Чем Мирзаев лучше Сторчака?

Замоскворецкий суд столицы решил отпустить под залог в 5 млн рублей чемпиона мира по смешанным единоборствам Расула Мирзаева, ставшего прямым или косвенным (это предстоит решить Фемиде) виновником гибели московского студента Ивана Агафонова. И хотя Мосгорсуд позднее отменил это решение, вернув дело на пересмотр в нижестоящую инстанцию, позиция Замоскворецкого суда чрезвычайно показательна. Кроме того, еще не известно, какое решение будет принято в суде 26 августа — на этот день назначены новые слушания.

Это скандальное дело, как и следовало ожидать, привлекло к себе внимание представителей самых разных слоев общества – федеральных и региональных депутатов, спортсменов, болельщиков, русских националистов. Одни считают Расула виновным в убийстве и требуют применения к нему всей строгости закона. Другие, напротив, говорят о том, что он повел себя как нормальный мужчина, которого оскорбляют на глазах у его любимой девушки, а студент сам виноват в своей гибели, потому что был нетрезв и не сумел правильно сгруппироваться при падении. Третьи – что были не правы оба участника ссоры, но, поскольку один умер, а другой выжил, последний и должен отвечать за непредумышленное убийство (как в случае с ДТП со смертельным исходом из-за случайного выезда одной из машин на «встречку»). А есть еще четвертые, пятые...

В этом деле действительно много слоев, будоражащих сознание и чувства тех или иных групп граждан. Ведь участник конфликта, с одной стороны, кавказец (а в Москве, что греха таить, к этой группе граждан подчас довольно сложное отношение, нередко вполне обоснованное). С другой – прекрасный спортсмен, будущее российского микс-файта, в жестких схватках отстаивающий честь страны, вызывающий чувство гордости у болельщиков. С третьей стороны, за Расулом в этом деле стоит поддержка целых регионов России, депутатов Заксобрания Дагестана, спортивной общественности, дорогих адвокатов, а за друзьями и родственниками погибшего Ивана – по сути, никто. И есть уже данные, что очевидцы конфликта в клубе «Гараж» со стороны Ивана Агафонова боятся идти в суд для дачи показаний. А ряд СМИ, ссылаясь, как положено, на неназванные источники в правоохранительных органах, вовсю льют грязь на погибшего – дескать, он сам бандит, налетчик. С подтекстом – вполне достоин печальной участи, судьба, мол, у него такая.

Обо всем этом, конечно, можно рассуждать, хотя, на мой взгляд, уместнее согласиться с позицией гуру российского микс-файта – самбиста Федора Емельяненко. Бывший чемпион PRIDE в тяжелом весе в интервью "Советскому спорту" так прокомментировал трагедию с участием своего коллеги: «Я не хочу ни защищать, ни обвинять Мирзаева. Это тот случай, когда все должно решаться через суд...» Собственно, о том же говорил и сам Расул Мирзаев, который не снимает с себя ответственности за произошедшее и раскаивается в содеянном.

Хотелось бы, уйдя от темы правых и виноватых, обратить внимание на другой аспект этого дела, красноречиво свидетельствующий о том, что судебная система России – вещь в себе, подчас ее решения не вписываются в общепринятые каноны и правила, по которым живет Фемида в так называемых развитых странах.

Вот о чем речь. Мирзаев обвиняется в совершении преступления, которое относится к категории особо тяжких — часть 4 статьи 111 УК РФ (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее смерть потерпевшего). В связи с характером преступления следователь Евгения Шаферова предложила Замоскворецкому суду столицы заключить Мирзаева под стражу на два месяца (как принято в таких случаях). По ее мнению, Расул имеет заработок выше прожиточного минимума, а также загранпаспорт и рабочие планы поездок за рубеж для участия в спортивных состязаниях, то есть имеет все возможности скрыться от российских правоохранительных органов. Кроме того, по ее логике, поскольку подозреваемый профессиональный боец, то и угрозы, которые могут поступать от него свидетелям по делу, будут вполне обоснованными.

Однако судья, рассматривающая дело, принимает во внимание ходатайство о поручительстве за спортсмена от группы депутатов Заксобрания Дагестана и решает отпустить его на свободу после внесения залога в 5 млн рублей. Нет сомнений, что залог был бы легко собран – не такие уж большие деньги для дагестанской общественности, самый «бюджетный» игрок местного футбольного клуба «Анжи», думается, больше стоит. И чемпион вышел бы на поруки, если бы не демарш Мосгорсуда (явно испугавшегося обострения межнациональных противоречий в столице — слишком уж большой общественный резонанс вызвало решение районного судьи).

Вспоминаются слова из известного фильма Гайдая о самом справедливом и гуманном суде в мире. Все бы ничего, но эта гуманность применяется очень избирательно. Например, есть в практике Мосгорсуда минимум два случая, когда к людям, не менее известным, чем Расул Мирзаев, которым инкриминировалось вовсе не убийство, более того, которые были «пристегнуты» к уголовным делам, заведенным в отношении других лиц, которых просили отпустить на поруки члены правительства России (!), — столичная Фемида была не столь благосклонна.

Речь идет о генерал-лейтенанте Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков (ФСКН) Александре Бульбове и заместителе министра финансов России Сергее Сторчаке.

За Бульбова, отсидевшего более двух лет в предварительном заключении и отпущенного из СИЗО «Лефортово» по решению Мосгорсуда (согласившегося с прокуратурой в том, что дело, по которому пытались привлечь генерала, не готово для передачи в суд) в конце 2009 года, в ходе процесса хлопотали не никому не известные республиканские депутаты (при всем к ним уважении, несомненно, они достойные люди), а глава федеральной силовой структуры и его заместители. Напомним, что с ходатайством освободить заслуженного генерала из СИЗО под подписку о невыезде к суду обращались глава ФСКН Виктор Черкесов и три его заместителя — Владимир Зубрин, Александр Федоров и Олег Харичкин. Однако суд не удовлетворил эти ходатайства, сочтя, что, находясь на свободе, Бульбов может скрыться от следствия, воспрепятствовать ему или оказать давление на свидетелей.

Такая же история произошла и с замминистра финансов РФ Сергеем Сторчаком, арестованным по делу, связанному с урегулированием долга СССР перед Кувейтом. Следственный комитет при прокуратуре РФ предполагал, что Сторчак участвовал в хищении в особо крупном размере, однако собрать веские доказательства вины чиновника не удалось, и в итоге он оказался на свободе. Но не сразу. Сначала ему пришлось, как и Бульбову, надолго сесть в СИЗО в ожидании, когда же следователи закончат свой кропотливый труд. И тогда к столичному суду с ходатайством об освобождении Сторчака под подписку о невыезде обратился не кто-нибудь, а сам министр финансов России Алексей Кудрин (помимо других, менее известных граждан – крупных чиновников и депутатов Госдумы). И суд отказал ему в этой просьбе, как и Виктору Черкесову.

Как объяснял тогда в интервью "Российской газете" руководитель Главного следственного управления Следственного комитета при прокуратуре РФ Дмитрий Довгий (сам впоследствии попавший в руки Фемиды и надолго упрятанный в тюрьму), «у нас имеются данные, что он собирался скрыться за границей. С его связями и финансовыми возможностями это вполне реально. Поэтому и было принято решение задержать его...». При этом Довгий уточнил: «У следствия есть данные, что если бы Сторчак оставался на свободе, то он оказывал бы давление на свидетелей, постарался бы уничтожить компрометирующие его документы, которые еще не обнаружены. И попытался бы скрыться от следствия». В итоге Сторчак остался сидеть, документов не уничтожал, на свидетелей не давил, а дело все равно рассыпалось за неимением доказательной базы.

И вот история с Мирзаевым. Расул не скрывает, что хотел бы встретиться с родственниками или друзьями погибшего студента, чтобы договориться о том, как ему можно загладить вину перед ними. Об этом его желании публично заявил адвокат спортсмена Игорь Дергачев. Что это как не попытка оказать давление на свидетелей и родственников? Ведь давление не обязательно заключается в угрозах. Например, речь может идти об определенной сделке, при которой Расул изъявит желание материально помочь семье погибшего, после чего свидетели сочтут правильным «забыть» какие-то эпизоды происшествия (тут можно провести прямую аналогию с уничтожением компрометирующих документов в «деле Сторчака»). Или, скажем, родители погибшего обратятся на суде к присяжным с просьбой сурово не наказывать или помиловать спортсмена, мол, они его простили.

Понятно, что, с учетом прозрачности российских границ, спортсмен, выйдя на свободу, имеет все шансы «скрыться от следствия». Как раз Сторчаку с Бульбовым это было бы сделать гораздо сложнее ввиду их известности, чем дагестанскому спортсмену-чемпиону, которому рады будут предоставить кров и поддержку диаспоры в самых разных странах мира, в том числе не имеющих договоров с Россией о взаимной выдаче преступников. Я уверен, что Расул вовсе не собирается сбежать, речь идет лишь о гипотетической возможности, которую суд, несомненно, обязан учитывать.

Таким образом, налицо полное отсутствие какого-либо единообразия в московской судебной практике. Судья сам решает, кого можно на пару лет запереть в каземат при отсутствии доказательной базы, а кого отпустить на свободу – при отягчающих вину обстоятельствах (к которым, как известно, в подобных процессах принято относить занятие подозреваемого боевыми искусствами). К каким поручителям прислушаться, а кому отказать. Понятно, что в России в судебном производстве применяется не прецедентное право. Но какие-то правила приличия хотя бы можно соблюдать.