"Антиэкстремистский" закон плодит экстремистов

Круглый стол, состоявшийся в конференц-зале гостиницы «Белград» 18 мая 2011 года был посвящен обсуждению проблемы упорного внесения религиозной литературы в федеральный список материалов экстремистского содержания, поддерживаемый Минюстом. Большинство участников мероприятия составляли руководители мусульманских организаций, а кроме того в обсуждении принимали участие ученые, юристы, чиновники государственных служб и представители религиозных организаций – православной, представленной РПЦ МП, буддийской и саентологической.

Тема обсуждалась с немалым интересом, и в процессе встречи высказывались не только критические замечания, но и конструктивные предложения.

Вначале председатель Совета по исламскому образованию Марат Муртазин, зачитавший дефиницию закона об экстремизме, отметил, что сегодня список экстремистских материалов включает уже 868 пунктов, из которых 383 материала антигосударственной тематики (44,12 %). За "лидирующей" позицией следует 271 материал исламской тематики (31,26 %), 79 материалов христианской тематики (9 %), 4 материала иудейской тематики (0,46 %), и 52 наименования иных религиозных направлений (6 %). Муртазин отметил, что столь существенный разрыв показывает, что данная проблема мусульманских организаций в первую очередь. При этом, неоднократные обращения в органы власти, в том числе президенту, ни к каким изменениям не привели. В этот список попадает как религиозная исламская литература зарубежных авторов, так и отечественная. Несмотря, впрочем, на то, что, как показывает судебная практика, ни судья, не прокурор этих материалов не читают.

Одним из выступавших на круглом столе был адвокат Рустем Валлиулин, часто отстаивающий в судах право на существование мусульманской литературы. По его словам, доступным взгляду любого читателя недостатком списка являются в первую очередь повторы, которых он насчитал больше сорока. "Список растет и используется для борьбы с религиозными организациями, или людьми, а не для пресечения экстремизма", - отметил Валлиулин, вероятнее всего имея в виду, что обвинения в обнаруженной где-то экстремистской литературе используются, как формальный повод для оказания давления на отдельных граждан и организации. Адвокат подчеркнул, что для вынесения обвинительных решений в отношении мусульманской литературы очень часто используются заведомо неквалифицированные экспертизы, которые выполняют некомпетентные люди. При таком очковтирательстве список экстремистских материалов становится уже катализатором экстремистских настроений, а не наоборот. По мнению Валиуллина, "Районные суда не готовы рассматривать эти вопросы», поскольку не компетентны в области знаний о религии. В юридической практике адвоката, по его словам, ему часто приходиться самостоятельно разъяснять судьям особенности основ тех или иных религий, о чем они слышат впервые. Сделать это в рамках ограниченных по времени судебных заседаний можно далеко не всегда. Поэтому, хотя суд и не вправе перекладывать бремя решений в таких вопросах на экспертов, он вынужден доверять им в большой мере, а иногда полагаться на выводы из непонимаемых ими заключений и полностью.

Из собственной практики адвокату удалось припомнить только два случая, в которых судьи не доверились экспертам, и не признали нарушений, что, правда, не повлияло на суды вышестоящих инстанций, где были приняты отрицательные решения в отношении его клиентов. Адвокат отметил, что непрофессиональность экспертов часто буквально бросается в глаза. Зачастую они рассуждают исходя из антирелигиозной позиции, где даже присущее большинству религий убеждение, что верующие попадут в рай или в ад, расценивается как "экстремизм".

По мнению Валиуллина, для разрешения проблемы с неправомерными обвинениями в экстремизме, "нужно отменить законодательство" и "наказывать конкретных людей, за конкретные преступления", когда "дела подобного рода должен рассматривать Верховный суд". Экспертиза же на предмет наличия элементов экстремизма в религиозных материалах, должна проводиться квалифицированными специалистами, что могло бы уменьшить вероятность поступления жалоб в Европейский суд по правам человека по поводу немотивированного запрета религиозной литературы мусульман.

В качестве частного лица, оговорившись, что не представляет в данном случае Общественную палату, на круглом столе выступил телеведущий Максим Шевченко. По его мнению, запреты религиозных книг категорически абсурдны."Мне представляется, что эти статьи о запрете книг, песен и другого должны быть отменены".  Приведя в пример произведения таких общеизвестных и общепризнанных классиков, как Гоголь и Достоевский, он проиллюстрировал, что при желании "экстремизм", с использованием нынешнего закона о противодействии экстремизму, можно обнаружить и у них. 

По его мнению, в Интернете есть и отрицательные примеры – "сайты,… которые действительно публикуют разжигающие статьи", - но это не правило, а исключение.  В частности, Шевченко упомянул, что списке экстремистских материалов много изданий Свидетелей Иеговы, но хотя сам он и православный, а Свидетели могут ему не нравиться, запрещать их религиозную литературу нельзя. Если в РПЦ есть много священников, которые по своим конфессиональных убеждениям должны противостоять Свидетелям Иеговы, то такие споры должны вестись в дискуссионной форме, а не посредством запретов.

Советник председателя Совета Муфтиев России, доктор философских наук Вячеслав Полосин напомнил, что все верующие убеждены, что "именно моя религия несет истину", что с точки зрения существующего законодательства это экстремизм. Он отметил, что это расширительное понятие в законе о противодействии экстремизму. В отношении экспертизы о наличии экстремизма, Полосин убежден, что она должна производиться специалистом в области религии, тогда, как в настоящее время получается, что эксперт не имеющий религиоведческих знаний, решает за суд, наличествует экстремизм или нет. По его мнению, такая экспертиза должна проводиться на федеральном уровне, и организация для проведения экспертизы должна быть одна. Кроме того, Полосин убежден, что вопросы о признании материалов экстремистскими должен рассматривать только Верховный суд России.

Профессор РГГУ и главный редактор журнала «Религия и право» Анатолий Пчелинцев поддержал предыдущих выступающих, сказав, что были озвучены целый ряд разумных предложений для совершенствования законодательства и правоприменения закона о противодействии экстремизма. В свою очередь он считает, что вопросы о признании материалов экстремистскими должен рассматривать суд не ниже уровня субъекта федерации. Господин Пчелинцев сообщил, что несовершенство законодательства о противодействии экстремизму, видно например, по тому же делу с надписью «Православие или смерть» (А.В. Пчелинцев участвовал в этом деле как адвокат). Люблинский суд не признал этот лозунг экстремистским, тогда, как Черемушкинский суд, который рассматривал тот же вопрос, признал. Такой парадокс стал возможным в судебной системе потому, что разные районные суды могут рассматривать один и тот же материал.

Пчелинцев указал, также, на несовершенство экспертной системы, приведя абсурдные примеры того, как одну экспертизу было доверено провести врачу патологоанатому, а другую - врачу психиатру, который в личной беседе обосновал свое участие тем, что "неудобно было отказать". Господин Пчелинцев считает, что создание лаборатории религии при федеральном центре судебной экспертизы могло бы улучшить ситуацию.

Один из участников дискуссии высказался за ужесточение преследований по религиозным мотивам, за необходимость "усилить работу" по признанию материалов экстремистскими.  Ведущий круглого стола, господин Муртазин не поддержал выступающего, однако подчеркнул важность дискуссии на эту тему.

В выступлении директора издательства УММА, господина Эжаева, прозвучало утверждение, что наша страна отличается от других добрососедством разных религий. Как издатель он отметил плохое качество переводов исламской литературы зарубежных авторов, что и приводит к непониманию российской публикой некоторых текстов. В таких случаях, "переводы популярной исламской литературы приносят только вред, нужно развивать свою популярную исламскую литературу". – считает он..

Выступающих поддержал сотрудник центра изучения Центральной Азии, Кавказа и Урала-Поволжья Института РАН Аликберов, который также отметил проблему некачественных экспертиз литературы "Зачастую люди, которые не имеют образования. Достаточной квалификации, проводят экспертизу. Самое главное не нарушить стабильность государства", отметил он.

Профессор ВШЭ, доктор юридических наук господин Сюкняйнен, отметил что наша страна как член ЕС взяла на себя обязательства следовать стандартам права в этом сообществе. «Зачем Россия добивалась статуса члена Совета Европы, если не соблюдает основных прав и свобод», - задался он вполне естественным вопросом. А далее отметил непроработанность вопроса об изъятия из списка экстремистских материалов. Странно, что в отношении процедуры включения в список необходимые инструкции и положения существуют, а в отношении изъятия - нет.

Представитель православной церкви высказал идею о необходимости цензуры религиозной литературы самими верующими или церквями, - «Вот раньше ни одна книга церкви не выпускалась без одобрения Патриархии. …Мы сами, своей бездуховностью, создаем предпосылки экстремизму", - добавил он.

Представитель генпрокуратуры Липатова пояснила, что "есть тенденция к увеличению преступности экстремистской направленности, из 272 экстремистских преступлений (за 2010 год), 71 преступление по материалам экстремистской направленности. Она заметила, что запреты материалов начались лишь с 2004 года и это "дело новое". Приведя в сравнение ситуацию с аналогичным вопросом в Германии, она заметила, что там "уже давно практикую запреты  экстремистских материалов. У них это материалы национал-демократической партии". По ее словам, из 2500 экспертных заключений, только 900 проводилось специалистами органов Минюста, ФСБ, МВД, а 1600 другие независимыми организациями, и есть случаи, когда экспертизы противоречат друг другу, так как четкого критерия того, в чем может заключаться "экстремизм" материалов, нет. При этому, явно с целью успокоить некоторых участников, она заявила, что "ни Коран, ни Библия не могут быть признаны" экстремистскими.

Напомнив, что за каждую экспертизу приходится платить государственные деньги, а законодательного регулирования расценок на проведения экспертиз не существует, Липатова заявила, что экспертная деятельность должна быть лицензирована и действовать на основе общей методики. В то время, как решение о признании или непризнании материалов экстремистскими следует передать в ведение Верховного суда.

На вопрос о том,  как удалось добиться удаления из списка экстремистских материалов Л. Рона Хаббарда, отвечал начальник юридического отдела Саентологической церкви Сергей Корзиков. Он рассказал, что судебное решение с обвинением материалов в экстремизме, было принято "в особом производстве" и о решении церковь узнала лишь из пресс-релиза прокуратуры. На то, чтобы добиться права на справедливо разбирательство потребовалось более полугода. Показательным представляется то, что прокурор подавший иск вообще не читал эти материалы, а привлеченные эксперты не изучили собственно ту их часть, по признакам  которой и предполагалось наличие "экстремизма". Более того, эксперт Волков уже до того, как приступить к экспертизе, высказывался в адрес саентологов крайне отрицательно, что свидетельствует о его предубежденности и позволяет говорить о невозможности использования, как эксперта. В заключении юрист обратился к присутствующим с тем, что как представителям разных религий, им подобает не столько бороться со злом, сколько призывать к добру. Поэтому, было бы крайне разумным, возродить ту государственную программу по воспитанию толерантности, которая была актуальна несколько лет тому назад, когда статистика по так называемому "экстремизму" давала гораздо менее значительные показатели, чем искусственно создаются сегодня.