Олесь Бузина: в нашей стране маньяком могут сделать кого угодно

Не так давно меня спросили, что я думаю относительно возобновления смертной казни в Украине. Я честно ответил – я против. Когда в обществе начинают высказываться «за» смертную казнь, это означает, что общество живет в тепличных условиях, что оно привыкло к личной защищенности, к тому, что на самом деле людям ничего не угрожает.

 В стране, где существуют смертная казнь и репрессивный режим, все только и мечтают, чтобы законы стали мягче. И тот факт, что у нас многие хотят жестокости говорит о том, что нынешняя украинская жизнь достаточно либеральная и мягкая.

 Кроме того, должен заметить, многие наши люди никогда не сталкивались с судами и наказаниями, а милицию видели либо в каком-нибудь телесериале, либо просто издалека милицейский участок. Требование возобновить смертную казнь – типичная реакция многих людей. Вот хочется народу, чтобы кого-то помучили, причем непонятно за что, потому как ну для кого у нас вводить смертную казнь? Давайте по существу.

 Во времена Советского Союза (если взять, к примеру, последний его период – 1970-80гг.) смертная казнь существовала либо за убийства, либо за крупные экономические преступления, например, за воровство народных средств. Правда, примеры этому очень ограничены. Буквально по пальцам можно пересчитать те экономические дела, которые закончились смертной казнью.

 Если применить советские законы 1970-х гг. в полной мере к нам, сегодняшним, то получится, что у нас нужно будет казнить за экономические преступления половину страны, поскольку окажется, что, так или иначе, олигархи присвоили себе то, что до 1991 года называлось «государственным имуществом». Однако при этом нужно быть готовым к тому, что любой олигарх тут же наглядно продемонстрирует, каким образом он получил это самое «государственное имущество».

 А каким, собственно, образом? А все очень просто. Обычно собственником предприятия становился трудовой коллектив; потом при этом коллективном разуме предприятие не могло существовать, потому, что рабочие как-то не думали, что есть еще где-то Москва, «Госплан», министерства, откуда «спускаются» заказы; ну, не думали трудяги как-то, что этот завод не живет, извините, как теленок на выпасе, своей собственной жизнью. И когда коллектив доводил сам свои предприятия до банкротства, появлялся некто, способный управлять и понимающий, чего стоит эта собственность, скупал ее у коллектива за бесценок.

 Так вот такой ныне олигарх скажет: «Ну, и за что меня казнить? Вы же сами не смогли управлять своим имуществом». Так создали свои первые предприятия множество нынешних украинских предпринимателей, которые потом и дальше покупали и покупали. В общем, вот вам пример того, что у нас смертная казнь за экономические преступления сегодня неприемлема.

 Теперь давайте поговорим об убийствах. По этому поводу я скажу так: если мы рассмотрим, кого и почему у нас убили, то, окажется, что чаще всего просто один бандит убил другого; все наши, так называемые, жертвы 90-х годов с громкими фамилиями – не просто какой-то добрый дядя, случайно попавший под пулю, а очень даже «непростой» человек, который боролся за какой-нибудь свечной заводик с другим таким же «непростым» человеком.

 И для того чтобы наказывать за бытовые преступления, когда по пьяни кто-то убивает собутыльника, мне кажется, смертная казнь тоже не нужна. В сущности, честно вам скажу: если вас убили, когда вы пили водку вместе с таким же, как вы, это означает, что, в принципе, вы, как член общества очень мало что значите. Мы же ни разу не слышали, чтобы один какой-нибудь профессор убил другого бутылкой водкой по голове после того, как они совместно «раздавили» пузырь по случаю окончания сессии, во время которой значительно обогатились на взятках от студентов.

 Мне задают вопрос, а как быть, в таком случае, с маньяками? Отвечаю: я считаю, их нужно изолировать от общества. Кто вам сказал, что обязательно посадят именно маньяка? Ведь имея соответствующую статью закона, где приписывается смертная казнь, таким маньяком могут сделать кого угодно, в том числе и тех, кто сегодня активно выступает «за» смертную казнь.

Нельзя давать правоохранительным органам большую власть. Нельзя давать им соблазн почувствовать себя такой же структурой, какой была во времена Ивана Грозного опричнина или НКВД при Сталине. Они должны быть ограничены, должны понимать, что их возможности не всесильны: поэтому в любом демократическом государстве власть разделена не только на законодательную, исполнительную и судебную ветви, но и на различные карательные или следственные органы, не обладающие монополией.

 У нас кроме милиции существует еще прокуратура и масса противоречий между милицией и прокуратурой, но тот факт, что фактически функции следствия разделены – очень хорошо. Потому, что если милиция, например, не возбудит какое-то дело, то прокуратура, как конкурирующая контора, может заставить ее это сделать. В то же время, если милиция возбуждает какое-то совершенно незаконное дело, то пожаловавшись в прокуратуру, гражданин может добиться его отмены.

 Есть в нашей стране люди, которые не сталкиваются с судом, со следствием, с милицией. У них такое представление о суде, словно они живут в Х веке, в эпоху кровной мести. В Х веке, до эпохи, так называемой, «Русской правды» до того, как при Ярославе Мудром на Руси вообще появились хоть какие-то законы, закон был один – кровная месть. Нашли конокрада – убили, его родственники поднялись и пошли мстить. Кто-то кого-то порешил в драке, родственники убивают того, кто убил в драке их родственника, и дальше по цепочке. В один из таких моментов общество вдруг поняло, что может захлебнуться в крови.

 Однако и сейчас есть общества, которые кровную месть с трудом изживают до сих пор. Это отсталые общества. Поверьте, любой человек из Украины, например, категорически не захочет жить где-нибудь в Чечне. Ну, неудобно там жить цивилизованному человеку. Да, все признают Чечню и говорят: пусть чеченцы живут, где хотят, но в пределах своей исторической родины; а когда, например, из Чечни выходят бандиты и пытаются заниматься своим «ремеслом» не на своей территории, их очень быстро загоняют обратно, четко и внятно объясняя – по своим чеченским законам живите, пожалуйста, у себя. Да, вы гордые, смелые, но очень дешево ценящие человеческую жизнь, а мы вот ее ценим немножко иначе. Она для нас немножко дороже. Поэтому смертной казни в нашем обществе быть не должно.

 Поверьте, любой человек, которого за убийство заткнули в камеру на всю оставшуюся жизнь, мучается намного больше, чем, если ему в два счета отрежут голову. Вы только представьте человека, который сидит в одиночке во время пожизненного заключения и даже в туалет, извините, ходит под присмотром. У него нет сексуальных отношений, ну разве что мастурбацией он может заниматься в камере, да и то за ним будут подсматривать и смеяться над тем, что он делает. У него нет никакой перспективы в жизни, он никогда не поднимется ни на одну ступеньку по служебной лестнице, никогда не разбогатеет, не сможет поехать в отпуск. Единственное, на что он может рассчитывать – получасовая прогулка по тюремному дворику.

 Пожизненное заключение – это, на самом деле, очень страшное, с моей точки зрения, наказание. Даже более страшное, чем смертная казнь….