Остров Самара -5. День темнее ночи

Невдалеке раздался сильный взрыв, так что перрон вздрогнул, а крыша киоска задребезжала. Я осторожно выглянул наружу. В этот раз не повезло боковому флигелю вокзала. Задерживаться тут не стоило.  Натянув едва подсохшую амуницию, сунул пару шоколадок за пазуху и поспешил покинуть ненадежное убежище. Пробравшись по разбитой платформе до конца, спустился на пути и обошел сгоревшие составы, заслонявшие станционные здания. Вблизи все выглядело еще более печальным и страшным…

Ракета угодила сюда, когда множество беженцев пыталось прорваться к поездам, в надежде спастись и уехать из  Самары на юг или восток. Высокий стеклянный купол вокзала, прозванный в народе концом Льва Толстого, от того что располагался на краю одноименной улицы, обрушился вниз, похоронив под собой множество беженцев. Довершили дело обломки соседних зданий, чьи конструкции и осколки остекления накрыли, поранили и убили скопившихся под ними людей, что лежали теперь здесь.

Все вокруг заливала кровь. От наваленных кучами трупов иногда доносились стоны и крики раненых. Вокруг бродили немногие уцелевшие, пытаясь найти выживших родственников, друзей и детей, не думая о том, что сюда в любой миг может прилететь что-то опять. Впрочем,  кое-кто даже копался в брошенных вещах, своих  или чужих, неизвестно, но Господь им судья. Кажется, что они не ведали, что творят, пребывая еще в шоке от пережитого. Ни пожарных, ни скорой помощи, ни полиции нигде не наблюдалось.
 
Пристанционная Комсомольская площадь, как всегда, оказалась забита частными автомобилями, ныне тоже разбитыми и сгоревшими. В некоторых все еще продолжали недвижно сидеть пассажиры, навеки привалившись к рулю или спинке сидений. Протискиваясь между ними, останками сувенирных и продовольственных лавочек сильнее всего мне хотелось закрыть глаза, заткнуть нос и уши, превратившись в бесплотного призрака, и вдруг очнуться от горячечного бреда в холодном поту у себя в теплой постели.

Чем же я им мог помочь, сам замерзший и измученный бессонной ночью? Разве что добрым словом, но кто меня станет сейчас слушать? Я сам бы хотел узнать и понять, что делать дальше, куда идти и где спасаться. Впрочем, теперь имелась лишь одна дорога, которой ранее пытался избежать. Полдень уже миновал, но небо оставалось по-прежнему темным от наполненных сажей туч, пропускающих на многострадальную землю лишь минимум света, достаточного для того, чтобы разглядеть путь между руинами любимого города.

И я пошагал вверх по Спортивной, далее не оглядываясь на погибший в мгновение ока прежний символ и гордость посткоммунистической Самары, что теперь скрылась в невозвратном и таком далеком прошлом. Прошагав три квартала, заглянул в знакомый двор, где жил мой старый добрый приятель. От большого дома по Никитинской остались лишь первые этажи, заваленные грудами битого кирпича. Раньше я находил в его мастерской  теплый прием и приют, но… теперь оставалось только надеяться на лучшее.

с удивлением и даже испугом заметил толпу вокруг главного ранее городского универмага. Немного приблизившись, понял,  что это продавцы и мародеры, вытаскивающие сквозь разбитые витрины сохранившиеся от огня товары. Далее разглядел еще большую массу народа, суетящуюся у Губернского Крытого рынка и базара рядом. Бывший трофейный немецкий ангар не пережил третью Мировую войну и сложился внутрь,  что не помешало торговцам и мигрантам выносить и вывозить запасы провизии.

Не желая рисковать жизнью и здоровьем, смешиваясь  с ними, решил свернуть направо и пройти через маленький и уютный детский парк Щорса, выйдя на тихую и спокойную улицу Урицкого. Никогда не понимал, почему местная топонимика сохранила имена этих большевистских бандитов, не имевших никакого отношения к истории нашего города?! Но как приятно сидеть на лавочке под сенью деревьев в жаркий летний денек и слушать веселые голоса детей, резвящихся на качелях и горках!

Теперь парк снова стал кладбищем. Сюда со всей округи начали свозить и стаскивать погибших. Черных мешков взять сейчас негде, а потому лежащие вдоль аллеи трупы оставались такими, как их застала смерть. Их разложили рядком подчас целыми семьями, наспех одетых или полуобнаженных ударной волной, изуродованных или почти без повреждений. Взрослые и молодые, дети и старики, юноши и девушки… Иногда без рук, ног или головы, так что непонятно, кем являлся этот бесформенный кусок мяса.

С трудом сдерживая рвоту от нестерпимого зрелища и запаха, я поспешил убраться из парка, но продышался и пришел в себя лишь подходя к Крымской площади. Пафосную колоннаду в честь блистательной виктории 2014 года тоже окружали мертвые тела. Они еще совсем недавно радостно приветствовали бескровную аннексию полуострова и своего национального лидера.  А теперь они здесь лежат безмолвные и бездыханные. Им уже нет никакого дела до того, чей там сейчас Крым и кто на каком языке где говорит.

Я предпочел свернуть на проспект Карла Маркса. Задумывавшийся чуть ли не век назад как главная магистраль Самары, тут он больше всего отвечал своему гордому наименованию.

Если только не смотреть на верхние этажи оформляющих его высоких домов, опаленных взрывами и пожарами… Зато идти удалось относительно легко и быстро за счет редкой для города ширины и большого отступа от домов. Препятствия создавали лишь занимавшие всю середину огороженные автостоянки и заправки.

По сути, он никогда не стал проспектом в полном смысле слова, разве что до Владимирской. Дальше проезжая часть сузилась до одной полосы, и идти стало труднее, а после Дачной и та пропала. Вокруг все еще стояли огромные человейники, а между ними петляла убитая грунтовка, недостойная даже райцентра. Но я не стал сворачивать в сторону, зная, что рядом будет не лучше и двинул вперед, невзирая на заграждающий путь шлагбаум очередного полулегального автостойбища. Эти места я знал хорошо.

Вокруг царили привычные хаос и разрушения. Неповрежденные огнем тачки соседствовали с менее удачливыми и еще дымящимися товарками. Охраны здесь, конечно, тоже не осталось, и кое-где изредка возникали непонятные личности то ли их закоптившихся владельцев, то ли просто бомжей. Это напомнило мне про отдых и гигиену. День клонился к вечеру, и я изрядно подустал и проголодался. Тело и желудок требовали чистой воды и желательно горячей. Но я шел сюда не зря, и решение нашлось.

Перемахнув через забор, оказался перед выбором – Магнит или Пятерочка? Предпочел первого, вторую уже грабил, нужно соблюдать порядок и справедливость. Кроме меня в магазине оказалась еще стайка шустрых пенсионерок, бодро демонстрирующих свою живучесть и оптимизм, сноровисто затаривая свои тележки всем, что попадалось на полках. Я поддержал старшее поколение делом, загрузив сохранившимся провиантом и спиртным пару фирменных пакетов. Все это вскоре пригодилось.

Но сначала посетил аптеку Вита и компенсировал себе все прошлые затраты на лекарства по завышенным ценам, не входя с ней в новые меркантильные отношения. Требовалось поправить здоровье и настроение. Я вышел из магазина, обошел его, и за углом нашел старый добрый Ботек-Фитнес. Сквозь разбитые стеклянные двери легко проник внутрь, не потрудившись обуться в ненужные уже бахилы. В полуподвале оказалось непривычно темно и тихо, но это меня не смутило, и я отправился прямиком в спа-зону.

Мой расчет оказался верен. Несмотря на отсутствие тепла и электричества, в джакузи еще оставалась вода, которая еще не успела сильно остыть. Я разделся, вымылся, поел и с удовольствием прикорнул на шезлонге, наконец-то ощутив себя в привычной обстановке, относительном покое и комфорте, чистоте и сытости. Отсутствовали лишь приятная музыка и красивые девушки, но мне пока не до них. За окном рушился мир, витали атомная пыль и смерть, а тут я чувствовал себя  почти как… вчера утром.

Внезапно покой и негу нарушили голоса нескольких мужчин за стенкой. Их общество показалось мне не столь приятным, но обещающим проблемы. Это не входило в мои планы и я, прихватив свои вещички, поспешил тихо укрыться в парной, не сообразив, что меня могут выдать мокрые следы на полу. Здесь стояла полная темнота, предоставляя шанс спрятаться. Но мужики только мельком заглянули в бассейн, не заметив ничего важного или полезного, а задерживаться надолго и отдыхать или купаться нужным не сочли.

Когда они ушли, я, к большому сожалению, тоже предпочел покинуть свой любимый клуб и двинулся дальше вверх по проспекту, больше напоминавшему тропинку, петляющую между останками машин и обломками конструкций. Выйдя на почему-то еще не переименованную Киевскую, я встретил целую колонну оборванных и испуганных людей разного пола и возраста, но вооруженную иконами и хоругвями, двигающуюся в сторону Тухачевского. Крестный ход возглавлял бородатый батюшка в хаки.

Странные и жалкие сограждане, истово верующие в доброго и мудрого Господа или Президента, давно не вызывают у меня ни понимания, ни сочувствия. Свое сострадание к ним эта сладкая парочка наглядно продемонстрировали не раз, но многие так и не сделали должных выводов, продолжая тупо надеяться на Чудо, ниспосланное во спасение и утешение всех сирых и убогих. Я еще готов понять и простить инвалидов умственных и физических, выживших из ума стариков и несмышленых детей, но прочих…

Когда процессия миновала, продолжил свой путь. Дорога шла немногим лучше, но она вела к дому! Я не мог не пройти мимо и заглянул к себе во двор. На мое удивление, вход в подъезд расчистили, видимо, выбравшиеся с первого этажа жильцы. Это порадовало, и я поспешил чудом  сохранившимися ключами открыть дверь и войти в квартиру. Серьезных разрушений и пожара не случилось, но потолок и стены оказались в налетевшей копоти. Все стояло на своих местах, только стекла полопались от взрывов.

Что ни говори, а мой дом - моя маленькая крепость! Огромное счастье вернуться сюда и оказаться под крышей и защитой стен. Казалось даже странным,  что я так стремился, как и многие другие горожане, скорее выбраться из Самары, набрав кучу рентген от радиоактивной пыли и сажи, вместо того, что бы запереться дома. Печальна и безысходна участь лишенных ныне подобной возможности. С этими мыслями я прилег на свою любимую кровать и мгновенно уснул, забыв на время все тревоги и ужасы прошедших суток.