Правда о партизанах, которую скрывали коммунисты

Долгое время считалось, что в Беларуси не было антисоветских выступлений, что белорусы приняли коммунистическую власть покорно и с радостью. Но современные исследования историков опровергают эти пропагандистские мифы.

Небольшой региональный сайт "Вестки" опубликовал интересное исследование об антисоветских партизанах в Поставском районе. Предлагаем его вашему вниманию, сохраняя орфографию и пунктуацию автора.
 
История антисоветского партизанского движения в Беларуси  в 1944-1956 годах  до сих пор остаётся самой малоизученной и покрытой завесой тайны. Документы на эту тему содержатся в закрытых архивах КГБ-ФСБ, а эти «товарищи», по ряду причин, не торопятся их рассекречивать. Информация просачивается в средства массовой информации в крайне дозированном, противоречивом и, как правило, тенденциозном изложении. Всё антисоветское польско-белорусское сопротивление послевоенного периода  в российской и белорусской прессе называется «бандитизмом», а сами партизаны «бандитами». Ничего удивительного в этом нет, ведь историю, как известно, пишут победители. Пишут так, как им выгодно.
 
К сожалению, история - это такая наука, в которой зачастую властвуют не факты, а их интерпретация. А у каждого интерпретатора могут быть свои политические, национальные и иные пристрастия. Лукашенковские официальные историки и публицисты наше прошлое подают через тот идеологический ракурс, который был выработан в 30-40-е годы прошлого века. Согласно ему,  в СССР и в БССР  всё было хорошо, все жили счастливо, пели и плясали, не было ни концлагерей, ни массовых расстрелов тысяч невинных людей. А эти плохие «бандиты» в трудное послевоенное время мешали строить «светлое будущее».
 
Да, безусловно, были в те годы и бандиты, и бывшие коллаборационисты, которые скрывались в лесах, пытаясь избежать ответственности за сотрудничество с немцами. Это очевидные факты. Но всё же большинство национальных партизан - это люди, которые боролись с советской властью по идейным соображениям. Двигала и объединяла их  ненависть к кровавому сталинскому коммунистическому режиму. Неправильно и несправедливо послевоенных бойцов сопротивления и бандитов ставить в один ряд.
 
Так как ни у польских (после 19 января 1945 года), ни у белорусских национальных партизан, не было единого руководящего центра, то и цели борьбы у них были разные. В то время ни одно из повстанческих движений не ставило перед собой задачу одержать военную победу. Все понимали, что это невозможно. Стратегия сопротивления основывалась на ожидании вмешательства в конфликт враждебных Москве внешних сил. Поэтому широко применялись методы затяжной партизанской войны и диверсионно-террористических акций. Одни надеялись восстановить независимое Польское государство в границах 1939 года, другие сражались за независимую Беларусь. И те и другие прекрасно понимали, что сделать это можно только с помощью внешних сил.
 
Впрочем, было бы слишком упрощённо видеть только эти две цели, ради которых поляки и белорусы взялись за оружие. Многие уходили в лес по тому, что надеялись таким образом избежать ареста и высылки в Сибирь, кто-то хотел уклониться от ответственности за сотрудничество с немцами, для других побуждающим мотивом была месть. Они хотели отомстить советской власти за невинно осужденных или расстрелянных родственников, знакомых, друзей.
 
Одной из распространённых причин было нежелание служить в Советской армии. В то время поляки, да и часть белорусов тоже, считали советскую власть оккупационной. Архивные документы содержат множество трагических фактов мобилизации в Красную армию. Вот только один из них: «15 июля сего года (1944) при сопровождении 159 мобилизованных из местечка Солы в г. Вилейка, мобилизованные начали разбегаться в лес. В результате применения оружия, сопровождающими убито 18 и ранено 20 человек. В г.Вилейка доставлено только 3 человека». Лес давал приют и подросткам, беглецам из школ фабрично-заводского обучения (ФЗО), куда юношей загоняли в добровольно-принудительном порядке. Побег из такой школы считался уголовным преступлением.
 
Причины ухода в лес были самые разные, вплоть до курьёзных. Например, история колхозного сторожа Герасима Мельника. В октябре 1945 года в Управлении НКГБ по Минской области было зафиксировано происшествие. В колхозе «Чырвоная Каліна» совершён «теракт» - убит председатель колхоза Николай Лукашевич. В ходе проведённых оперативно-следственных мероприятий было установлено следующее: «8 октября поименованный Лукашевич, будучи пьяным, подговорил своего товарища… пойти в посёлок №10 для производства обыска у гражданки Стрелец Елены на предмет обнаружения и изъятия колхозной ржи, которую она якобы похитила. С собой захватили двух подростков активистов. Поименованные граждане пришли в дом гр. Стрелец Елены примерно в 9-м часу вечера и начали вчетвером производить обыск».
 
Но о колхозной ржи было забыто, едва эти выродки переступили порог дома. Председатель колхоза начал избивать десятилетнего сына гр. Стрелец, требуя от него, чтобы он показал, где спрятаны хромовые сапоги. Елена Стрелец вырвалась из дома и побежала за помощью к брату, колхозному сторожу Герасиму Мельнику, охранявшему с немецкой винтовкой колхозный амбар. Увидев рыдающую сестру, сторож побежал к её дому. Дальше вернёмся к чекистскому протоколу: «Мельник спросил у Лукашевича: "Ты чего здесь?", -  и тут же произвёл выстрел, в результате которого Лукашевич Николай был убит, а остальные  разбежались. Председатель был одет в полушубок, принадлежащий Стрелец Елене. Кроме этого, в карманах его пиджака обнаружено один туфель и два полотенца, принадлежащие гр. Стрелец». А Мельник, согласно рапорту оперативника НКГБ, «после убийства скрылся с винтовкой в неизвестном направлении».
 
На основании той информации, которую мне удалось собрать из доступных источников, я лишь фрагментарно обозначил тему, которая в будущем,  я надеюсь, будет основательно и непредвзято исследована историками. Допускаю, что в тексте могут быть неточности или ошибки, возникшие из-за невозможности проверить достоверность некоторых фактов.
 
По подсчётам польских исследователей, в отрядах Виленского, Новогрудского и Полесского округов Армии Краёвой  в первые послевоенные годы активно действовало 20 тысяч человек  и ещё до 40 тысяч находилось в конспиративной сети. Для сравнения: в отрядах Белорусской Освободительной Армии (БОА или «Чёрный кот»), по данным ряда историков, насчитывалось не более 3000-3500 бойцов, и 10-15 тысяч в конспирации. Кроме того, в некоторых южных районах республики действовали несколько тысяч членов Украинской Повстанческой Армии (УПА).
 
Иногда на территорию приграничных районов БССР проникали литовские партизаны из «Lietuvos laisves armija», преследуемые у себя дома органами безопасности. Например,  на Браславщин  совместно с поляками некоторое время действовал отряд (или группа),  которым командовал некий «Rokas». Таким образом, самыми многочисленными и организованными отрядами на территории БССР в послевоенные годы, располагала именно польская Армия Краёва. В Поставском и ряде сопредельных районов, активно действовал крупный отряд АК под командованием Орлика. К сожалению,  не удалось точно идентифицировать личность командира.

Скорее всего, это был поручик Польской армии Витольд Орлик, псевдоним «TUR». В составе его отряда, по оценкам советской стороны, насчитывалось примерно 200 человек. Базировались люди Орлика в Смыцком лесу, в районе Дунилович. В непрерывных стычках с войсками и разного рода истребительными группами, партизаны несли тяжёлые потери. Но на место погибших приходили новые бойцы.
 
Кроме отряда «Орлика» на Поставщине оперировали и другие, более мелкие группы и отряды. Например, в докладной записке Лаврентия Берии на имя Сталина, датированной 9.08.1945г., говорится, что 26 апреля 1945 года в районе Дунилович ликвидирована «банда». Её «главарь», некто Матюшонэк Юзэф Янович, взят живым. В той же местности Поставского района действовал антисоветский партизанский отряд некоего Кабылинского. Возможно это родственник, а может просто однофамилец Виктора Кабылинского, арестованного НКВД ещё в 1940 году.
 
Согласно обвинительному заключению, в сентябре 1939г. он организовал вооружённую группу, которая обстреляла колонну советских войск. После разгрома отряда Кабылинского, командование над оставшимися людьми принял на себя бывший подофицер (капрал) Польской армии Антони Тайнович, псевдоним «GIL», т.е. «снегирь». Его группу оккупанты ликвидировали в 1947 году. В сводках МГБ она классифицируется как «белопольская банда».
 
В отчёте о работе ЦК КП(б)Б с июля 1944  по июль 1946  отмечалось: «Бандитские формирования в первый год после изгнания немцев, представляли собой крупные, хорошо вооружённые и экипированные воинские единицы, находившиеся под командой опытных конспираторов и офицеров. В ходе ликвидации банд……изъято у бандитов и в схронах 211 миномётов, 195 противотанковых ружей, 3587 пулемётов, 68,377 автоматов и винтовок, 2979 пистолетов, 36,078 гранат и мин, 40 множительных аппаратов, 47 раций». Для подавления сопротивления в западных и северо-западных областях Беларуси, Москва создала 6 оперативных центров МГБ, один из которых (ближайший) находился в областном городе Молодечно. В эти области, в 1945 году было направлено 13 полков войск НКВД, общей численностью 18890 человек. Обратите внимание на огромное количество войск. И после этого советская пропаганда утверждала, что их армия боролась с «бандитами и уголовниками».
 
Общее руководство антипартизанскими операциями в БССР  осуществляли министры МГБ и МВД Цанава и Бельченко. В Молодечненской области, в которую с 1946г. входил и Поставский район, руководил операциями начальник областного управления МГБ  полковник Виктор Аленцев. Несмотря на предпринимавшиеся меры, достичь поставленных целей советам не удавалось. Польское население поддерживало своих партизан, снабжало их продуктами, укрывало раненных. 1-й секретарь Юратишкского райкома партии (Молодечненская область) писал в «докладной записке» о ситуации в районе: «В большинстве своём бандиты из местного населения. Есть семьи, где по двое или трое мужчин находятся в банде…. С семьями бандитов надо беспощадно расправляться, выселять их из района, конфисковывать имущество, а самих бандитов, которых ловят хотя бы и без оружия, беспощадно расстреливать или же ссылать на самые тяжёлые работы».
 
В июне 1945г.  в приграничных с Литвой районах Беларуси (в том числе и в Поставском) была проведена широкомасштабная антипартизанская операция, в которой было задействовано 3250 солдат и офицеров войск НКВД. В результате, партизанам всё же удалось вырваться из ловушки, но при этом они, по сведениям советской стороны, потеряли 111 человек убитыми, а 36 были захвачены живыми.
 
Поблизости, в соседних Браславском и Видзовском районах, действовали отряды АК общей численностью до 500 человек. Они наводили ужас на представителей советской власти. В борьбе с ними использовались не только регулярные боевые части, но и авиация. МГБ несколько раз докладывало «наверх» о полном уничтожении «бандитов», но каждый раз это оказывалось неправдой. В результате тщательно спланированной операции, бойцам сопротивления удалось захватить 16 пакетов с документами, предназначавшимися Браславскому отделению МГБ. Все документы имели гриф «секретно» и «совершенно секретно».
 
Навеки вписали в историю свои имена командиры Браславских и Видзовских партизан Станислав Белусь «Skrzetuski», Казимеж Стабулянец «Miłosz», Францишек Вишневский. Партизаны имели радиостанцию и связь с Польскими эмигрантскими структурами в Лондоне. Последняя группа вооружённых поляков была ликвидирована на Браславщине только в 1954 году, т.е. почти через 10 лет после окончания войны.
 
Хотя 19 января 1945 года бригадный генерал Акулицкий издал приказ о роспуске Армии Краёвой (АК) и освобождении солдат и офицеров от присяги, большая часть людей, предвидя репрессии с советской стороны, из леса не вышла.
 
Начиная с 1946 г., карательные органы развернули особенно активную борьбу с «бандитизмом». Для этого в Беларусь были переброшены дополнительные силы. Первая крупномасштабная антипартизанская операция была проведена именно в Молодечненской области, как самой «засорённой бандформированиями». Её территорию разделили на оперативные участки, куда направлялись спецгруппы НКВД, МГБ, и регулярные армейские части. После "зачистки" одного участка их перебрасывали на другой. Таким образом, согласно советским источникам, за 5 месяцев 1946 года было уничтожено 25 партизанских отрядов. Всего же к июню месяцу было доложено в Москву о ликвидации (по республике в целом) 97 отрядов и подпольных организаций.
 
Советские газеты о происходивших событиях писали скупо, а если и писали, то в сильно завуалированном виде. Так, газета "Звязда" в 1947 году сообщала: «Крестьяне, которые составляют 80% населения западных областей, плохо информированы о жизни нашей страны. Рост партии за счёт местного населения идёт неудовлетворительно. Газеты не занимаются систематической пропагандой идей советского патриотизма, слабо пропагандируют советский строй и социалистическую идеологию…».
Любопытно, что в то время поляки называли своих национальных партизан «Nasi malcy», т.е. «наши мальчики». Видимо потому, что в лес уходила в основном молодёжь, те, кто успел перед войной поучиться в польских школах. Зёрна патриотизма, зароненные в их детские души, проросли в послевоенные годы.
 
Любопытны воспоминания бывшей жительницы Поставского района Ядвиги К.: «Хоть время после войны было трудное, но молодость брала своё. Молодёжь собиралась вместе, пели песни, веселились. Часто у кого-нибудь в доме устраивали танцы. Сегодня в одной деревне, а в следующий раз в другой. Молодёжь собиралась на танцы со всей округи. Под аккордеон плясали так, что стёкла в окнах дрожали. Все вместе, и поляки, и белорусы, никто тогда не разбирал кто какой национальности. Если и возникали драки, то или из-за девушки, или деревня против деревни. В те годы наши мальчики ещё воевали с советами, и поэтому НКВД и солдаты часто устраивали облавы. Тогда весь район знал Зверева. Я точно уже не помню, кем он был. Столько лет прошло….
 
Может начальником Поставского НКВД, а может просто офицером каким-нибудь, но все его очень боялись. Один раз, помню, этот Зверев с солдатами явился прямо на танцы. Он скомандовал, чтобы все оставались на местах. Наверно искал наших мальчиков. Тут же кто-то разбил керосиновую лампу, и стало темно. Посыпались оконные стёкла, и наши мальчики стали разбегаться в разные стороны. Прогремело несколько выстрелов. А в это время мы, девчонки, дрожали со страху и визжали…».
 
На Поставской районной партийной конференции, которая состоялась 10-11 августа 1946 года, говорилось: «В районе действует разветвлённая сеть бандформирований. Многие партийные, советские и комсомольские работники боятся выезжать из Постав в сельскую местность из-за активной деятельности бандформирований». На этой же конференции начальник районного отдела МГБ сказал: «За последнее время польско-белорусскими националистами убито 11 партийно-советских и комсомольских работников…».
 
В 1946г. в каждом сельсовете были созданы вооружённые группы охраны, состоявшие из местных активистов (комсомольцы, коммунисты), которые должны были оказывать помощь МГБ и военным в борьбе с партизанами. Но ни эта, ни другие меры, не приносили ожидаемых результатов. С наступлением ночи, реальная власть в Поставском районе переходила к партизанам. Все активисты прятались до утра. Николай Шурпик, бывший председатель сельсовета, вспоминал: «…В 1947-1950г. я работал председателем Оцковичского сельсовета. Это было очень тяжёлое время. Приходилось вести борьбу с бандитизмом.
 
Поэтому необходимо было иметь при себе оружие, автомат или пистолет. Бандиты угрожали мне расправой. Я каждую ночь ночевал в другом месте. Практически это был второй фронт». Или ещё: «Во время подготовки и проведения выборов, в районе имело место расклеивание антисоветских листовок и срыв красных флагов». На бюро Поставского РК КП(б)Б 20 декабря 1947г. говорилось: «За последние 4 месяца, в районе резко активизировалась деятельность бандитских националистических формирований. За это время бандитами совершено несколько террористических актов против партийно-советского актива. В результате активизации националистических формирований, в таких сельсоветах как Груздовский, Мягунский, Савицкий, Новосёлковский-1 и Новосёлковский-2, Свилельский, по сути, парализована деятельность партийно-советского актива».
 
А вот ещё любопытная цитата из докладной записки секретаря Поставского райкома КП(б)Б в обком партии: «Польское население, проживающее в Поставском районе, относится к советской власти недоброжелательно, а некоторая часть совершенно враждебно…». 12.08.1947г., во время поездки в Груздовский сельсовет, днём  попала в засаду автомашина зам.

председателя Поставского райисполкома. Последний спасся бегством.
 
В результате нападений партизан были убиты председатели Свилельского, Камайского, Лучайского, Редутского, Стародворского сельсоветов, секретарь Вереньковского сельсовета, секретарь Мягунской парторганизации, инструктор Поставского РК КП(б)Б, несколько председателей колхозов (например из д.Споры), сотрудники районного отдела МГБ и милиции, а также более сотни военнослужащих Поставского гарнизона. Учитывая сложность ситуации, районные власти запаниковали. Райком партии вынужден был обратиться в Молодечненский обком с просьбой направить в Поставский район  для борьбы с «бандформированиями»  оперативную группу внутренних войск. Сил воинской части, дислоцированной в Поставах, районной милиции и МГБ, а так же истребительного взвода, комендантской роты и вооружённого партактива - уже не хватало.
 
Позже, один из участников этих событий, бывший советский партизан Григорий Крюков, хвастался: «После войны я некоторое время являлся командиром истребительного взвода по борьбе с буржуазным националистическим подпольем. Лично мной задержано в лесах 16 бандитов и пятерых я застрелил в бою лично». Кстати, истребительные отряды в то время формировались из бывших советских  партизан и партийного актива.
 
А вот что написал в своих воспоминаниях бывший сержант Советской армии Николай Изотов, ветеран войны, который с 1947 по 1950 год служил в Поставах. Правда, польско-белорусских национальных партизан он ошибочно называет «бандэровцами», но мы не будем на эту ошибку обращать внимания: «В 1947 году нашу часть направили в Белоруссию, в город Поставы, где я прослужил до 1950 года…. Находясь в Беларуси, довелось увидеть многое.
 
Обстановка оставалась напряжённой. Были случаи убийств, налеты на караульные городки. Это делали бандэровцы, которые боролись за самостоятельную Беларусь. Было опасно ходить в одиночку, ибо можно было погибнуть. Помню, несколько раз мы поднимались по тревоге с целью уничтожения бандэровцев. Дело в том, что у них были все виды оружия: станковые пулемёты, автоматы, миномёты, карабины. Были случаи, когда мы совместно с милицией выходили на рубеж». Далее Н.Изотов рассказывает о бое между партизанами и войсками, который произошёл где-то в окрестностях деревни Юньки (под Поставами): «Когда дело доходило до окружения группировки, в ход пускались все виды оружия. В одном из таких боёв в нашей части погибло около 70 солдат и 50 человек из милиции. Это, несмотря на то, что война была закончена. Опасность преследовала нас и после войны, по самый день моей демобилизации - 22 апреля 1950 года…».
 
Обратите внимание на большое количество потерь с советской стороны. Только в одном бою 120 убитых. О потерях партизан он не упоминает, но, наверно они тоже были не малыми. Если же посмотреть доступные официальные советские источники, то мы там увидим, что потери советской стороны совершенно незначительные. Скорее всего, местные власти и военные боялись за свою шкуру, и сообщали в Москву  заниженные цифры собственных потерь.
 
Насколько неуютно чувствовали себя в Западной и Северо-западной Беларуси военнослужащие советских гарнизонов, говорят выдержки из писем, датированных июлем 1945г. Вот лишь некоторые из них: «У нас сейчас очень опасно ходить, появилась очень большая банда. За день убивают 4-5 офицеров, но солдат не трогают. Даже бывают такие дни, что откуда неизвестно бьют из орудий, повреждают железную дорогу…».
 
Другой солдат писал своей маме: «У нас ходят банды, как только выйдет кто из расположения части, так и слышишь, что убит или пропал без вести. В нашей роте убили одного ефрейтора, а то слышишь - нет старшины, нет офицера, сержанта…». А вот ещё одна выдержка из письма: «…сейчас образовались целые банды. Нас ходило 170 человек (видимо на задание. G.), а вернулось 90 человек, остальные погибли. Жизнь моя сейчас опасная…».
 
Или вот: «Живётся мне хорошо и весело, только одно плохо, что появляются банды мелкими группами. У нас уже порезали 6 человек, 5 курсантов и одного сержанта…». Далее читаем: «В прошлую ночь поймали двоих шпионов, а третий удрал. Эти шпионы убили часового на посту.
 
Потом в соседнем полку уничтожили ефрейтора, забрали одного сержанта и старшину. Эти бойцы были в отдалённости от расположения части, и все эти случаи произошли за одну ночь…».
 
Николай Лабуць, бывший начальник связи 65-го кавалерийского полка 32-й кав. дивизии, уроженец деревни Прудники Поставского района, вспоминал: «…Очень хотелось заглянуть хоть краем глаза в родные места. Я обратился к командиру, и он отпустил меня на 10 суток домой. Предупредил только, что в области, и в частности на Поставщине действуют бандгруппы, поэтому необходимо обязательно взять с собой оружие…».
 
Вот любопытная выдержка из панического рапорта военного коменданта Вилейки. Рапорт датирован 20.01.1945г. «…Части 6-й дивизии ВВ НКВД, охранявшие Вилейку, отбыли на длительную операцию, а город оставили без вооружённой охраны. Такое отношение командования дивизии, оставившей центр области без охраны, при наличии активизации бандгрупп, оперирующих в непосредственной близости от г.Вилейка и доходящих до открытых вооружённых нападений на населённые пункты, является крайне ненормальным, безответственным, не учитывающим специфические особенности обстановки в области. А поэтому ходатайствую о размещении в г.Вилейке постоянного гарнизона численностью до батальона». Коменданту было недостаточно бойцов комендантской роты, сотрудников областных управлений МВД и МГБ, вооружённого партактива.
 
Всего же, в одной только небольшой Вилейской области, по райцентрам и крупным деревням было разбросано около 5000 солдат и офицеров 6-й дивизии  НКВД.  Была ещё и милиция, истребительные отряды, спецгруппы МГБ и обычные воинские части, тоже привлекавшиеся для борьбы с национальными партизанами.
 
Когда в январе 1947 года польские и белорусские партизаны сорвали проведение выборов в Верховный Совет БССР, в Минске состоялось закрытое заседание ЦК КП(б)Б, которое поручило министрам МГБ и МВД Цанаве и Бельченко «решительным образом усилить мероприятия» по борьбе с антисоветским подпольем и «бандитизмом». В декабре того же 1947 года нарком ГБ БССР Лаврентий Цанава докладывал в ЦК о результатах: «выявлены и ликвидированы 15 белорусских, польских и украинских националистических организаций в Баранавичской, Молодечненской, Брестской, Гродненской и др. областях. Полностью ликвидировано 36 активно действовавших банд и нанесён серьёзный урон остальным 41 банде».
 
Кроме чисто военных мер, советские власти развернули против партизан и войну пропагандистскую. Любое совершённое преступление, от кражи курицы до убийства на бытовой почве, немедленно приписывалось «бандитам из леса». В борьбе с бойцами сопротивления власти использовали целый набор методов и средств. Кроме войсковых операций (прочёсывание лесных массивов, засады) активно применялась и агентурная работа. В каждом населённом пункте вербовались агенты, которые должны были доносить своему куратору из районного отделения МГБ обо всём подозрительном. Использовались и лжепартизанские рейдовые группы, состоявшие из сотрудников МГБ и бывших советских партизан. Они блуждали по лесам и деревням, выдавая себя за бойцов сопротивления, входили в доверие к людям и выведывали у них сведения о лицах, которые были связаны с антисоветским подпольем. Иногда лжепартизаны нападали на мелкие группы или на партизан одиночек, уничтожая их или захватывая живыми.
 
В то страшное время белорусы тоже взялись за оружие. До 1950 года в республике активно действовала «Белорусская Освободительная Армия», сокращённо БОА, или «Чёрный кот». К её созданию прямое отношение имела Белорусская Народная Партия (БНП), устав которой гласил: «Целью БНП является достижение и обеспечение в будущем независимости Беларуси». Именно БНП являлась главным инициатором и вдохновителем послевоенной организованной борьбы белорусов за независимость. Наркомат госбезопасности (НКГБ) БССР, в 1945 году докладывал в Москву: «Имеющимися материалами установлено, что подпольные группы БНП были созданы во всех областных и районных центрах БССР». НКВД и НКГБ удалось разгромить несколько партизанских отрядов и взять в плен руководителя БНП Всеволода Родько, которого в 1946 году приговорили к смертной казни и расстреляли.
 
Белорусским партизанам удалось провести целый ряд успешных боевых операций. В марте 1948г. отряды БОА ворвались в Новогрудок, перебив там сотрудников МГБ и работников оккупационной администрации. Осенью 1948г. отряды БОА, совместно с УПА, штурмовали Кобрин,  а в марте 1949г. атаковали Гайновку. В сентябре 1949г. белорусские национальные партизаны напали на концлагерь около Минска, пытаясь освободить заключённых. Впрочем, сведения об этом сохранились только в эмигрантских изданиях. Архивы КГБ молчат.
 
Отдельно стоит упомянуть о деятельности отряда белорусских партизан под командованием школьного учителя Евгения Жихаря. Он родился в деревне Новодруцк, Поставского района, в православной семье. Перед войной закончил польскую семилетнюю школу в д. Осингородок. Во время немецкой оккупации учился в Поставской учительской семинарии, писал стихи. Будучи сторонником независимой Беларуси, вступил в СБМ и БНП. Согласно Советским источникам, летом 1944г. Жихарь якобы был мобилизован немцами и направлен в учебный лагерь «Дальвиц».
 
В начале 1945г., на территории Германии, он был призван в Красную Армию и воевал в её составе до победы. Якобы даже был награждён. После демобилизации учительствовал в д. Веретеи, Поставского района. В 1946 году органам МГБ становится известно о его членстве в СБМ и БНП. Ввиду угрозы ареста, Жихарь перешёл на нелегальное положение и присоединился к действовавшей в районе антисоветской группе Королёнка. Вскоре Жихарь возглавил эту группу, и на её базе создал небольшой партизанский отряд.
Его люди совершили несколько успешных диверсий на железной дороге, ликвидировали свыше 30 советских и партийных чиновников, срывали различные мероприятия Советской власти, совершили 9 нападений на сельсоветы. МГБ активно охотилось за Жихарем и его людьми, но безуспешно. В некоторых советских источниках отряд Жихаря фигурирует как «белорусско-польская банда Жихаря», из чего можно сделать вывод о его интернациональном составе, что и не удивительно.
 
В 1950 г. в Поставском районе власти начали проводить массовую коллективизацию крестьянских хозяйств, создавать колхозы.
Фактически крестьян превращали в рабов, вводилось «второе крепостное право», потому что за работу в колхозе им первые годы не платили. Люди работали за так называемые «трудодни», т.е. палочки в ведомости учёта выхода на работу.
 
Кроме того, колхозникам не выдавали паспортов, привязывая их тем самым к колхозу. А без паспорта нельзя было ни уехать, ни устроиться на другую работу. В октябре 1952 года, в Москве состоялся 19 съезд ВКП(б), принявший решение о переименовании партии в КПСС.
 
Именно тогда появилась горькая шутка: «Что такое КПСС? Ответ - Крепостное Право Советского Союза».
Партизаны Жихаря провели ряд успешных операций по срыву мероприятий по созданию колхозов. Они сожгли документацию в некоторых колхозных конторах, а «обобществлённое» имущество вернули крестьянам.
 
Для того чтобы создать колхоз, людей созывали на сход, собрание. Жители некоторых деревень, узнав о приезде из Постав «уполномоченных» и агитаторов, убегали в лес, прятались. Дома оставались только старики и дети. Из-за «отсутствия кворума» создание колхоза откладывалось.
 
До 1955г. почти весь отряд Жихаря погиб в многочисленных стычках с противником. В августе 1955 года, по наводке предателя, спецгруппа МГБ окружила Евгения в одном из лесных хуторов, в 7 км от Постав. На предложение сдаться он ответил автоматными очередями. Последний патрон оставил себе. На момент самоубийства ему было 30 лет.
 
Период 1948-1956 годов характерен тем, что национальные партизаны действовали в основном в составе мелких отрядов. Так, типичный отряд того периода состоял из 5-10 человек. Сами налёты совершались группами по 2-5 человек. От нападений на войсковые части и хорошо охраняемые объекты пришлось отказаться. Зато увеличилась активность по уничтожению лиц, помогавших оккупационной власти. Фактически, в этот период  боевая активность была направлена на всех тех, кто представлял советскую власть на местах.
 
В этот «расстрельный список» входили работники райкома партии и райисполкома, председатели сельсоветов, колхозов, сотрудники МВД и МГБ, комсомольцы, члены партии, а иногда (к сожалению) и их семьи. Вместе партизаны собирались только для проведения какой-нибудь крупной операции. Такие группы скрывались не только в лесах, но и в деревнях, в «схронах» - замаскированных укрытиях. Любопытны выдержки из двух рапортов командиров советских спецгрупп, действовавших на территории нашей (бывшей) Молодечненской области: «…Продолжая операцию, спецгруппа обнаружила схрон с бандитами.
 
Будучи обнаруженными, бандиты открыли сильный огонь по спецгруппе, и на предложение сдаться ответили отказом. На помощь спецгруппе было выслано соединение стрелкового полка войск НКВД и группа оперработников Молодечненского УМГБ. В связи с отказом бандитов сдаться, схрон был взорван. При раскопке извлечено 2 трупа (не опознаны). Из схрона были извлечены 12 комсомольских билетов, 22 военных билета, 17 красноармейских книжек, 53 советских паспорта, 12 удостоверений уч. уполн. милиции, 14 удостоверений личности работников МВД-МГБ». То есть для ликвидации 2-х партизан пришлось вызывать «соединение стрелкового полка и группу работников Молодечненского УМГБ».
 
Во втором рапорте читаем: «Мы на заре неожиданно окружили хату, где был схрон. Четверо бандитов были в хате, двое в схроне. Те, которые были в хате, стали отстреливаться из пулемета и автоматов. Мы их всех перебили, схрон забросали гранатами, где тоже убили двоих - хату сожгли, из спецгруппы был тяжело ранен сержант Ковалёв».
 
Партизанам активно помогали жители многих деревень Поставского района. Например, семья жителя деревни Дробыши, Дробыш Владыслава - снабжала партизан продуктами. Это была очень дружная, верующая и патриотически-настроенная семья. Но кто-то на них донёс, и дом окружили солдаты. Владыслав попытался убежать, выскочил через окно, но был сражён пулей (ранен) и схвачен. В деревне Олехнишки (Поставский р-н) попал в засаду партизан Эдвард Спраговский. В одиночку он вступил в бой с истребительным отрядом и погиб от осколка разорвавшейся гранаты. Местные жители потом рассказывали, что он застрелил офицера, командовавшего этой операцией. Труп Эдварда советские солдаты привязали за ноги к машине и утащили. Его мать позже пыталась узнать место погребения сына, но ей ответили отказом (в нецензурной форме).
 
Где-то начиная с 1948 года, сопротивление пошло на спад. Происходило это по нескольким причинам, две из которых  являются главными. Согласно договору, подписанному 9 сентября 1944г. между Польским Комитетом Освобождения (PKWN) и Советом Народных Комиссаров БССР, начали работу по переселению (репатриации) этнических поляков в Польшу. Целью переселения был подрыв базы поддержки партизан и подполья, а также скорейшая советизация и русификация захваченных территорий. Прослеживается прямая связь между отъездом (репатриацией) польского населения и снижением партизанской активности.
 
Во-вторых, после войны началась так называемая «холодная война» между СССР и странами Запада. Люди, измученные коммунистическим режимом, с надеждой ждали начала войны между США и Англией с одной стороны, и Советским Союзом с другой. В этом случае в Прибалтике, Зап.Украине и Зап. Беларуси полыхнуло бы народное восстание. К концу 40-х годов стало понятно, что в ближайшие годы война не начнётся. А значит, и дальнейшее сопротивление советской власти становится бессмысленным. Вот что вспоминал современник тех событий  Василий Струповец:  «Войны с Америкой ждали, ждали момента, чтобы восстать против этой банды советской. Тогда пошли бы все, и деревни и города. И оружие готово было. А так тянулось, тянулось, года четыре люди по лесам ходили…. Так что делать? И войны нет, и ничего не дождались. Повыходили те, кого не убили».
 
Окончательно подавить вооружённое сопротивление на территории бывшего Поставского повята  удалось лишь к лету 1956 года, когда в лесу, в результате проведённой спецоперации, была ликвидирована последняя группа поляков, состоявшая из бывших членов Армии Краёвой (АК). Их имена и фамилии пока неизвестны, но они погибли за то, что не захотели изменить своему флагу и гербу. У каждого человека в то страшное время был выбор: либо смириться со злом и ничего не делать, либо бороться. И пусть эта борьба заранее была обречена на поражение, но сама попытка наших дедов уже похвальна и вызывает уважение и гордость у нас, их потомков.