Сегодня судят Лимонова, а не Колокольцева. А завтра?

Оказываются, бывают «гуляния» и «гуляния». Некоторые на Новый Год гуляют просто так, а некоторые потому, что, по их мнению, у них есть на это конституционное право. Неподалеку от моего дома у елки на площади Академика Вишневского люди свободно гуляли просто так. Те, кто пошел по «конституционным соображениям» к новогодней елке на Триумфальной площади, оказались в отделении милиции, а сегодня над одним из них, Эдуардом Лимоновым, будет суд.

«Административное правонарушение», - охарактеризовал действия неправильно гулявших начальник ГУВД Москвы Владимир Колокольцев. Пусть главный милиционер столицы имел в виду нечто совсем иное, он верно описал происшедшее - административные органы нарушили права граждан - и при этом предложил характеристику, которая располагает к более взвешенному разговору, чем если те же события были бы названы «административным произволом».

Можно допустить, что Эдуард Лимонов и его единомышленники нарушили закон. Согласно закону, если граждане присутствуют в определенном месте не просто так, а «для публичного выражения общественного мнения по поводу актуальных проблем» - такая цель, несомненно, была - то это «митинг», а митинг требует «согласования». Именно отсутствие этого согласования (впрочем, вернее было бы говорить о «разрешении») Колокольцев и назвал административным правонарушением.

Но почему это правонарушение? Ответ на этот вопрос кажется очевидным - потому что закон нарушен. Так думают и первые лица страны, для которых «правовой нигилизм» - это отрицание законов, а по существу, их повелений. Однако право и закон - не одно и то же. Закон может быть неправовым или даже противоправным, правонарушающим. «В неправовых культурах, - писал про это известный российский конституционалист Владимир Четвернин - само законодательство служит формой проявления правового нигилизма». Отказ от соблюдения нарушающих права законов - форма уважение к праву, а не его нарушение или отрицание.

Различие права и закона особенно очевидно на примере нацистской Германии. В 1942 году немецкий чиновник Иосиф Путфаркен донес на предпринимателя Карла Геттинга, который написал в туалете: «Гитлер - организатор массовых убийств и виновник войны». В том же году суд приговорил Геттинга к смертной казни. В 1946 году подсудимым оказался сам Путфаркен. Отдавая Геттинга в руки произвола, пусть и прикрывавшегося правом, Путфаркен отдавал себе отчет, что его действия приведут к смерти человека, объяснял суть обвинения прокурор. Суд поддержал прокурора и признал Путфаркена виновным в пособничестве убийству, причем убийцами были признаны вынесшие противоправный приговор судьи Кассельского земельного верховного суда. В ходе этого и многих других судебных процессов гитлеровскую Германию признали преступным государством, в котором закон и госаппарат были инструментом преступлений - массовых нарушений прав граждан.

Вопрос в том, нарушает ли права граждан норма закона о митингах, касающаяся их согласования. В прошлом году на этот вопрос по-разному ответил Конституционный Суд и заявивший особое мнение судья Анатолий Кононов. Он писал, что «попытки представить нарушение прав заявителей как явление случайное и нехарактерное, как эксцесс исполнителя» несостоятельны, что повсеместность и массовость нарушений свободы мирных собраний показывает: дело в норме закона, которая дает властям возможность «без весомых на то причин» ограничивать право на мирные собрания. Это мнение нашло еще одно подтверждение в предновогодних событиях на Триумфальной площади. Вряд ли кто найдет «весомые причины» для запрета этого митинга и вряд ли кто решит, что происшедшее есть вещь «случайная и нехарактерная». Налицо административное правонарушение, только совершают его не граждане, а представители государства.