Бжезинский: противоречия СССР были неуправляемыми

Збигнев Бжезинский - советник и член правления Центра стратегических и международных исследований при университете Джонса Хопкинса. Он был советником трех американских президентов и написал ряд книг о геополитике США.

Бжезинский сравнивает распад Советского Союза со смертью человеческого организма. По словам политолога, долгое время считавшегося одним из ведущих внешнеполитических идеологов США, Союз долго «болел», а идеология и социальная несправедливость сделали его проблемы несовместимыми с жизнью. Об этом в интервью «Голосу Америки» он рассказал Джеффри Янгу .

Джеффри Янг: 1991 год был довольно необычным годом. Прекратил существовать Советский Союз. Был подписан договор СНВ о сокращении ядерных вооружений. Была начата Программа совместного уменьшения угрозы (программа Нанна-Лугара). Почему так много всего случилось именно в 1991 году?

Збигнев Бжезинский: Возьмем, к примеру, болезнь организма – человеческого организма. Болезнь начинается по самым разным причинам, и одна или, может быть, две из этих причин приводят к смерти этого организма. Именно это произошло с Советским Союзом. Советский союз просуществовал около 70 лет, однако с годами эффективность руководства заметно снизилась  Идеология отчасти потеряла свою привлекательность. Обострились проблемы социальной несправедливости. Подавление свободы становилось все более невыносимым. Соперничество с Соединенными Штатами истощило систему. Ближе к концу советского периода руководство страны допустило фундаментальные ошибки. Например, Афганистан - эта международная авантюра, - или внутриполитические эксперименты, в частности, в экономике, вся эта перестройка, кампания против алкоголизма и так далее. Дело в том, что у системы был целый ряд недостатков, каждый из которых обострился настолько, что вся система, в конце концов, обрушилась. Именно это и произошло

Джеффри Янг: Переговоры, в результате которых в 1991 году был подписан договор СНВ, фактически начались лет за десять до этого, в 1982 году. Почему этот вопрос вышел на первый план в 1991 году, когда, наконец, был заключен договор? Почему именно тогда?

Збигнев Бжезинский: Я думаю, потому что у них не было альтернативы. Они постепенно поняли, что в ситуации, в которой Соединенные Штаты и Советский Союз продолжали бы наперегонки вооружаться, экономическое и технологическое преимущество постепенно оказалось бы на стороне Соединенных Штатов. Так что просто здравый смысл продиктовал необходимость договориться. Однако в относительном масштабе это, на самом деле, не имело столь уж важного значения, поскольку само по себе это не было одним из тех факторов, которые напрямую способствовали распаду или краху Советского Союза. Это в гораздо большей степени было результатом того, о чем я только что сказал – снижение эффективности руководства, ослабление геополитического влияния, внутренние разногласия, разочарования. И нельзя забывать об огромном значении распада советского блока. В этих странах коммунизм укоренился не так прочно, как в СССР, сопротивление ему было более явным, и шаг за шагом они начали откалываться.  Если вы помните, к тому времени, когда Советский Союз прекратил существовать, Польша уже была свободной страной. Это чрезвычайно важно.  Двумя годами ранее Польша была наиболее важным компонентом советского блока. Вслед за Польшей освободились Венгрия и Чешская Республика. После этого Восточная Германия оказалась в изоляции. Когда это произошло, «стена», наконец, рухнула. Начала рушиться вся система. Так что, в этом контексте образовалась своего рода приливная волна катаклизмов, обрушившаяся на то, что еще стояло, я имею в виду Советский Союз. И по причинам, о которых я уже говорил, он, в конце концов, не устоял.

Джеффри Янг: Что касается переговоров (и договоров) об этих стратегических ядерных вооружениях, считаете ли вы важным подписание в 1987 году Договора о ядерных средствах промежуточной дальности, предусматривавшего уничтожение целого класса ракет среднего радиуса действия, а также Стратегической оборонной инициативы 80-х годов или программы «звездных войн», когда планировалось разместить средства перехвата в космосе?

Збигнев Бжезинский: Как я уже сказал, Советский Союз со временем понял, что в технологическом и экономическом отношениях ему не угнаться за Соединенными Штатами. В политическом отношении это можно поставить в заслугу президентам Картеру и Рейгану. Картер положил конец сокращению расходов США на оборону, сделал явный акцент на технологических нововведениях и разработке оружия и подчеркнул необходимость новой стратегической доктрины, а именно – что делать, если начнется ядерная война?

При Рейгане все это существенно расширилось и заметно продвинулось, включая Стратегическую оборонную инициативу. Так что для советского руководства становилось все более очевидным, что в обстановке неослабевающего соперничества и напряженности Советский Союз оказывается в менее выгодном положении. Это тоже способствовало тому, что в конечном итоге привело к распаду этой системы.

Джеффри Янг: Произошел крайне значительный сдвиг по фазе, если сравнивать структуру Договора об ОСВ (Договор об ограничении стратегических вооружений) и то, в чем заключался договор СНВ (Договор о сокращении стратегических наступательных вооружений). Цель ОСВ, конечно же, заключалась в том, чтобы ограничить будущее развертывание ядерного оружия и средств его доставки. В соответствии с СНВ эти вооружения фактически были сокращены. Благодаря чему изменился образ мышления? Почему это стало возможным?

Збигнев Бжезинский: Давайте определимся, о чем мы говорим – об упадке и последующем распаде Советского Союза или же о премудростях переговоров о контроле над вооружениями. Эта вторая тема важна, но, тем не менее, это не главное в том, о чем мы начали говорить, а именно – о 20-й годовщине краха, исчезновения Советского Союза. Каждый из этих договоров лишь незначительно повлиял на то, о чем мы говорим. Это было одним из факторов, но вместе с тем это было, скорее, проявлением более фундаментальной проблемы, которая заключалась в том, что Советский Союз становился все менее конкурентоспособным. Он не мог устоять. Противоречия внутри Советского Союза, как политические, так и социальные, стали неуправляемыми. Все это происходило в условиях ухудшения качества руководства, в условиях, когда энергичный, умный и прогрессивный лидер (Михаил Горбачев) отчаянно старался найти какие-то альтернативы, но, сам того не желая, лишь усугубил ситуацию.

Джеффри Янг: Считаете ли вы, что все то, что произошло в 1991 году, можно считать заслугой Михаила Горбачева, и насколько?

Збигнев Бжезинский: Я считаю, что это, во многом, было его заслугой, причем как в позитивном, так и в негативном отношении. Это было негативным в том смысле, что он фактически лишь усугубил проблемы советской системы, поскольку программа реформ, которую он попытался осуществить, не была до конца продуманной. Она была беспорядочной, импульсивной и довольно невразумительной. В позитивном же отношении я считаю его огромной заслугой то, что ему хватило здравого смысла, и он смог понять, что та система не могла продолжать существовать. Он понял, что ее нельзя улучшить, что необходимы фундаментальные изменения, и поступил достойно - не стал становиться на пути этих изменений, как в своей стране, так и на международной арене. Он не пытался предотвратить распад Советского Союза насильственным путем, например, когда поляки стали свободными. Не стал он слишком бурно реагировать и потом, когда его коллеги по советскому блоку – Ельцин, Кравчук и Шушкевич решили лишить его власти, объявив о роспуске Советского Союза и заявив, что они представляют державы, первоначально подписавшие договор о создании СССР, что, мягко говоря, не совсем так, поскольку это было сделано в основном по инициативе России. Тем не менее, назвавшись странами, подписавшими этот договор в 1923 году, они теперь объявили о его расторжении. Горбачев фактически передал свои президентские полномочия Ельцину. При этом он не пытался устроить какой-то переворот, чтобы только удержать власть.

Джеффри Янг: Это довольно необычно, когда одна супердержава (Советский Союз) позволяет другой супердержаве (Соединенным Штатам) фактически помогать, вмешиваться и каким-то иным образом участвовать в том, что касается собственного стратегического арсенала. Речь идет о программе Нанна-Лугара (Программе совместного уменьшения угрозы). Это же, по сути, американская программа по оказанию главному стратегическому противнику помощи в том, что касается сбора информации о его ядерном арсенале, учета и уничтожения этого арсенала.

Збигнев Бжезинский: Это был не стратегический противник. Это был побежденный стратегический противник. По сути, имелось в виду следующее: упорядоченный учет оружия, его безопасное хранение и предотвращение его попадания в руки тех, кто представлял одинаковую опасность для Советского Союза и для Запада. Так что это были совместные действия в ответ на хаос, возникший в результате распада Советского Союза.