Голосовать против "ЕР" или не голосовать вообще?

Призывы ряда общественных деятелей и публицистов голосовать за любую партию, кроме «Единой России», дабы нанести «партии жуликов и воров» как можно больший ущерб в день голосования 4 декабря, похоже, наталкиваются на глухое неприятие значительной части вполне искренних оппонентов нынешней российской власти.

И дело здесь, похоже, не только и не столько в воображаемых альтернативах сохранению нынешнего статус-кво (типа пресловутого движения «НаХ – НаХ», которое предлагает прийти на избирательные участки и испортить бюллетени для голосования), сколько в электоральном опыте недавнего российского прошлого.

В самом деле, «голосование за кого угодно, кроме…» суть не что иное, как частный случай явления, известного политологам как «стратегическое голосование». Попросту говоря, из возможных вариантов избиратели голосуют либо за «наименьшее зло», либо, по крайней мере, против зла наибольшего. Такое поведение на выборах не редкость как в странах с развитой электоральной демократией, так и в условиях электорального авторитаризма. Хорошо известен опыт президентских выборов 2002 года во Франции, когда левые партии и их избиратели во втором туре голосования поддержали правового кандидата Жака Ширака, за которого при иных обстоятельствах не стали бы голосовать ни в коем случае – но их задачей на тот момент времени было нанесение максимально чувствительного поражения его главному оппоненту, крайне правому Жан-Мари Ле Пену. Примечателен и опыт Мексики 1990-х годов, где две оппозиционные партии: правая PAN и левая PRD – остро конкурировавшие друг с другом, а главное – с находившейся с 1930-х годов доминирующей партией PRI (занимавшей центристские идейные позиции) – порой поддерживали на местных выборах «заклятых друзей» из противоборствующего оппозиционного лагеря, лишь бы уменьшить число голосов за мексиканскую «партию власти». Как видно, хотя голосование называется «стратегическим», речь идет, скорее, о тактике, которую партии и их избиратели определяют в конкретных обстоятельствах «здесь и теперь», а вовсе не раз и навсегда. Именно это снимает возможные обвинения сторонников «стратегического голосования» в поддержке идейных оппонентов, не говоря уже о «легитимации преступного режима», звучащие сегодня в адрес Алексея Навального или Владимира Милова, которые разъясняют критически настроенным избирателям плюсы и минусы тех или иных вариантов поведения в день голосования.

«Стратегическое голосование» – это наиболее рациональное поведение избирателей в условиях, когда их выбор наталкивается на заданные извне непреодолимые ограничения, и не более того. Но и не менее.

Российские общественные деятели и граждане страны ничуть не менее информированы о возможных последствиях той или иной стратегии своего поведения в день голосования, нежели французские или мексиканские политики и избиратели. Но означает ли их отказ от голосования за кого угодно, лишь бы только не за «партию жуликов и воров», заведомо нерациональное поведение? Думается, вряд ли. Ведь многим россиянам слишком памятен собственный опыт «стратегического голосования» на президентских выборах 1996 года, когда почти все средства массовой информации неустанно стращали их ужасами возможного прихода к власти Геннадия Зюганова и всеми правдами, а порой и неправдами, призывали отдать голоса непопулярному Борису Ельцину. Не испытывая никаких иллюзий по отношению к тогдашнему главе государства, избиратели поддались на эти призывы, в общем и целом отдавая себе отчет в том, что их голосованием откровенно манипулируют. И нет ничего удивительного в том, что ранее почувствовав себя обманутыми, они больше не хотят делать свой выбор, исходя из стратегических соображений – ни в пользу «наименьшего зла», ни даже против зла наибольшего. Как высказалась знакомая журналистка в ходе дискуссии на страницах «Живого Журнала»: «после этого я решила, что в таких выборах лучше вообще не участвовать, чтобы, по крайней мере, совесть была чиста». Да, разочаровавшиеся избиратели теперь попросту не ходят на участки для голосования, позволяя школьным училкам из избирательных комиссий опускать вместо них в урны заполненные по указанию начальства бюллетени и утешая себя и окружающих чистотою собственной совести.

По сути, манипулятивный характер той электоральной демократии, которая возникала в России в 1990-е годы, серьезно облегчил переход нашей страны к нынешнему состоянию электорального авторитаризма. И сегодня противостоять ему посредством, в том числе, и «стратегического голосования» оказывается почти что некому: рациональные доводы активных противников «партии власти» разбиваются о непреодолимое неверие обманутых избирателей.