Кризис левого дела

После падения социализма в СССР через несколько лет по Европе прокатился «левый марш» – социалистические партии приходили к власти в Англии, Германии, Франции, Италии, Испании и менее крупных странах.

Приходили, уходили и вновь возвращались. И по существу ничего из имеющихся проблем решить не смогли. Правда, как и «правые».

Только левым, как оказалось, вообще нечего предложить избирателям в качестве цели развития. Только лишь разные новые выплаты, социальные программы, привилегии для меньшинств – хотя против последнего именно левые выступали с момента своего исторического оформления.

Оказалось, что европейские левые давно оказались своего рода паразитическим политическим движением: они жили, эксплуатируя успехи СССР, «русского коммунизма». Его ледокол прокладывал путь в будущее, раскалывая льды прошлых веков, а левые в Европе пугали им своих власть имущих, угрожая повторением радикализма большевиков в случае, если с ними не поделятся властью и доходами.

И ещё всячески обличали им же расчищавший путь «советский ледокол» в «преступлениях», антидемократизме, экстремизме, репрессиях и всём, что могло помочь создать себе в своих странах имидж «демократических» и вполне респектабельных и умеренных.

А когда ледокол всё же замёрз во льдах, и льды начали вновь смыкаться на, казалось бы, расчищенном им пространстве, оказалось, что его «левые» критики без него вообще мало чем отличаются от «правых» и, в общем-то, не знают, ни что делать, ни что сказать людям.

Они даже плохо понимают, что означает «быть левым».

И всё это сегодня относится не только к ним, но и к тем, кто называет себя левым в России. В основном «левое» стало трактоваться как противостояние всем и всяческим запретам и как признание приоритета свободы индивидуума надо всем, что можно себе представить – от морали до разума, от закона до простой целесообразности. Но изначально и сущностно «левое» – это совсем иное.

«Левое» позиционируется по трём основным осям:

– демократия в противопоставлении авторитаризму,

– регулируемая плановая экономика в противопоставлении рыночной,

– интернационализм – в противопоставлении национализму.

Хотя национализм, например, на определённых этапах становится сам атрибутом левых. Скажем, при борьбе угнетённой нации против угнетающей, или в отражении внешней агрессии.

В целом – это верно по сути, но не исчерпывающе. Традиционно принято считать, что «левые» – пацифисты, антирасисты, антиклерикалы, антикапиталисты, озабочены развитием свобод (кроме «дикого рынка»), распространением равенства, а «правые» – им оппонируют.

И традиционно под «правыми» понимаются в основе своей сторонники сохранения сложившихся порядков, которым свойственен культ власти и сложившейся иерархии.

Левые при этом рассматриваются как «партия движения», правые – как «партия порядка». Левые – за движение и за изменения. Правые – за консервацию. Вот это разделение – сущностно наиболее важно и принципиально. И здесь всё было бы ясно, если бы не вопрос о том, в каком ракурсе ставится вопрос о движении.

Потому что если, например, люди плывут на лодке по реке, то, казалось бы, те, кто хочет плыть и плыть быстрее, должны быть оценены положительно, а те, кто пытается их движение затормозить – негативно. Однако, как заметил Сергей Кургинян, если впереди по курсу – водопад, то всё понимается диаметрально противоположно.

На самом деле, по внутреннему смыслу, сущностно «левые» – это те, для кого движение – средство прийти к цели будущего. То есть, ускорить движение по пути прогресса. Но среди называющих себя «левыми» и часто неотличимыми от них оказываются те, для кого политическое движение – форма упоения, это своего рода «адреналин-наркоманы».

Движение для них не средство, движение для них – самоцель. И это вовсе не берштейновское «движение – всё, конечная цель – ничто» (он имел в виду движение как приобретение успехов и достижений, пусть и в забвении о конечной цели). Им нужно вообще иное – «опьянение». Для этого нужно постоянное противостояние с кем-то. И протест становится самоцелью. И именно эти люди подчас и губят саму суть левых целей – стремление к прогрессу и создание нового, более совершенного мира.

До последнего десятилетия XX века мир, так или иначе, двигался по пути прогресса, по пути восхождения (и по этому пути шёл СССР и вёл за собой весь мир). После катастрофы раздела СССР на его пространстве (и в итоге во всём мире) запущен механизм регресса. Это проявляется и в морали, и в экономике, и в проявлениях нарастания военных конфликтов.

Но если общее движение стало движением регресса, то «партия движения» (если она на самом деле оказывается лишь «партией процесса движения») превращается в «партию регресса». А «партия порядка» и противодействия движению – в «партию защиты достижений прогресса».

Получается, что левые прежде шли вперёд, а правые пытались затормозить это движение, остаться на месте. Теперь же «левые» идут и ведут назад, а «правые» их останавливают, пытаясь не допустить разрушения уже построенного.

Без движения, конечно, нельзя прийти к поставленным целям. Но движение, утратившее цели будущего, оказывается либо броуновским мельтешением, либо движением по пути регресса.

Кризис «левого дела», сегодня явный во всём мире, в России проявляется даже ещё более явно и трагично. «Старые левые» России – КПРФ и разные малые компартии (РКРП-РПК, РКП-КПСС, группы, связанные с именами игравших некогда значимую роль различных персоналий) большей частью оказались самозапертыми в своём социокультурном гетто и не способны на противодействие кому-то.

«Новые левые» («Левый фронт», объединивший из старых частей РКП-КПСС, АКМ, а также массу малых неформальных молодёжных левых групп), осатаневшие от духоты и инерционности «старых левых» и темпераментно реагирующие на их политическую недееспособность, стали жертвами стремления к движению, лишённому внятной цели.

И они ушли в «Болото». Не имея собственного целеполагания и своей стратегии, они, по сути, оказались манипулируемыми теми, кто является держателем финансовых и информационных ресурсов зрелищных постановок «народного протеста».

«Старые левые» – ничего не хотят и ничего не могут. «Новые левые» – хотят шума, упоения борьбой (на деле – имитацией борьбы) и рукоплескания в свой адрес: «Как это было здорово! Сколько красных знамён! Красная река текла по улице!».

Куда текла эта река, с какой целью и в чьих интересах – оказалось уже не важно, главное – «она текла». Что на деле хозяевами и спонсорами этой «красной реки» стали люди, всё красное и советское люто ненавидящие, они уже просто не понимают и воспринять не хотят.

Политики, называющие себя «левыми», забыли, в чём сущность «левого движения». Одни из них упиваются воспоминаниями о будущем и хотят одного – чтобы им дали постепенно сойти на нет, лаская себя несбыточными мечтами. Другие – упиваются процессом движения в никуда.

Однако, настоящие «левые» всегда – «партия прогресса». Без этого они просто перестают быть левыми.

«Левые» в России перестали быть левыми. В этом и заключается кризис «левого дела».