Спецоперация по призыву: вне закона и без жалости

Разгорающийся скандал с призывом аспирантов выплескивается на широкую общественную сцену. Картина, которую нарисовали участники пресс-конференции на тему: «Народный фронт: всех аспирантов призывают в войска!», подтверждает опасения тех, кто предчувствовал, что урегулировать вопрос о военной службе российское государство так и не смогло.

Перед прессой предстали адвокаты и правозащитники, давно занятые нелегким процессом распутывания узла проблем вокруг призыва, и вузовцы, столкнувшиеся с этими проблемами лоб в лоб. Они представляют прогрессивную часть российского общества, выступающую против сохранения призывной армии - и в принципе, могут быть обвинены в предвзятости и недостатке патриотизма. Но отмахнуться от их сведений невозможно.

Как рассказала руководитель межрегионального движения «Солдатские матери» Татьяна Кузнецова, все заявления российского государства о том, что «недопустимо устраивать облавы на призывников», оказались пустыми разговорами. Именно сейчас «хватательная кампания» развернулась с действительно невиданной до сих пор силой. Причем, хватают уже тех, кто по закону имеет право на отсрочку - аспирантов (о чем все говорят) и просто студентов.

Началось это, по данным Кузнецовой, в самые последние дни прошлого года. Хотя предложения некоторых военных «сделать призыв круглогодичным» формально не прошли, границы как осеннего, так и весеннего призывов растянулись на всю зиму и лето. «Милицейские наряды прочесывают общежития и увозят в военкоматы». В Москве первой жертвой призывной вакханалии пала Тимирязевская сельхозакадемия, где, по словам Татьяны Кузнецовой, «все аспиранты ушли из общежитий на частные квартиры, и студенты последовали их примеру».

Тем не менее, военно-полицейские «сети» загребли не такой уж малый улов. Правозащитники полагают, что кое-как выполнить призыв в Москве удалось лишь за счет студентов и аспирантов. Этот процесс, как и положено, сопровождается сентиментально-жутковатыми подробностями: в одном случае родители узнали, что «мальчик служит в армии» лишь тогда, когда сын не приехал домой на Новый год, в другом - забрали юного мужа от юной жены, которой оставались считанные дни до родов. Сам призывной процесс максимально спрессован и для конкретного юноши укладывается в один день (что тоже, кстати, незаконно).

Все это знакомые приемы, но до сих пор все-таки главным образом брали тех, кто от призыва прятался, не имея законного права на отсрочку. Защитникам оставалось апеллировать к сентиментальным обстоятельствам или к прогрессу и опыту отказывающейся от призыва Европы.

Почему теперь стало возможным откровенное беззаконие? Как объяснили опытные юристы, поднаторевшие в этих вопросах, председатель Военной коллегии адвокатов г. Москвы Владимир Тригнин и его коллега-адвокат Андрей Собенин, некие военные умы додумались воспользоваться нечеткостью формулировок закона «О воинской обязанности и военной службе».

Статья 24, пункт 2(б) федерального закона гласит: «Право на отсрочку от призыва на военную службу имеют граждане,... получающие послевузовское профессиональное образование по очной форме обучения в имеющих государственную аккредитацию по соответствующим направлениям подготовки (специальностям) образовательных учреждениях высшего профессионального образования или научных учреждениях, имеющих лицензию на ведение образовательной деятельности по образовательным программам послевузовского профессионального образования».

Вообще-то, перед нами еще далеко не самый запутанный из «правовых крючков». Законотворческий язык краткостью и стройностью не блещет почти никогда. На базе же таких вот хитросплетений возникают порой «правовые коллизии» - особенно, когда заинтересованным лицам очень хочется увидеть в законе не то, что там написано.

Чаще всего бывает так: аспиранта вызывают в военкомат и говорят: «Вот у нас список аккредитованных программ послевузовского образования. Вашей программы в этом списке нет. Явиться коротко постриженным, с запасом провизии на три дня». Дух закона подразумевает совсем не то, но... В общем, желательно бы параграфы писать предельно четко, особенно, когда они затрагивают столь болевые точки. К тому же, сейчас идет изменение правил аккредитации - новые требования к аккредитации послевузовских программ приняты 26 марта и зарегистрированы в Минюсте на днях, 10 мая. В этой пересменке и неразберихе военные решили, что им сам Бог велел нахватать как можно больше в армию.

Выступили перед журналистами и представили высшей школы. Татьяна Страмоус возглавляет в МИФИ «военно-мобилизационное управление. И вынуждена бороться с военкоматами, норовящими забрать в армию аспирантов - ядерных физиков, даже третьего года обучения, у которых диссертация на носу. По словам г-жи Страмоус, ей постоянно приходиться выслушивать от бравых военкомов ядовитые сомнения в ее праве занимать такую «мужскую должность» и откровенное хамство. Да и сам ректор МИФИ Михаил Стриханов, по словам Страмоус, писал отчаянные письма министру образования Андрею Фурсенко и в Генпрокуратуру.

Аспирант МГТУ «Станкин» Сергей Качалин является координатором общественного движения «Молодые ученые России». Сергей рассказал, что у него в вузе около 30 аспирантов столкнулись с призывом, и он лично знает более ста таких аспирантов, и куда больше - по переписке. «Мы информируем аспирантов, чтобы они не ходили в военкомат и не попадали в этот избирательный процесс», - подчеркнул Сергей.

Среди аспирантского сообщества есть и особая категория недавних российских граждан - посланцев стран СНГ, о судьбе которых поведал адвокат и председатель специализированной коллегии адвокатов «Призывник» Аркадий Чаплыгин. Не так уж мало молодых людей, в том числе и образованных, принимают гражданство РФ, проведя некоторую часть своей жизни в других постсоветских странах, а порой и отслужив там в армии. Так вот, хотя российский закон и освобождает от призыва тех новых граждан, кто отбыл воинскую повинность в армиях других государств, российские военкомы и тут отбирают козлов отпущения.

Например, отказывают в отсрочке тем молодым людям из Узбекистана, кто проходил службу по узбекской программе «мобилизационного резерва» - в Узбекистане, оказывается, все так или иначе служат, но зато для студентов есть программа, позволяющая сочетать основную учебу с военной. Что-то вроде довоенной советской программы «территориальных формирований» или швейцарской армии... В общем, есть о чем задуматься и чему поучиться, но у нас думают иначе.

Некоторое количество молодых людей приезжают в Москву из Приднестровья: как известно, это особый край с особыми условиями жизни. Так вот, московские военкомы не желают учитывать службу в армии Приднестровской Молдавской Республики. И вот тут по закону они правы. Потому что по букве международного права, армия ПМР - это незаконное вооруженное формирование. Так-то оно так - но ведь по духу-то! Все 1990-е годы мы слышали, да и сейчас слышим от самых что ни на есть русских патриотов, что приднестровцы - это наши лучшие друзья-союзники, чуть ли русская боевая гвардия на юго-западе!

Что же со всем этим делать? Участники пресс-конференции не скрывают, что выступают против призывной армии - между прочим, Татьяна Кузнецова напомнила, что процедура принудительного призыва, со всеми ее многочисленными полицейскими облавами и врачебными комиссиями, стоит государству совсем немалых денег. И если бы эти деньги да на жалованье добровольцам - как знать, может, и хватило бы. Но, коль скоро отменить призыв нельзя, правозащитники настаивают хотя бы на соблюдении действующего законодательства. И на некоторой корректировке этого законодательства - и первое, что они требуют сделать, это распустить призывные комиссии.

Изначально призывная комиссия создавалась как некий «росток демократии»: как пояснил адвокат Чаплыгин, «это коллегиальный орган, не имеющий юридического лица и формируемый главой субъекта РФ». Возглавляет комиссию глава органа местного самоуправления, его заместителем является начальник отдела военкомата, и в состав входит еще много разных граждан. Увы, среди ростков молодой демократии встречаются такие уродливые кактусы, на фоне которых простой урядник или исправник смотрятся куда приличней.

В действительности, как уверяют правозащитники, сплошь и рядом все решает один человек - вот этот самый военком. Вся остальная комиссии реально ничего не делает и за одним столом не собирается. Как рассказала Татьяна Кузнецова, ее саму включили в состав призывной комиссии Московской области по личному распоряжению губернатора Бориса Громова. Но ни на одно заседание не пригласили, а лишь один раз позвонили по телефону с просьбой подписать какие-то протоколы. В ответ на заявленное Кузнецовой желание поглядеть на родную комиссию вживую последовали отказы.

В общем, в качестве чуть меньшего зла, правозащитники желают роспуска призывных комиссий и передачи всех функций призыва непосредственно военкоматам. Формально это «шаг назад от демократии» - но что поделаешь: военкомат хотя бы являет собою более «реальную» структуру, способную как-то отвечать за свои действия, в том числе незаконные.

Данный вопрос имеет еще один аспект: материально-финансовый. Многие призывники, а также их родители, очень хотели бы взыскать с государства убытки (на адвокатов, врачей, дальние поездки), понесенные в ходе эпопеи, когда юношу незаконно призвали или пытались призвать в армию. И пожеланиями они не ограничиваются: все-таки, XXI век на дворе.

С призывной комиссии что-либо взыскать невозможно. Однако в семьях призывников есть люди упорные и юридически подкованные, и они своего добиваются - только убытки взыскивают с бюджетов. Например, с московского бюджета: как поведал адвокат Собенин, в его конторе лежит таких исков на 500 тыс. рублей. Адвокат полон решимости выиграть иски, но ему хотелось бы все-таки деньги взыскивать не с москвичей, а с непосредственных виновников произвола. Военкомат является юридическим лицом, и перспективы отвечать своим имуществом могли бы побудить военкомов пощепетильнее относиться к законодательству.