Москва - зал ожидания, где вечно идет ремонт

Это словосочетание только на первый взгляд кажется смешным. Москва переполнена деньгами, но они не приносят городу пользы. Это чужие деньги. Они "работают" и растут сами по себе, как раковая опухоль. Людям, которые управляют ими, Москва чужда. И живой организм города уже не выдерживает их напора. Асфальт лопается, метастазы циркулирующих по неведомым дорогам денег прорываются наружу в виде трафика, мигрантов, пузырей фальшивых фасадов.

Нужно очень не любить Москву, чтобы лишить ее Остоженки и Озерковской набережной, а впридачу населить все подвалы Центра таджиками и киргизами. Вероятно, статус столицы требует уравнять Москву с залом ожидания, в котором идет ремонт, но посидеть в углу на чемоданах можно. Поезда, однако, отсюда не ходят.

Как сообщил автору достоверный источник, одна очень крупная компания, занимающаяся строительством на территории Москвы и Подмосковья, в декабре уволила половину из имевшихся у них 3 млн (sic!) киргизов. Из этих полутора миллионов домой уехала половина. Задача: сколько киргизов будут работать на новой стройке века на Крымском валу?

Наверняка можно позвонить в строительную компанию и узнать, сколько киргизов требуется, чтобы построить 17-этажную башню, предварительно разрушив Центральный Дом Художника и Третьяковскую галерею. Я не умею считать киргизов и чужие деньги. Я могу только скорбеть о Третьяковке и ЦДХ, судьба которых уже предрешена на, как говорилось раньше, "высоком уровне". А башня - что башня? С Октябрьской площади, по которой я прохожу ежедневно, уже ограничивают горизонт долгострои Москва-сити. Будет еще одна. И сколько бы этажей в ней ни было - эти чуждые ландшафту уродцы-акселераты суть метастазы злокачественной опухоли, симптом умирания моего города.

Нетрудно объяснить вывод со Стрелки фабрики "Красный Октябрь". Пусть и жаль конфетного запаха, разносившегося по всему району в ветреную погоду. Но раз решено выводить из города производства - так пусть уж все, а на их месте будет что-нибудь полезное. Временно часть цехов "Красного Октября" занимают художественные галереи и мастерские, и это совсем неплохо. Но что общего с заводом власти нашли у комплекса ЦДХ-Третьяковка, понять непросто. Впрочем, один мой знакомый немец лет 15 назад назвал ЦДХ "заводом искусств". Плохо зная русский язык, он имел в виду выразить восхищение масштабом здания и богатством его содержимого. В Европе на то время не было ничего подобного. Не будучи знаком с г-жой Батуриной, инициатором процесса "сноса и реконструкции" (так теперь у нас называется разрушение, это примерно то же самое, что при другом режиме "10 лет без права переписки") целого квартала, я не рискну усомниться в знании ею русского. Остается предположить, что она не бывала внутри и назначение здания ей неизвестно или чуждо. А может быть, просто враждебно?

Из членовоза город выглядит по другому. Ходи г-жа Батурина и другие сами по своим тротуарам из отвратительной бетонной плитки и смертельно скользким ступенькам, наверняка плитка была бы крепче, а ступеньки менее опасны. Но черт с ними, с дорогами, которых в России никогда не было. Оказывается, если президент компании ИНТЕКО не ходит в Дом Художника и в Третьяковку, Россия должна их лишиться.

Не район Якиманка, не ЦАО, не Москва, а вся Россия. Если ЦДХ, давно отданный на откуп всевозможным галереям и галерейкам, еще можно назвать выставочным центром городского значения, то Третьяковская галерея, безусловно, явление федерального масштаба. Тем не менее, проект переселения двух музеев и возведения на их месте неизвестно чего, предположительно "гостинично-апартаментного комплекса", предложен для обсуждения только жителям Якиманки. Третьяковка приравнена к песочнице или спортплощадке во дворе, в котором всемогущий инвестор желает построить гаражи и ЖЭК во имя демократии созывает на собрание жителей околотка.

Шесть дней, из которых один выпал на выходной, висела в холле Третьяковки выставка "информационных материалов проекта планировки территории кварталов 435-438, 442, 444 района Якиманка ЦАО". Несколько щитов, покрытых штриховкой, напоминали картины спятившего авангардиста. Экспликация практически отсутствовала, разобрать в штриховой ряби новые очертания музейного комплекса было непросто. Тем более, что на прежнем месте отрисован знакомый прямоугольник. Но: этот прямоугольник и есть самая большая загадка проекта, та "инвест-программа", ради которой, ясно и ежу, на задворки территории переносятся ГТГ и ЦДХ. Впрочем, в течение работы выставки "инвест-программу" заклеили бумажкой с надписью "здание общественного пользования". Вызывала, видимо, слишком много вопросов.

Назначение здания не стало менее туманным. Но этого мало. Едва заметным тоном на нем обозначен круг. Это башня высотой до 17 этажей. По сравнению с недостроенной Россией немного, но достаточно, чтобы изменить панораму всего Замоскворечья.

Третьяковская галерея отодвигается вплотную к Крымскому мосту, в зону повышенных вибраций и трехкратного превышения норм загрязнения воздуха. Дом Художника (это название, кстати, нигде не упоминается, его заменяет аббревиатура МКСХ) будет примыкать к Художественному Лицею, закрывая доступ света в его мастерские.

Высотность новых зданий не указана, ни фотографий, ни объемных моделей будущей застройки не предъявлено. Видимо, их просто нет. Публике показана планировка будущего района, но не его облик. Может ли житель Якиманки, которому доверено будущее культуры, решать его по плану, будто нарочно составленному, как советские карты, чтоб шпион ничего не понял?

Консультанты на выставке предлагали резидентам района Якиманка по предъявлению паспорта или справки с места работы заполнить анкету и поставить знак в книге посетителей - ЗА или ПРОТИВ стройки. Главный консультант, который представился Кирилл, рассказал, что приходило много жителей Замоскворечья, прежде входившего в район. По специальному распоряжению управы им была предоставлена возможность оставить свое мнение на чистом листе. Будут ли учтены эти листы - сомневаются и сами консультанты. Нужно заметить, что официальные анкеты в первые дни выставки и в последний имели одно маленькое отличие: в последний день на них стояла печать. В первые дни печати не было. Сказанного достаточно.

Основные аргументы за снос таковы: существующее здание не отвечает своему назначению, находится в плохом состоянии, для хранения не хватает места; оно уродливо; Парк Скульптур "напоминает кладбище" (это цитата из документа, размещенного на сайте Москомархитектуры). Разберем их по порядку.

Менее года назад заместитель директора ГТГ Ирина Лебедева расхваливала "Времени новостей", номер от 9 апреля 2008 года, уровень оснащения здания ЦДХ-ГТГ, температурно-влажностный режим и условия хранения. В Открытом письме, инициированном ужасом перед Апельсином (по непроверенным данным, г-жа Батурина подсказала идею Фостеру, собственными руками слепив макет из пластилина), директор Третьяковки Валентин Родионов и председатель МКСХ Масут Фаткулин писали: "По авторитетным оценкам экспертов здание ЦДХ находится в отличном состоянии, не требует реконструкции и капитального ремонта и может успешно эксплуатироваться в течение многих десятилетий. За последние 10 лет МКСХ вложила в ремонт и реконструкцию ЦДХ сотни миллионов рублей собственных средств".

Строилось здание долго и сложно. Не хватало средств. Запланированные два отдельных строения для ЦДХ и ГТГ объединили в одно, чем объясняются некоторые странности внутренней планировки. Фундамент ЦДХ тянется практически до Крымского моста. Несмотря на сложности, получился прекрасный образец модернизма 70-х. Лишенное архитектурных излишеств, здание отвечает своему назначению и, при своей монументальности, легко вписывается в низинный ландшафт, не затмевая панораму Замоскворечья, Стрелку и Боровицкий холм. Можно не любить этот стиль, и многие представители старшего поколения художественной общественности ругательски ругали «Брежневский сарай», но все же - это стиль.

Заподозрить Московских градостроителей в наличии какого-либо, пускай даже дурного, эстетического вкуса сложно. Апелляции к архитектурной низкокачественности здания ЦДХ, которое Григорий Ревзин сравнивает с универсамом в Бибиреве, несостоятельны на фоне блестящих фасадов и провалов окон новоделов на Пречистенской набережной с другой стороны реки или того же одиозного Петра. Личные предпочтения Ревзина не абсолютны: совсем недавно в конкурсе на проект Музейного Центра в Перми победил проект Бориса Бернаскони. Выходящий на берег Камы белый прямоугольник удивительно похож на здание ЦДХ-ГТГ.

А Парк Скульптур "Музеон" был создан для хранения снятых при Перестройке истуканов. Сменная экспозиция современных скульпторов появилась позже. Он, действительно, не очень удобно организован. Практически блокирован выход на Крымскую набережную, заброшена большая территория, примыкающая к храму Святителя Николая в Голутвине. Но по проекту предполагается сделать из него какой-то Версаль с радиальными дорожками и отрезать территорию "режимного объекта", скомпенсировав ее вдоль набережной. Для соблазнения жителей предполагается большая детская площадка. Куда пойдут Дзержинский, Сталин, Горький и прочие? В переплавку или с молотка? Сомнительно, что в сени 17-этажного гостиничного комплекса возникнет на крыше подземной парковки уютный парк.

Вопрос поставлен унизительно не только для жителей района Якиманка, которым, очевидно, предлагается проголосовать единогласно. Унизительно не только для Москвы, которая под чутким руководством гибнет на глазах. Не будет преувеличением предположить, что при нынешнем порядке вещей (уже выдуман эвфемизм "сложная экономическая ситуация") тотчас по одобрении проекта на месте Третьяковки будет вырыт котлован - и останется котлованом на долгие годы. Некто застолбит место. Цена куска земли - национальная трагедия России. Позор для каждого, включая тех, кому искусство ХХ века знакомо лишь по школьной программе. Совсем недавно старая Третьяковка была закрыта на 10 лет. Не ожидает ли такая же печальная судьба ее новое, вдруг оказавшееся неуместным в новой Москве, здание?