Кремль пошел на невиданные уступки, но этого уже мало

«Путин все еще пользуется поддержкой у большинства россиян, и у него нет конкурентов на пост президента. Мнение тех, кто вышел на площади, было выслушано с должным уважением, но они представляют собой меньшинство». В этом кратком заявлении пресс–секретаря Владимира Путина все верно. Но этой правды сегодня недостаточно, чтобы успокоить Кремль. 

Согласно последним опросам, Путин может набрать от 31 до 41% голосов. Это много, в три–четыре раза больше по сравнению с предполагаемым результатом его самого сильного конкурента, Это было бы прекрасным результатом для любого кандидата в начале выборной кампании в любой демократической стране. Но это плохой результат для человека, привыкшего к почти абсолютной поддержке, и для системы власти, основанной на харизме ее лидера. Борис Ельцин подвергался жесткой критике на протяжении всего президентского срока, он с трудом выиграл второй мандат в 1996 году Тогда были пущены в ход все ресурсы государства, а также «выборные технологии», которые сегодня с широким распространением Интернета и сотовой связи оспариваются на основе документированного подтверждения фальсификаций во время голосования в Думу 4 декабря этого года. Участники миллионной манифестации требовали голову Михаила Горбачева, который сегодня советует Путину «быстрее уйти». Лидерство Владимира Путина никогда не оспаривалось также и потому, что в созданной им “вертикали власти это было почти невозможно: барьеры для участия в выборах для нежелательных партий и тотальный контроль за телевидением не давали возможности реальной оппозиции развернуться. Им была оставлена единственная возможность уличного протеста под ударами дубинок.

Действительно, удар был нанесен с площадей, после того как недовольство постепенно созревало в разговорах на кухнях, отражалось в анекдотах и на страницах некоторых газет, как это было в последние годы советского режима, с тем различием, что на этот раз интернет позволял общаться, договариваться и организовываться. На протяжении всего двух недель можно было проследить, как «меньшинство» из Сети материализовалось на площадях во все более многочисленную и влиятельную силу. Первые спонтанные акции протеста против обмана на выборах сразу же после голосования закончились разгоном с помощью дубинок и грубыми арестами. Многие боялись бойни во время манифестаций 10 декабря. В субботу 24 декабря 100 тысяч москвичей, что вдвое больше, чем две недели тому назад, спокойно вышли на площади, как те, которые чувствуют, что имеют на это право. Многие взяли с собой детей. Но главное, за эти четырнадцать дней язык площади проник повсюду. Так, в новой Думе представители трех партий «системной оппозиции» (коммунисты, “Справедливая Россия, националисты “либерал–демократы Жириновского) отказались проголосовать за нового спикера нижней палаты Сергея Нарышкина, выбранного только 238 депутатами от «Единой России». С экранов государственного телевидения говорят о реформах и протестах, а статьи носят заголовки типа «Еще одна манифестация против Путина». В самом Кремле раздался голос Владислава Суркова, идеолога путинизма: «Да на площади вышло меньшинство, но какое меньшинство!». Через несколько часов Дмитрий Медведев, президент, как утка хромающий на обе ноги, предложил провести политическую реформу, которая фактически перечеркивает все сделанное Путиным в последние годы: он предложил вновь ввести прямые выборы губернаторов и депутатов в Думу в избирательных округах (то есть потенциально независимых) и облегчение процедуры регистрации партий, что дало бы шанс оппозиции активно участвовать в общественной жизни.



Обо всех этих мерах еще несколько дней тому назад все кричали бы как о либеральном перевороте, но сегодня их уже недостаточно, потому что их можно будет использовать только через пять лет на следующих выборах в Думу. Площади и Сеть уже перешагнули этот рубеж, требуя изменить систему и главу системы. Манифестация 24 декабря была направлена против Путина: ораторов, которые хоть в какой степени были склонны идти на компромисс с Кремлем, яростно освистывали. «Образованные и рассерженные городские жители», как их определил Сурков, начинают ощущать себя политической силой, которой надо дать название, программу и лицо. Все, и радикалы и умеренные боятся революции, боятся краха, потому что историческая память россиян подсказывает им, что это не такое уж хорошее решение. Есть такие, как писатель Борис Акунин, которые предлагают создать широкое и всеобщее движение, которое одержит победу на новых выборах в парламент. Есть и такие, как Ксения Собчак, которая предлагает создать «партию без лидера», которая не стремится к получению власти, но «влияет на власть», другими словами проект Путин 2.0, предложенный несколько дней тому назад Кремлем. Есть такие, как бывший министр финансов Алексей Кудрин, который еще два месяца тому назад определял экономическую стратегию страны и которого давние оппозиционеры подозревают в том, что он подослан Кремлем. Он предлагает превратить президентские выборы в марте в «круглый стол» между оппозицией и властью для перехода по модели «бархатных революций» 1989 года в странах Восточной Европы. Есть и такие, как Григорий Явлинский, который предлагает бороться на президентских выборах в марте, выдвинув от оппозиции общего кандидата, имени которого он не называет. Таким очевидным кандидатом мог бы стать харизматичный блоггер Алексей Навальный, подобной популярности как у него не было ни у кого со времен Ельцина. Либералам он внушает почти такой же страх, как и в Кремле: он националист, активист, не карьерный политик, его идеология ограничивается обличениями преступлений касты. Еще одна альтернативная кандидатура — нержавеющий лидер коммунистов Геннадий Зюганов, который стоит на втором месте по результатам опросов (11%). Такой интеллектуал как Григорий Явлинский в российской провинции, которая проголосовала против «Единой России», но за левых, собрал бы только крохи голосов.

Новый спикер Думы Нарышкин озабочен: «Настроения меняются быстрее, чем меняется власть, которая должна идти в ногу с площадями или даже быстрее». С одной стороны, мы видим царя, который неожиданно почувствовал свою слабость, усугубляющуюся тем, что он привык ощущать свою силу в политической системе, которая не приемлет слабости. С другой стороны, мы видим рассеянную и раздробленную оппозицию, которая знает, чего она не хочет, но у которой нет ясных идей по поводу того, чего надо добиваться. Очень тревожно звучит прогноз экономиста и бывшего советника Путина Андрея Илларионова: «Власть готовится к крутому виражу, это еще не конец». Одна из гипотез, которую обсуждают в Москве, касается пожертвования фигуры Дмитрия Медведева, который в ближайшие дни может уйти в отставку на три месяца раньше срока, что позволит премьеру Путину стать исполняющим обязанности президента, уничтожив хрупкий противовес внутри режима. Остается проблемным разрешение ситуации в стране, где власть никогда не сменялась на основе результатов выборов.