Протестные движения. Итоги 2009 года

На модерации Отложенный Прошедший год запомнился массовым подъемом социального протеста. Что характерно - протест был не спонтанный и громоподобный, как то было во время "монетизационных бунтов", а постепенно нарастающий. Кризис, подобно торопливому кроту, вгрызался в рыхлую почву остатков социальных гарантий, которые сформировали относительно стабильные "нулевые" - когда на глиняные ноги колосса советской социальной защиты нагромождались различные "нацпроекты", не давая рухнуть системе в целом, в то же время делая ее все более неустойчивой в случае глобального краха. То, о чем так долго говорили большевики, пардон, независимые эксперты, свершилось. И неумолимый крот всемирного кризиса с упоением и хрупом впился в шаткие ноги российского социального колосса, обрушив практически под ноль всю систему каких бы то не было защит и гарантий.

Люди проснулись в другой стране с совершенно другими приоритетами. Банковская система грозила поставить всю неолиберальную систему экономики в тупик, и в такой тупик, что не снился ни Маргарет Тэтчер, ни Рональду Рейгану. Остатки ресурсов были стремительно брошены в разверзающуюся пасть финансового коллапса, власть стала спасать банки, которые стали худеть и лопаться прямо на глазах.Рабочий протест

Что же происходило "внизу"? Заводы, "оптимизируя" расходы - стали тысячами увольнять рабочих. Прежние объемы выпускаемой продукции стали нерентабельны, объем продаж сократился, и тут на помощь собственнику пришел старый способ сокращения расходов, который широко пользовался популярностью во все времена - рабочие стали закрывать за собой пустующие цеха, отправляясь в скитания по биржам. Безработица начала стремительно расти, как снежный ком, накручивая на себя все новые тысячи людей.

Естественно, что такая тенденция породила обострение классового конфликта, который повлек за собой массовые акции протеста. Пик пришелся на лето, когда рабочие градообразующего предприятия небольшого города Пикалево перекрыли федеральную трассу Москва - Санкт-Петербург. Этот отчаянный шаг повлек за собой резкие политические изменения - премьер-министр Владимир Путин лично приехал в Пикалево и с помощью красивого популистского жеста ("ручечку верните") заставил собственника завода Олега Дерипаску возобновить работу, в убыток самому олигарху. Этот шаг рабочих, которые апеллировали к власти в своих требованиях, ускорил конфликт бизнес-элит с властью, который должен рано или поздно по законам политэкономии стать антагонистическим.

В то же время тогда власть показала свою неспособность в поиске системного выхода из кризиса, де-факто перейдя на manual management, ручное управление. С одной стороны - это был серьезный сигнал для власти, требующий коренных перемен. С другой стороны - сигнал для рабочих, что надежда есть, если привлечь к себе внимание забастовкой и различными перекрытиями дорог, железнодорожных путей и скоростных магистралей.

СМИ стали ждать "второго пришествия" Пикалево. Надо сказать, что неутихающий информационный повод оказал положительное влияние на динамику соблюдения законных прав пролетариата. Собственники, помня о том, как премьер хотел получить обратно свою ручку, старались любую угрозу рабочих "сделать второе Пикалево" превратить только в угрозу, которая должна остаться лишь угрозой и ни чем иным - "ручку взад вертать" не хотел никто. Начали выплачивать зарплаты, сокращать списки увольняемых.

Тем не менее - сокращения продолжились, ровно как и продолжился рост долгов по заработной плате. АвтоВАЗ, Алтайский Тракторный - рабочие этих и многих других заводов стали стремительно включаться в классовую борьбу. Ярко проявил себя на этом фоне Межрегиональный Профсоюз Работников Автомобилестроения - МПРА.

Отдельно стоит остановиться на профсоюзах, так как эта тема в России стоит особняком от общемировой практики, и их состояние влияет на протест так же, как остро заточенная коса влияет на сенозаготовки.

Опыт СССР - бюрократизированного и деформированного, но, тем не менее, социального и рабочего (как бы это по-зюгановски карикатурно не звучало) государства, оставил нынешней России интересную схему профсоюзов. Классовый конфликт при Советах был нивелирован, несмотря на прослойку бюрократии, которая все больше отчуждалась от масс. В то время как пролетариат Запада отстаивал каждую надбавку многомиллионными демонстрациями - советский рабочий был в глубоком единении с партией, которая была одновременно и патроном всех профсоюзов. Никаких протестов даже быть не могло - профсоюзное движение было интегрировано в партийно-государственную машину. С одной стороны - советский рабочий был объективно лучше защищен от произвола конкретного чиновника, а с другой... Из бури 1991 года, показав зубы старым партийцам, рабочий класс вышел инфантильным мальчуганом, у которого крепко сидел рефлекс слушать власть, ибо как-никак, а защищает. Однако приоритеты сменились, и российский собственник безудержно ликовал, так как в наследство от СССР ему достались ручные профсоюзы.

Теперь же пролетариат болезненно проходит те ступени, которые в свое время прошел западный рабочий, обучаясь забастовкам, организованному сопротивлению и солидарности.

Возвращаясь к ушедшему году, также стоит отметить акции работников авиатранспорта. В автономных, узких специальностях рабочие нашли новую стратегию отстаивания своих прав - недавно, в ответ на занижение ставок одной их астраханских компаний, все диспетчеры подали заявление на увольнение "по собственному желанию", что вынудило компанию пойти на уступки, так как довольно сложно найти быструю и профессиональную замену. Эта тактика безуспешна в отраслях, где практикуется низкоквалифицированный труд, но, тем не менее, где-то она срабатывает.

Количество забастовок стремительно выросло. Это объясняется все тем же обострением классовых противоречий и социальной напряженностью. Если еще год назад даже самая незначительная забастовка была сенсационной новостью, то теперь динамика неуклонно растет, хотя "пикалевский синдром" уже прошел. Общее увеличение акций протеста рабочих заставляет власть волей-неволей думать, как выправить ситуацию.

Пока же мы видим обратное. Вместо вливаний в социальную сферу, наблюдается рост ограничений прав рабочих по защите своих интересов. Кульминацией можно считать отмену положения Трудового Кодекса о недопустимости увольнения руководящих членов профсоюза без согласия вышестоящей профсоюзной инстанции. Теперь увольнять можно - не оглядываясь ни на профсоюз, ни на господа бога, ни на возмущенных рабочих. С одной стороны - это облегчает сиюминутное противостояние для владельцев предприятий. С другой стороны - это толкает пролетариат на качественно иные меры, чем легальная профсоюзная борьба.

Какие это могут быть меры - все мы видели в Пикалево.

Жилищный протест

Замедление темпов строительства жилья сказалось и на протесте. 80% строек стоит, потому что кризис не позволяет их закончить. На слуху оказалось и словосочетание "обманутые дольщики".

Эволюция протеста оставшихся без жилья настолько интересна, насколько и ужасна. Дольщики стали индикатором роста кризиса. "Недострои" начали замирать один за другим, щербато скалясь бетонными балками в сторону ждущих семей. Вслед за каждым домом стали появляться группки людей, недовольных одной простой вещью - свои квартиры продали, чтобы внести в будущую, а будущей-то и нет. Сначала это были небольшие объединения, изредка выходящие на пикеты.

В начале было слово. Апелляция к власти - через это проходит любой социальный протест. Люди стали просить доброе государство наказать, по их мнению, "мошенников", которые их кинули. Государство лишь разводило руками: рынок - такая штука... И "мошенники"-то сами бы рады достроить, да только не на что. Но люди упорно обвиняют бумагу, из которой сделаны игральные карты, в том, что их обманул шулер. Виноваты посредники, виновато частное, а не общее. Такая вот дедукция.

Но, согласитесь, странно бы выглядело, если бы дольщики вышли на пикет с требованием поменять мировую экономическую систему.

Власть, кстати, довольно своевременно отметила простую мысль, что занижение темпов строительства приведет к акциям протеста. Но ничего уже сделать не смогла. Организовали комиссию помощи дольщикам, возглавил которую небезызвестный депутат Александр Хинштейн. Несколько поездок - показательные решения проблем, и... рост бездомных продолжился.

Акции стали расти количественно, различные политические силы стали брать будущий электорат под заботливое крыло. Тут и колонна дольщиков 7 ноября с КПРФ, и акции с "Яблоком", и с ЛДПР. Вполне объективно то, что люди ищут какой-то защиты, находя ее у тех, кому нужны голоса. Партии добились массового освещения, резонанса и... рост бездомных опять продолжился. И сейчас с каждым днем затягиваются стройки, и люди молятся, чтобы пронесло. Акции стали криком души - дольщики вышли на Красную Площадь, где были избиты милицией, у которой свои приказы и свои проблемы.

Дальше - больше.

Совсем недавно дольщики приковали себя наручниками ко входу в здание Государственной Думы. Приехал ОМОН, и такая расправа не снилась даже самому радикальному политическому активисту - сломанные ребра, разбитые носы. Как объяснить такую реакцию - я не знаю. Возможно, после 2000х, когда подобными перфомансами занимались политические радикалы, была дана установка, что такие акции - удел политактива, которых за людей можно не считать, бить и сажать по тюрьмам. Но времена изменились, и теперь акционизм стал уделом вчерашних домохозяек, которые лишились своей плиты вместе со стенами, полом и потолком. По инерции они получают тот заряд бодрости силовиков, который послан всей оппозиции, а это разные вещи. Если так радикализовать массы, то это может вылиться в нечто большее, чем пустые избирательные участки. Нельзя так с людьми.

Но квартир не будет, увы. Невидимая рука рынка, поправляя замшевые перчатки, деликатно выбрасывает из своего жилья тех, кому еще вчера его обещала.

Похожая ситуация и с обманутыми вкладчиками в различные ОАО. Знаменитая голодовка вкладчиков ММК в Магнитогорске - показательный пример того, как всем плевать на то, что кто-то голодает или лишен средств к существованию. Кризис надорвал все протертости в российском социуме, ситуация не обошла и тех, кто покупал акции и вообще куда-то что-то вложил. Все вложенное растворилось как сахар в крутом кипятке. И теперь людям остается только надеяться на чудо.

Уплотнительная застройка, протест против разрушения архитектурных ансамблей

Самой громкой, самой солидарной и самой массовой акцией по данной тематике стала "Антикукурузная" кампания - кампания против строительства Охта-центра в Санкт-Петербурге. Митинги собрали тысячи людей. Это и понятно - Питер по-прежнему восхищает абсолютно нероссийской планировкой уникального исторического центра. Насколько хватает взгляда - ни одного даже самого маленького небоскребика. Любая четырехэтажка из бетона и стекла, отвратительным пятном ложащаяся на литературную романтику улиц Петербурга, встречала ожесточенное сопротивление всех, кто привык к тому, что еще не все можно перепродать и перекупить. А тут - 400 метров ЖБК и блестящего металла. Тысячи вышли на улицы и отстояли город (без ложного пафоса - это так). Уходя от темы "Итогов", можно сказать, что, в основном, политическим локомотивом служили либералы, "Яблоко", "Солидарность" и иже с ними.

В Москве ситуация совершенно иная. Тут намного меньше массовость, абсолютно другие аккумуляторы - слева. Акции в защиту церкви в Кадашах, в защиту исторического облика Пушкинской площади, в защиту Центрального дома художников - собирали, к большому сожалению автора - не более 200 человек каждая. Политические двигатели неполитического протеста были разные, но, в основном, левые. Пушкинскую площадь активно защищал "Левый Фронт", в защиту ЦДХ и современного искусства очень активно включились троцкисты-интеллектуалы из группы "Вперед" среди которых много представителей пресловутого современного искусства, к которому каждый волен относится по-разному.

Архитектурный облик столицы давно и основательно испорчен торговыми центрами, парковками и надстройками и прочим "лужковским рококо", поэтому строительство очередного уродливого домика массового протеста не вызывает. Это тоже самое, что в вагоне подмосковной электрички кинуть еще один бычок - нехорошо, но на общем фоне не так ужасно. Всего-то еще один бычок.

Хотя количественно акции ненамного, но выросли. Это связано, скорее, с увеличением общепротестного фона, чем с выросшей архитектурной озабоченностью москвичей.

С другой стороны "строительной борьбы" наблюдается интересная тенденция уменьшения количества акций против "уплотниловки". Для тех, кто не знает: это когда ты просыпаешься, раздвигаешь шторы, чтобы насладиться лучами игривого солнышка, вдохнуть щебетанье бутонно-набухшей весны, а тебе в заспанное лицо скалится меланхоличная серая стена. Ну и квартира твоя падает в цене, если говорить про "карманные расходы". Это кроме дополнительной нагрузки на районную инфраструктуру - от канализации и водоснабжения, до магазинов, детских садов и поликлиник. То время, когда объекты уплотнительной застройки росли, как грибы после дождя, прошло. С общим уменьшением строящихся объектов, уменьшилась и их "уплотнительная" часть. Уже не пестрят новостные ленты сообщениями об очередном поваленном заборе. Вот, пожалуй, плюс от кризиса. Хотя квартиры в цене все равно не упали. Бывает, сносят не только архитектурные памятники, а еще и жилые поселения. Так, например, случилось с поселком Речник, на который люди теперь не имеют права, потому что "не положено".

Пока держатся, вроде бы.

Общепротестные акции: антипризывная кампания, зоозащита, экология и прочее

В 2009-м году оживился экологический протест - тысячи людей вышли протестовать против строительства АЭС рядом с их жилищем. В то время, когда проблема ввоза ядерных отходов или эрозии почвы волнует только малую толику экологов - проблема АЭС волнует всех, кто не хочет рано или поздно увидеть у себя на огороде говорящий огурец. Сами АЭС безопасны, но вот случись что - вред будет нанесен колоссальный. В ряде городов России прошли массовые акции с призывом перенести АЭС подальше от городов.

Зоозащитники также стали чуть активнее, чем были в прошлом году. Акции под лозунгами "Я никого не ем" стали все чаще появляться в еженедельных сводках. Да и просто акции против жестокого обращения с животными стали не такой уж редкостью. В основном эту нишу на себя берут анархисты, как пока не нашедшие себе места в политической жизни страны. Сложно представить себе какой-нибудь цирк "Шапито" без десятка молодых людей, раздающих листовки, рассказывающие о том, как в цирках издеваются над животными. Это, несомненно, положительный момент, хоть и не особо важный там, где еще издеваются над людьми.

Антипризывная кампания прошла под эгидой "Комитета солдатских матерей". Особенно лютует Питер - там, чтобы выполнить норму призыва, забирают молодых отцов, студентов, инвалидов. Страшно с девушкой пройтись - заберут ведь для плану.

Особо радикальные граждане поджигают военкоматы. В прошедшем году их сгорело несколько. Молодые люди по-прежнему не хотят отдавать долг Министерству Обороны, считая, что они ему ничего не должны. Акции не массовые, потому что акция уклонистов - для военкомата такой же подарок, как и акция сбежавших зэков для ФСИНа.

Акции против роста клерикализма по-прежнему малочисленны. Часто отмечается по этому поводу Тюмень, местные коммунисты сохранили левую традицию и критикуют служителей культа со старой доброй позиции светского гуманизма. Из обратного можно заметить реакцию МГЕР на предложение депутата от КПРФ Рашкина выкинуть из песни слово, т.е. изъять из текста гимна слово "бог". "Молодая Гвардия" провела серию пикетов против КПРФ, обвиняя тех в безбожии. Молодые люди в сияющих накидочках радовали глаз, показывая, что на одной стороне Гинзбург, Алферов и ученый свет, а на другой - бабульки, клир и политтехнологи.

Из общегражданского протеста можно выделить попытку провести гей-парад, что у геев в очередной раз не вышло. С одной стороны - православно настроенная молодежь, которая была подкреплена ОМОНом, действовавшим по указанию Лужкова: "Гомики не пройдут".

С одной стороны вызывает негативную реакцию консервативного общества такое шествие. Я, человек далеко не консервативных взглядов, никогда бы не вынес на площадь свои сексуальные предпочтения и не пошел бы, например, с плакатом: "Я сплю с Манькой". Гей-парады - это буржуазная фишка, когда тебя заставляют проявлять толерантность ко всему, что любит другой человек: с кем он спит, каким пальцем ковыряется в носу и т.д. При том, что я лично вполне толерантен, я этого понять не могу и это вызывает у меня отторжение. Чужая постель - чужая жизнь, никто не вправе лезть в нее, но не надо ставить раскладушки на площади, будь ты хоть гей, хоть тысячу раз натурал. Напрягает. С другой стороны, мэр, конечно, популист. Общество полно предрассудков и с радостью реагирует на такие гомофобные действия и заявления, что тоже прискорбно.

Подводя краткие итоги можно сказать лишь одно - протест растет вместе с развитием кризисной ситуации. Сколько это будет продолжаться, и куда выведет кривая протеста - зависит от множества факторов, за которыми мы понаблюдаем в текущем, 2010-м году от рождества Христова.