвинуты соответствующие лозунги. В России тоже ведь начиналось именно так. Сначала «Хлеба» и «Долой войну», потом не успели оглянуться, как не стало и страны. Вот и на улицах немецких городов стали появляться нелегальные листовки. Маховик внутренней нестабильности стал невероятно быстро раскручиваться. Произошли массовые стачки в Кёльне, Мюнхене, Гамбурге и других городах. Наконец 28 января 1918 года в Берлине вспыхнула крупнейшая забастовка. Практически впервые за историю мировой войны встали немецкие военные заводы и даже кое-где начались баррикадные бои. Не обошлось без использования и самого важного российского революционного «ноу хау» — Советов рабочих депутатов. Самозваные депутаты собрались в берлинском Доме профсоюзов и предложили правительству… заключить мир на основе самоопределения народов, «без аннексий и контрибуций». То есть уйти из Прибалтики и Польши, лишиться важнейших источников продовольствия и дать зелёный свет дальнейшему разложению страны. Вот чего так ждали большевики!

И не просто ждали, а вносили свою лепту в нагнетание внутренней напряжённости в Германии. «Троцкий и Антанта радовались затягиванию переговоров… — пишет в своих воспоминаниях генерал Эрих Людендорф — По радио он знакомил весь мир и главным образом германских рабочих со своими большевистскими идеями. Всякому не вполне слепому человеку становилось совершенно ясно, что цели большевиков сводятся к тому, чтобы возбудить у нас революцию, а, следовательно, разгромить Германию».

Но в тот раз она устояла. Командующий берлинским гарнизоном объявил город на осадном положении и потребовал от рабочих немедленно приступить к работе. К неподчинившимся пообещали применить законы военного времени, т.е. расстрел. Твёрдость, проявленная руководством страны, спасла ситуацию. Во все города, где проходили стачки, ввели войска, однако от прямого подавления бастующих отказались, установив крайним сроком окончания безобразий 4 февраля 1918 года. Такая гибкость наряду с угрозой расстрела быстро привела к наведению порядка.

В Австро-Венгрии власть оказалась более слабой и нерешительной.. Почти одновременно с Германией, в ноябре 1917-го по стране прокатилась волна митингов и антивоенных демонстраций. 14 января 1918 года забастовали рабочие военных заводов Будапешта. На следующий день их поддержали рабочие Вены. «Дурные вести из Вены и окрестностей; — запишет в свой дневник граф фон Чернин — сильное забастовочное движение, вызываемое сокращением мучного пайка и вялым ходом брестских переговоров».

Следом за забастовкой, как под копирку — создание рабочих Советов. 16 января создан первый в стране, а через два дня первый в столице, в Вене. Стачка продолжалась до 25 января, и в результате неё венское правительство пообещало руководителям социал-демократической партии не выдвигать в Бресте «аннексионистских претензий». Если бы не германская твёрдость, то ситуация на переговорах пошла бы по большевистскому сценарию. А оттуда до полного краха Германской и Австро-Венгерской империи рукой подать. Социальный взрыв будет там, где его готовят, где на него выделяют огромные средства. Крах государства будет там, где его противникам путём ежедневной пропаганды удаётся внушить населению антигосударственные воззрения. Словно мыльный пузырь лопнет та империя, чья элита решит себе за благо «сдать» Родину в обмен на что-нибудь другое. Так погиб Советский союз, так погибла Российская империя. Так же уйдут в небытие и Германская, Австро-Венгерская и Турецкая империи.

Когда большевики выполнили свою миссию — развалили страну, поддерживать их извне никто более не будет. «Специально сложившиеся условия» больше уже не сложатся — большевиков раздавят немцы, а «союзники» будут спокойно на всё это взирать. Вопросом выживания теперь надо заниматься самостоятельно, улыбчивые западные эмиссары спокойно спишут своих «красных» партнёров в расход.

В сложнейшей ситуации глава большевиков сумел сманеврировать между двумя борющимися международными силами. Согласившись на все требования германцев, Ленин сберёг свою революцию. Его правительство, становится для Берлина незаменимым. ведь другая русская власть может дезавуировать мирные договорённости. Выполнив до конца требование англичан, затягивать переговоры и создавать, как можно больше неопределённости, Ленин получил возможность и к ним обращаться за поддержкой.

История очень быстро, в течении двух месяцев, подтвердила правильность его тактики развитием событий в Финляндии. 23-го ноября 1917 года финляндский сейм большинством голосов принял решение о независимости страны. Однако в середине января 1918 года здесь тоже началась революция, а следом за ней и гражданская война. Будущий маршал Финляндии Маннергейм, тогда ещё русский генерал-лейтенант, сумел мобилизовать в правительственную «белую» армию около 70 тыс. человек. Однако главную ставку в борьбе он сделал на Германию. Немцы во вспыхнувшем конфликте с готовностью встали на сторону «белых» финнов. Большевики оказали поддержку финским «красным» — в конце семнадцатого года их представители получили в Петрограде оружие с военных складов. Подписав Брестский мир с немцами, большевики отвели угрозу от себя, но навели её на «красных» северных соседей. После ожесточённого сопротивления революционные финны были разгромлены в апреле того же года, и основную роль в этом сыграл 20 тыс. экспедиционный немецкий корпус. Послушай Ленин Бухарина и Арманд, откажись от соглашения с Берлином, и эти германские солдаты вместо краснофиннов разогнали бы первое в мире рабоче-крестьянское правительство и оккупировали бы Петроград.