К вопросу об офигении Юлии Латыниной

Чтение текстов Юлии Латыниной - занятие не только неприятное, но и нездоровое. На её статью "Европа, ты офигела!" я вышел via golosptic, который, судя по посту, озадачился не самим текстом, а письмом протеста по его поводу. Кто-то не тот письмо подписал. Когда я письмо прочёл (а в нём пугали Брейвиком), то долго пытался совместить денотаты понятий "манифест Латыниной" и "невинная игра ума интеллектуала".

Совместить не удалось. Причина, по которой я всё же уделяю место в своём уютном журнальчике "программной, очевидно, статье", проста и обыкновенна: я не хочу, чтобы Латынина загадила тему. А именно на загаживание a.k.a. спойлинг некоторых моментов "правого дискурса" статья и нацелена. Моё личное отношение к этим моментам не важно. Даже если мне не нравится ресторан, где подают блюда французской кухни, то я всё равно буду против его замены ларьком, внутри которого есть только бьющаяся в истерике Латынина, сломанный кассовый аппарат и несколько ящиков "Доширака".

Название статьи "Европа, ты офигела!" реферирует к воплю души какого-то перестроечного беса нижесреднего калибра, когда тот узнал об относительной победе ЛДПР на выборах в ГД РФ 1993-го года; это примерно два с половиной месяца после московской бойни. Именно тогда в сознании беззаветных борцов за либеральные идеалы было брошено семя любви к государству российскому, хранящему их от гнева податного сословия, высоких идеалов не понимающего. Люди вменяемые и небеззаветные усвоили это семя гораздо раньше.

Основной тезис статьи: неприятности Европы происходят из-за подмены её прежних, аутентично европейских ценностей, способствовавших подъёму на сияющие высоты мирового господства, ценностями социал-демократическими.

Что такое "ценности", госпожа Латынина не знает или притворяется, что не знает. Я пользуюсь определением, которое гласит, что ценность есть нормативный объект в сфере человеческого поведения, относительно которого формулируются поведенческие нормы. Если очень просто, ценность есть нечто, относительно чего человеку ставятся запреты, в том числе им самим.

Ради примера напомню один из советских квазифарсов "про гражданскую". "Достояние республики". Близко к тексту: "Если вы отстрелите головы этим семи мраморным Терпсихорам, то я оставлю вас в списке живущих" - "Я в женщин не стреляю". Персонаж Миронова в данном случае переживает ценностный конфликт as is - ценность Красоты против ценности Жизни, в лоб.

Теперь давайте посмотрим на список "неправильных", по мнению Латыниной, европейских ценностей.

1. Единство Европы.
2. Всеобщее избирательное право.
3. Социальная справедливость.
4. Мультикультурализм.
5. Государственное регулирование.

Как видите, Латынина не отличает поведенческих норм от норм политических ("единство Европы", "социальная справедливость") и юридических ("всеобщее избирательное право"). Мне это напомнило картину мира у прежних чукчей, в которой русские существовали для того, чтобы привозить им чай. В мире Латыниной европейцы рождаются для того, чтобы проголосовать, дать денег наркоману, высказаться в защиту клиторотомии и сразу же умереть.

Некоторые замечания по отдельным пунктам.

1. Насколько я понял по приведённым автором примерам ("Китайская империя была, Халифат был, Блистательная Порта были едиными"), под "единством" Латынина подразумевает общую администрацию, единственного номинального суверена на конкретной территории. По её мнению, эта ценность не является европейской и не проявлялась на территории Европы со времён Карла Великого. Посыл откровенно дикий: шотландцы, ирландцы, валлийцы, баварцы, поляки, баски и многие, многие другие, вероятно, с Латыниной не согласились бы. Всевозможные европейские исторические деятели, приложившие огромные усилия именно ради "единства" как ценности, не согласились бы тоже.

Качество "единства" не обязательно является следствием признания ценности "единства". Ценность "единства" не обязательно ведёт к появлению качества "единства", она может вести и к совершенно обратному результату. Качество и ценность, даже если они называются одним и тем же словом, вообще жёстко и однозначно не связаны. Слишком много внешних переменных. Пример: некая девица, исповедуя ценность Красоты, легла на пластику; операция пошла криво, и на девушку нынче без слёз не взглянешь.

То, что пресловутая "конкуренция" европейских держав была именно следствием общей ценности "единства", преследуемой сравнимыми по силам игроками, представляется достаточно очевидным. Равно очевидно и то, что проект нынешней "единой Европы" одной из своих целей имел создание одного из тех глобальных игроков, которым нужен мир, желательно весь.

Более сложное понимание "единства", - скажем, гегемонию христианской церкви на протяжении большей части европейской истории - здесь лучше не трогать, ибо автору обсуждаемой статьи оно, по всей видимости, недоступно.

2. "Всеобщее избирательное право", по странному стечению обстоятельств реализованное в Европе, а не в Блистательной Порте, есть юридическая норма, основанная на ценности Справедливости. Не "социальной справедливости", а Справедливости как таковой, симметрии отношений между членами общества. В отсутствие Справедливости как нормативного объекта в поведенческой сфере общество вообще не может сформироваться: ни европейское, ни какое-нибудь ещё.

Смысл прав избирать и быть избранным заключается в наделении подданного возможностью принуждения администратора, который такой возможностью по отношению к подданному уже располагает. Любой ценз, существовавший на право избирать и быть избранным, имел обратной стороной невозможность, неспособность или нежелание государства принуждать те или иные группы населения к деятельности на благо государства. Соответственно, снятие этих ограничений шло рука об руку с вовлечением масс населения в деятельность, государством одобряемую и управляемую.

Сводить же государственное принуждение только к требованию податей в заранее оговорённой форме и на этом основании славить имущественный ценз может только человек, не понимающий, что за последние столетия изобретены и найдены сотни способов, позволяющих "каждому безработному ублюдку, громящему лондонский магазин" при минимальной изобретательности и решимости заставить администрацию учитывать свою волю. И в случае введения имущественного или ещё какого-нибудь ценза эти способы ценностью Справедливости будут востребованы тут же, с разнообразными побочными эффектами.

Вообще, о ТТХ мыслительного аппарата автора даёт представление следующий пассаж:

"Допустим, всеобщее избирательное право — это венец развития. Допустим, каждый безработный ублюдок, громящий лондонский магазин, — это и есть тот парень, который должен решать, как нам всем жить, и кто это отрицает — тот ретроград и фашист. Но при чем здесь европейские ценности? Всеобщее избирательное право не существовало на Западе, пока Запад владел миром. Когда оно пришло на Запад, Запад свое господство в рекордные сроки утратил."

Право каждого подданного голосовать, возможность вынудить администрацию к желательным подданному действиям, в следующей фразе превращается в обязанность одного из подданных, на вид неприятного, "решать, как нам всем жить". Это даже не передёргивание, это полное отсутствие последовательности. А за "после того, значит, вследствие того" к канделябрам уже не тянутся, привыкли.

Лично я виню - вместо "всеобщего избирательного права" - печатные машинки и компьютеры, которых не существовало на Западе, пока Запад владел миром, а всяческие латынины пасли кур, потому что гусей им уже не доверяли; не то выдернут перо и что-нибудь напишут.

3. "Социальная справедливость" воплощается в политических нормах, основанных опять же на ценности Справедливости, но основанных несколько по-иному, нежели "избирательное право".

"Всеобщее избирательное право" есть продукт отрицания ценностью Справедливости ценности Превосходства; на последней основана властная сфера всякого общества. А "социальная справедливость" обязана своим существованием противостоянию ценностей Справедливости и Пользы; именно на ценности Пользы основано само понятие собственности (отношения между людьми, касающиеся предметов).

Смысл концепции "социальной справедливости" прост: если общество как целое производит какие-то блага ("социальные блага"), то они должны быть доступны каждому члену общества. То, что человек признаёт себя членом этого общества, а общество признаёт этого человека своим членом - достаточное основание для предоставления "социальных благ".

Как вы уже поняли, без своего извода "социальной справедливости" никакое общество не возможно.

Хоть европейское, хоть американское, хоть антарктическое. Все вопросы, по которым идут право-левые споры, относятся к настройкам этой "социальной справедливости", но не к ней самой. Яблоком раздора могут стать: масштабы и способы осуществления запрета на присвоение "социальных благ" явочным порядком; условия взаимного признания принадлежности человека к обществу; посредники, размеры и способы предоставления "социальных благ".

Однако Латынина, как и было сказано, занимается спойлингом, то есть обгаживает тему, и её инвективы против "социальной справедливости" как таковой по своей ценности равнозначны мнению фанатичного нудиста о зимней моде.

4. Я не люблю "мультикультурализм", но от таких, как Латынина, надо защищать даже его. Почему? Посмотрите на следующий изыск невинного интеллектуала:

"Он гласит, что все культуры замечательно важны; что каждый иммигрант, приехавший в Швецию или Голландию, имеет право на сохранение своих замечательных традиций, и что если кто-то не понимает, например, какое это счастье для арабской женщины, когда ее брат имеет право убить ее за прелюбодеяние, или какое это счастье для шестилетней сомалийки, когда ей обрезают без анестезии половые губы кухонным ножом на обеденном столе, — то он козел, фашист, ретроград и пр."

Для начала, иммигрант предполагается "уже приехавшим". Кто и из каких соображений его пустил к белым людям, Латыниной неинтересно, не то можно случайно замарать пресвятой рынок, рынок рабочей силы в данном случае. Уважение, терпимость и интерес к чужим, самым диким и экзотичным культурам не обязательно имеют своим следствием доставку этих культур лично к Вам на дом. Энтомолог не обязательно вшив, вшивый не обязательно энтомолог.

На примере с арабской женщиной мы опять-таки видим, что Латынина не отличает "право" как норму поведенческую от "права" как нормы юридической. "Состояние аффекта, спровоцированное аморальным поведением потерпевшего" - смягчающее обстоятельство в любом случае; что для араба, что для арийца, что для Мирзаева - даром, что ли, на убиенного Мирзаевым вьюношу стали вешать всех собак. Вопрос в том, к чьей выгоде среди людей оказалась обезьяна, и как отбились деньги на её перевозку.

Пример с шестилетней сомалийкой несколько интереснее хотя бы тем, что к "мультикультурализму" он не имеет отношения. Такие вещи Европе вообще-то не чужды. Уродовать детей по религиозным соображениям не лучше и не хуже, нежели уродовать их по соображениям экономическим, чем Европа занималась долго и успешно "в период своего расцвета". Слово "компрачикос" говорит о чём-нибудь? Впрочем, оставим экзотику и перечитаем рассказ Джека нашего Лондона "Отступник".

Одной из европейских ценностей - действительных ценностей, а не порождений сна латынинского разума - является неприкосновенность частной жизни, семейной в том числе. "Мой дом - моя крепость". И если телепортированный в мой ареал обитания сосед-сомалиец счёл необходимым за закрытыми, звуконепроницаемыми дверями изуродовать собственную дочь - я не стану ему мешать, потому что моё вмешательство в данном случае приведёт к учреждению обысков без ордера и ювенальной юстиции. А это хуже, чем маленькая освежёванная негритянка.

Когда Латынина пытается противопоставить "мультикультурализм" ценности превосходства европейской цивилизации колониальных времён, это откровенно забавляет. Она не понимает, что колонизаторы учитывали в своих раскладах чужие культурные особенности в значительно большей степени, нежели современные европейцы. Просто для того, чтобы выжить, победить, покорить и использовать. Не считали чужие традиции и обычаи хорошими или плохими ("какое это счастье" - истеричное бабское преувеличение и к "мультикультурализму" отношения не имеет), а учитывали, уделяли им внимание. В том числе кое-что пестовали и лелеяли. Именно в силу представлений о собственном превосходстве и с опорой на эти представления.

5. "Государственное регулирование" как поведенческая ценность - с этой писаной торбой люди определённых убеждений носятся давно и страстно, правда, обычно они пытались напялить оную торбу на голову русским. Теперь вот повезло европейцам.

Противопоставляя "государственное регулирование" "идее частной собственности", Латынина отказывается понимать, что первое есть неизбежное следствие второй.

Если частная собственность признаётся неким идеалом, то со временем возможность её приобрести перестаёт быть адекватной способности её защитить. "Городские приехали, выкопали всю картошку". Частный собственник обращается к государству за охраной. А охранник делает свою работу так, как удобно ему, а не заказчику. Почему? Потому что его работа может быть оценена по результату - сколько картошки уцелело; а как он этого добился - заказчика не касается. Всё, добро пожаловать в "государственное регулирование".

Здесь спойлинг темы выражается в том, что Латынина игнорирует понятие "капитала". Оцените:

"Нынешние законы бюрократической Европы безумны. В Испании целые сельскохозяйственные регионы превратились в пустыни, потому что фермерам платят за то, чтобы они не выращивали продукцию. В Италии поля покрыты солнечными батареями, которые не передают выработанную электроэнергию никуда, потому что им все равно за нее платят; в Германии экономные немцы освещают солнечные батареи… электрическими лампочками, потому что выработанную так энергию забирают в сеть с премией.
Вы можете себе представить, чтобы в Европе XVIII века платили субсидии крестьянам или парламент диктовал форму огурцов?"

Так вот. Фермер - это предприниматель, а не крепостной Латыниной. Его цель - максимизация прибыли, а пахать - один из возможных способов эту прибыль максимизировать. Его собственность - не набор железяк и деревяшек, которые можно продать на базаре, а совокупность отношений, капитал - то, на что получают прибыль. И если прибыль выше тогда, когда фермер не пашет, то он сядет, посчитает и пахать не будет, а будет освещать солнечные батареи электрическими лампочками. Это рациональное поведение - одна из действительных европейских ценностей, которые сделали Европу великой, и тут она проявляется во всей красе.

Латынина здесь отстаивает не частную собственность, а ценность Труда, ценность советскую до мозга костей, и это, товарищи, презабавно.

Что же до исторических параллелей, то мне вопрос формы огурцов безразличен, я их ем, однако, по моему скромному мнению, высказывание XVIII века об отсутствии камней в небе выглядит достаточно... параллельно.

Заключение латынинской статьи не менее забавно. Там присутствуют отождествление "мультикультурализма" с "терпимостью" и объявление некоего набора ценностей "социал-демократическим", а не "европейским"; не иначе социал-демократию где-нибудь на Аляске придумали, в совершенном отрыве от европейской интеллектуальной жизни "времён расцвета".

Всё это Латыниной не нравится - вероятно, привычное для неё состояние.

Поэтому автор статьи предъявляет ультиматум. Насколько я могу судить, предъявляет она его европейцам, которые её не читают за недосугом. Ультиматум состоит из трёх пунктов.

Во-первых, европейцам предлагается называть тёплое мягким, то бишь европейские ценности - социал-демократическими.

Во-вторых, от европейцев требуется перечислить Латыниной все ценности. Не на банковский счёт перечислить, а "огласить весь список, пожалуйста" в таких выражениях, чтобы Латыниной было приятно.

В-третьих, европейцы должны понять, какое дело. Дело такое, что Латынина не отличает власти от лидерства (впрочем, по представленному материалу читатель уже повинен догадаться, что выражение "в огороде бузина, а в Киеве дядька" в силу склада ума и особенностей темперамента воспринимается Латыниной как плеоназм). Европейцам предлагается осознать, что из-за смены одних воображённых Латыниной ценностей на другие ценности, воображённые ею же, Европа потеряла прежний статус, воображённый угадайте кем, сменив его на положение, незавидное по мнению вы уже поняли кого.

Красть трактора на предмет бегства из Европы Латынина, в милости своей, не предлагает.

Санкции в случае непринятия ультиматума прямо не описываются, однако упоминание Китая как бы намекает нам на летающих над Парижем ужасных чумных боксёров, которые одно время населяли большинство произведений этого незаурядного автора.

Впрочем, я бы советовал надеяться на лучшее. В конце концов, Европа не одна такая, и с развитием науки и техники Латынина может оказаться права совершенно и абсолютно.

Кто знает, что у них сейчас там делается, на спутнике Юпитера?

Элитный Отряд 2 Враг внутри смотреть