Близнецы

Здравствуйте! Продолжаем знакомство с новыми авторами.

Сегодня это два рассказа от Саши Кметт. Саша очень талантлив, это видит и чувствует любой, кто окунается в его творчество. Почему знакомство именно с этих рассказов? Это та тема от которой никому не спрятаться...

    - Мне тут не нравится, - с тревогой говорит близнец Стасик. – Вокруг слишком тихо.
    - Когда в гости приходит война все уходят из дома, - повторяет слова отца близнец Костя.
    - И аисты?
    - И аисты. Остаются лишь призраки мертвых гусей.
    - Я хочу к маме, - Стасик беспокойно озирается по сторонам. – Давай вернемся.
    - Дело сделаем и вернемся, - Костя берет Стасика за руку.
    Окраина города пугает пустотой. Тишиной и безлюдностью. Крыши домов, что раньше служили посадочными площадками для аистов, изрыты норами войны. Кованые калитки, что раньше открывали проход в домашний уют, приглашают внутрь брошенных строений. На лавочке у дороги стоит оставленный кем-то аквариум. Братская могила красочных рыбок, утонувших в дождевой воде.
    - Далеко еще до дела? – близнец Стасик тревожится все сильнее.
    - Недалеко, - близнецу Косте тоже не по себе. – Пугало живет в конце улицы.
    - А оно нас не испугает?
    - Не испугает. Он уже на пенсии. Пугать ему больше не положено.
    На дорогу выходит бродячая свинья. Увидев прохожих на улице, она приветливо хрюкает. Дети от неожиданности шарахаются в сторону и невольно ускоряют шаг.

    Пугало сидит на плоской крыше одноэтажного салатового домика. Когда-то он служил участковым и наводил страх на местных самогонщиков, как неподкупный участник общества трезвости. Тогда и получил свое прозвище. А теперь он забрался на крышу со складным рыбацким стулом и разглядывает горизонт в армейский бинокль. При этом держит на коленях ружье и подпирает седой головой низкие тучи.
    - Здравствуйте Прохор Матвеевич, - дети смотрят на Пугало снизу вверх.
    - Здравствуй Костик, - Пугало смотрит на детей в бинокль. – Кто это с тобой?
    - Мой лучший друг, - отвечает мальчик. – Он тоже потерял брата-близнеца в первый месяц войны. Как и я.
    - Их унесли аисты, - печально вздыхает Прохор Матвеевич. – Забрали в свое гнездо на вершине высокой горы. А вас сюда какой селезень принес?
    - Мы сами пришли, - говорит Стасик, набравшись смелости. - За наручниками,
    - Зачем вам наручники? – удивляется Пугало.
    - Хотим приковаться друг к другу, - поясняет Костя. – Чтобы нас не разлучили. А то Стасика завтра отправляют в эвакуацию, а меня спустя два дня.
    Прохор Матвеевич с пониманием откладывает бинокль и вытирает платком мудрые глаза.
    - Наручники я вам не дам, - отказывает он улыбнувшись. – Мне самому они скоро понадобятся. Я тут, как видите, в засаде сижу. Войну поджидаю. Хочу ее арестовать, когда она в гости заявится. А вам наручники не нужны. Дружба крепче любых наручников. Ее булавкой не вскроешь и эвакуацией не разорвешь.
    Во двор бывшего участкового заходит бездомная свинья. Увидев «старых знакомых», она радостно бежит к детям, все так же дружелюбно хрюкая. Дети хоть и напрягаются в ответ, но остаются на месте. Подпускают свинью вплотную и робко гладят ее по голове.

  Леша работал блуждающей достопримечательностью на центральной площади.

Со свободным графиком, на добровольных началах. Он мог появится на площади утром с плохим настроением, а мог после обеда уже навеселе. Иногда приходил под вечер сильно захмелевшим, или в полночь, когда гиды-конвоиры уже разогнали туристов по гостиничным номерам.   Тогда Леша ложился на кованную лавку у сувенирного магазина и рассказывал духу старого города о зигзагах своей жизни. Но знающий Лешу с колыбели дух старого города его не слушал. Он предпочитал пить на брудершафт с загулявшими горожанами и заигрывать с хлебным скульптором Зиной. Каждую ночь она приносила «свежеиспеченные» гипсовые пирожки для мраморных памятников.

    А порой Леша мог пропасть на целую неделю. Без больничного и уважительной причины. Тогда гиды-следопыты выводили туристов на охоту. Они рыскали по улицам в поисках достопримечательности, заглядывали в исторические переулки, высматривали Лешу с вершины высокого холма.

  А Леша, тем временем, блуждал по городу вдали от туристических маршрутов. Считал окна с желтыми занавесками, поздравлял некоторых прохожих с будущим рождением внуков, спрашивал вагоновожатых где живут крылатые трубочисты в которых верил с самого детства и дарил бумажные ромашки столикам в кафе. Нагулявшись Леша возвращался на центральную площадь, где с удовольствием снимал грязную рубашку. Под ней туристам открывалась красочная, покрывающая все тело татуировка.

  Живописная карта города с тщательно изображенными музеями, парками и храмами. Даже не карта, а портрет города на удивление точный и живой. И пока туристы фотографировали рисунок со всех сторон, Леша рассказывал историю, как в день города он напился до беспамятства. А потом катился по улицам куда-то вниз, и когда очнулся весь в синяках обнаружил на своем теле живописный отпечаток.  После фотосессии многие просили Лешу снять штаны, чтобы показать остальную часть «портрета», но он всегда отказывал.
    - В каждом городе есть секретные места, которые туристам не показывают, - говорила «достопримечательность», объясняя свой отказ.

    Война быстро вырвала из тела Леши часть города. Театр, пол парка, несколько церквей. Залила дороги кровью, опалила волосы, обожгла площади щек. Покрыла тело ранами – предвестниками шрамов, наполнила грудь хрипом и треском сломанных ребер. Но сердце не остановила. Оно продолжало упорно биться, наполняя город жизнью. Потрепанной, местами сломанной и разбитой, но с уверенностью в завтрашнем дне. В этот момент Леша лежал на носилках скорой помощи и смотрел как с крыш домов ему машут в знак поддержки крылатые трубочисты.