Неконтролируемая миграция - угроза безопасности России

Неконтролируемая миграция не только бьет по экономике и социальной сфере российского государства, но и кардинально деформирует геополитическое пространство России

Тот факт, что этноэгоизм, этноцентризм и неконтролируемая миграция относятся к угрозам национальной безопасности России, на сегодняшний день ни у кого не может вызывать сомнений. Тем не менее, анализ направленности, социальных и социально политических последствий неконтролируемой миграции относится к так называемым деликатным темам, где исследователю приходится проделывать путь на «минном поле» обвинений в расизме, нагнетании ксенофобии со стороны правозащитных структур. Существует и большой риск навлечь гнев этнонационалистов, чьим кредо является лозунг «Россия для русских».

Иными словами, проблема неконтролируемой миграции настолько мифологизирована, настолько освоена различными политическими силами для извлечения политических и пропагандистских дивидендов, что требуется немалая исследовательская смелость, чтобы адекватно выявить роль неконтролируемой миграции в дестабилизации внутриполитического развития России.

Отстраненность от ставшей социальным и политическим риском для российского общества проблемы отдает ее на откуп политическому экстремизму и обыденному сознанию, имеющему инфернальные представления о причинах и характере миграционных процессов. Альтернативная культура толерантности эффективна только в социально-интеграционных механизмах, обеспечивающих включение приемлемого числа мигрантов в активную социальную и социально-политическую жизнь. Толерантность напоминает «троянского коня» в условиях отсутствия какой-либо ясной и последовательно миграционной политики, паллиативных мер, способных в лучшем случае «приглушить» ксенофобию и регулировать миграцию отдельных этнонациональных и социально профессиональных групп.

По разным экспертным оценкам, согласно данным за октябрь 2011 года, количество незаконных мигрантов в России насчитывает от 3,5 до 15 млн человек - это граждане других государств или лица без гражданства, которые имеют просроченные визы или не зарегистрированы по месту пребывания, занимаются на нелегальных основаниях трудовой или иной деятельностью на территории РФ.

Россия, следует напомнить, не является первопроходцем в решении проблем неконтролируемой миграции: ежегодно до 3-5 млн. выходцев из Африки, Юго-Восточной Азии, Индостана, Латинской Америки стремятся обрести постоянное место жительства в странах так называемого «золотого миллиарда». Миграция, перемещение больших масс людей в поисках работы, достойных условий жизни, безопасности, присуща процессу глобализации и относится известным социологом Энтони Гидденсом к рискам высокой степени.

Миграция не может быть охарактеризована однозначно. Миллионы «гастарбайтеров», рабочих из Турции, Югославии, Греции своим трудом внесли значительный вклад в германское экономическое чудо 60-х годов ХХ века, миллионы новых мигрантов поддерживают мощный экономический и интеллектуальный потенциал США. Но миллионы мигрантов до неузнаваемости изменили облик европейских городов, привнося в культуру «расчета, трудолюбия и индивидуализма» элементы нетерпимости к либеральным традициям и социокультурного изоляционизма. Крупной проблемой для Франции, Великобритании, Бельгии является нежелание значительной части мигрантов интегрироваться в общество-реципиент на условиях принятия современной политической культуры и включения в гражданскую нацию. Большую угрозу представляет распространение криминальных анклавов мигрантов, связанных с «черным» бизнесом, контрабандой, наркоторговлей, проституцией, экономическим рабством.

Опыт европейских государств и США убеждает в том, что можно получить как весомый экономический и социальный выигрыш, стабилизировать экономический рост и развитие плюралистической демократии, но при неконтролируемой миграции втянуться в череду социальных и политических конфликтов. Этого не избежали даже общества с демократическими традициями и эффективными институтами социализации и интеграции. Неконтролируемая миграция в России началась с распадом Советского Союза, и понадобилось более десятилетия, чтобы государственные органы и общественные структуры хотя бы наметили подходы к оценке этого внутреннего фактора российской жизни. С трудом принятая система регистрации мигрантов содержит уведомительные процедуры и не может даже приблизительно считаться механизмом нормативного регулирования миграции, ее поощрения или ограничения.

В свое время Борис Немцов, еще в бытность лидером «Союза Правых Сил», утверждал, что миграция является абсолютным благом для России, так как восполняет потери от катастрофической депопуляциии и способствует формированию мультикультурального общества западного типа. Уже тогда были основания не воспринимать подобную позицию как обладающую убедительной аргументированностью. Ежегодно население убывает в пределах 800 тыс. - 1 млн. чел. Конечно, наблюдается как процесс старения населения, так и сокращение средней продолжительности жизни. Однако, по самым скромным подсчетам, ежегодно Россию покидают 150-250 тыс. чел., в большинстве случаев (80%) безвозвратно - это люди активного социального возраста (25-40 лет), в основном высококвалифицированные рабочие, инженеры, научные работники.

Таким образом, сокращается воспроизводство профессионального, образовательного, культурного потенциала и, соответственно, ресурсы для рывка с позиции периферийной сырьевой державы. Если бы даже нынешняя российская экономика вдруг «заработала» на советском уровне, дефицит инженерно-технических и научных кадров окажется мощным, а, может быть, и непреодолимым препятствием на пути экономического роста. Прибывающие же в Россию жители кавказского региона, граждане государств Средней Азии и прочие мигранты даже при всем своем желании - и, надо полагать, желании Немцова, - дефицит кадров восполнить никак не могут.

Миграция в России не компенсирует потери от оттока российских граждан за рубеж. Из 10 млн. нелегальных мигрантов только 10-15 % составляет традиционная трудовая миграция. Жители Украины, Молдавии, Таджикистана в основном заняты в строительстве, дорожных работах и коммунальном хозяйстве российских модернизированных мегаполисов (Москва, Санкт-Петербург). Однако, 90% нелегальных мигрантов оседают в сфере торговли и посреднических услуг, где безусловное лидерство принадлежит китайской и азербайджанской диаспорам. В основном это молодые мужчины с низким образовательным статусом (начальное или неполное среднее образование), не имеющие современных профессиональных навыков, выходцы из сельских или депрессивных районов.

Ежегодно нелегальные мигранты вывозят из России 25-30 млрд. долларов, что составляет треть российского бюджета. Социально-экономические позиции мигрантов, низкие профессиональные навыки, архаичная субкультура и слабое владение русским языком делают маловероятным их участие в модернизации социально-экономической инфраструктуры. Непроизводительный характер деятельности большинства нелегальных мигрантов, организация теневого бизнеса усиливают тенденцию демодернизации российской экономики, необратимого распада на узкий экспортный сектор с избирательным применением передовых технологий и примитивную «базарную» экономику, благодаря которой существуют миллионы людей в так называемых «третьем» и «четвертом» мирах.

Представление о якобы присущих мигрантам деловитости и рыночного мышления, в чем и есть залог преуспевания по сравнению с местным населением, не выдерживает критики: высокопрофессиональные и высокообразованные слои российского населения, ориентированные на современную экономику, проигрывают мигрантам в правовом абсентеизме, тактике сговора и готовности к сомнительным коммерческим операциям. Именно доминирование теневой экономики делает Россию «меккой» неконтролируемой миграции, а группы риска, которые наживают экономический капитал на состоянии социальной неопределенности, всячески противодействуют введению контроля над миграцией как условием перехода к устойчивому экономическому развитию.

Неконтролируемая миграция кардинально деформирует геополитическое пространство России: на южном и восточном направлениях геополитические разломы содержат непосредственную угрозу территориальных потерь. Активная колонизация Дальнего Востока и Сибири выходцами из Китая при ежегодном сокращении местного населения на 300-400 тыс. делает вероятной китайскую «мирную» аннексию». К 2015-2020 годам китайская диаспора при сохранении нынешней социально-демографической тенденции будет составлять половину населения на территориях к востоку от Урала. Нетрудно догадаться какие перспективы ожидают Россию, если учитывать два фактора: к этому периоду Китай войдет в тройку мировых экономических и военных лидеров и «хуацяо» (этнические китайцы) продемонстрируют преданность своей исторической родине.

В Южно-российском регионе неконтролируемая миграция приводит к борьбе между геополитическими субъектами Россией и соседними региональными державами (Турция, Иран, Саудовская Аравия). Так как среди нелегальных мигрантов велика доля исламских этносов (азербайджанцев, курдов, турок-месхетинцев), борьба разворачивается ни сколько за обладание природными ресурсами, сколько за утверждение религиозно-фундаменталистского образа жизни и антироссийской политической культуры.

Если полагать, что геополитическая экспансия в кавказском направлении была вызвана важнейшей потребностью для России нейтрализации на Кавказе и сопредельных с ним регионов угроз, то роль Кавказа как естественного оборонительного рубежа России, очевидна. Однако, в условиях вытеснения русского населения, формирования нового сообщества с культурными политическими установками на связи с зарубежным исламским миром возможен наихудший геополитический сценарий. Не стоит забывать, что трагедия югославского населения Косово началась в уже далеких 50-х годах ХХ века с безответственного решения Иосипа Броза Тито предоставить право на жительство 200 тыс. албанских нелегальных мигрантов.

В социально-политическом плане миграция «без границ» тормозит формирование правового государства и гражданского общества, общественно-политической стабильности. Нелегал относится к традиционному сегментированному обществу: он способен добиться успеха в рамках строгих культурных различий. Логика «перемены профессии и изменения социокультурной идентичности» ему чужда и непонятна. Член гражданского общества адаптируется к новым рыночным условиям и готов переместиться в любой сектор социальной деятельности, мигрант выживает в специфических хозяйственных и социальных условиях, в собственной неконкурентной среде.

Иными словами неконтролируемая миграция воспроизводит традиционное общество, автакичное по социальным и политико-правовым параметрам. Когда правозащитные организации поддерживают требования мигрантов, чтобы их оставили в покое, под опеку берутся не современные гражданские ассоциации, а внесистемные группы с доминированием частного нормативного порядка клана или конфессиональной общности.

Неконтролируемая миграция молчаливо одобряется политическими субъектами с различным политическим капиталом. Правящий политический класс часто видит в существовании нелегальных мигрантов удобный объект перекладывания ответственности за ухудшение социальной ситуации. Отсутствие правовых механизмов контроля над миграционными процессами выгодно и государственной бюрократии: речь идет о существенном источнике доходов от теневого бизнеса и расширении не правовой компетентности на основе должностных инструкций.

Мощное мигрантское лобби, благодаря нелегалам, имеет латентный ресурс влияния на настроения легальных мигрантов: любые правовые новации в сфере миграционного контроля нередко трактуются как ущемление прав этнических меньшинств. В результате легальные мигранты вынуждены обменивать достигнутый социальный статус на прескриптивный этнический: политический выбор навязывается линией на поддержку прав «обиженных» соотечественников.

Неконтролируемая миграция способствует и политической маргинализации населения. В России наблюдается тенденция возрастания влияния политического экстремизма в регионах, подвергшихся неконтролируемой миграции. Русские националистические организации откровенно спекулируют на фобиях населения и реальных проблемах, предлагают опасный план депортации «чужаков» и, если 20-25% граждан, пусть с оговорками, но одобряют насилие в решении миграционных проблем, это угроза национальной безопасности России, нарастания политической напряженности в обществе и вероятности иностранного вмешательства во внутренние дела России.

Неконтролируемая миграция подвергает испытанию политическую стабильность переводом политики из сферы конкуренции и согласования различных политических позиций в арену борьбы за перераспределение властных ресурсов. В регионах усиливается влияние на политику этнических диаспор с целью добиться политико-правовых преференций. Это вызывает ответную реакцию старых региональных элит, которые прибегают к этноконфликтной модели политических отношений для сохранения и упрочения политического влияния. Политический и этнический сепаратизм существенным образом ограничивают функциональность сложившихся социальных, правовых и политических институтов.

Снижение интеллектуального, образовательного, духовно-нравственного потенциала деструктивно влияет на состояние национальной безопасности. Ксенофобия, изоляционизм характерны для общества, разделенного на группы с автономными социальными и культурными ценностями.

Модный тезис мультикультуральности более адекватен в иммигрантских сообществах (США или Тринидад-и-Тобаго). Российская цивилизация же имеет богатые традиции совместного проживания народов. Различия с толерантностью состоит в интеграции при сохранении собственной этнокультурной идентичности, «единстве в многообразии». Толерантность предлагает одобрение и поощрение индивидуального выбора и персонифицированных версий культуры и религии. Так, что можно использовать принцип толерантности в защите индивидуальных прав, но его перенесение на коллективные идентичности фактически означает законность претензий на государственные и социальные ресурсы с целью усиления культурных различий между местным населением и мигрантами.

Неконтролируемая миграция является причиной снижения качества государственного языка. Следует учитывать, что подавляющее большинство нелегальных мигрантов являются убежденными носителями материнского языка, то есть не готовы к функциональному овладению языком общества-реципиента, что радикально отличается от культурно-языковой интеграции легального мигранта.

Давление ненормативной лексики в русском языке во многом определяется засильем торговцев из дальнего и ближнего зарубежья на вещевых и продовольственных рынках: часто мигранты считают, что именно использование инфернальной лексики демонстрирует возможности самообороны и поддержания собственного достоинства. Неконтролируемая миграция содействует культурной деградации местного населения, позволяет выдвинуться на лидерские позиции носителям девиантных субкультур с языком «угроз и дистанцирования».

Социокультурная агрессия некоторой части нелегальных мигрантов вызывает рост недоверия к институтам власти. Вероятно, абстрактно-правовые установления сужают сферу духовной близости, но символическое противопоставление предпочтительнее реальной «войны всех против всех» в условиях возвращения общества к примордиальным групповым идентичностям.

Первоочередная задача системы национальной безопасности России - обеспечить позитивную динамику общественно-политического развития и одновременно не скатиться на позиции глухой обороны и тотальной подозрительности к остальному миру. России в решении проблем неконтролируемой миграции, используя опыт европейских стран, полезно опираться на традиции полиэтнической российской цивилизации.