Доренко: судья Данилкин свел с ума эту девчонку

Меня приглашали слетать в Нефтеюганск люди ЮКОСа. Выступить против мэра на митинге, повздорить с ним. И за это мне предлагался гонорар существенный – 100 тыс. долларов. Самолет туда, самолет назад и три часа там на митинге. Но я отказался. И потом, когда грохнули все-таки мэра Нефтеюганска, я сказал ребятам своим: «Ребята, лучше бы я поехал, может, его тогда бы не грохнули. Может, его бы сняли, и он бы был живехонек».

Если это так, то приговор справедлив, потому что Аль Капоне тоже судили за налоги, а не за убийства. И это по понятиям морали справедливо. С другой стороны, я же не слепой, я точно знаю, что перед этим мэр Нефтеюганска отнял у чеченов рынок, который переписал на свою жену. Кто воинственнее в смысле грохнуть – евреи или чечены, – никогда не знаешь.

Мне дико жалко Наталью Васильеву. Я абсолютно убежден, что судья Данилкин свел с ума эту девчонку своими нецельностью, двуличием и кокетством. Судья Данилкин, с моей точки зрения, повинуясь договоренностям ли, окрикам ли, неважно, дисциплине ли, демонстрировал на сторону, что он на самом деле «свой». Он это демонстрировал непрерывно. Он это демонстрировал адвокатам Ходорковского, он это демонстрировал грубостью в отношении к прокурору. Он создавал впечатление, что он – свободолюбивый Данилкин – чистый, честный, ангел, повинуется, потому что его гнетет злобная сила.

И свихнулась девочка, выслушивая все это.

Это было double bind, как это называется у Грегори Бейтса. Грегори Бейтс работал на Пентагон, создавал систему двойного сигнала. Например, он дельфинам готовил рыбу, и, когда они подплывали, он одновременно бил их. Делал то, что делает типичная хлопотливая мать: упрекая, кормит, упрекая, дарит красный галстук: «Я знала, что ты меня ненавидишь, вот тебе красный галстук». Это double bind – двойной сигнал, двойное послание. И судья Данилкин занимался ровно этим.

Что делали дельфины? Они уплывали. Животное не в состоянии жить в шизофренической ситуации, оно убегает от нее. Что делает человек? Либо хохочет, либо сходит с ума. Девочка не сумела хохотать, в отличие от меня, а сошла с ума и пошла его защищать. Судья Данилкин наш-наш-наш хороший-хороший, либеральный-либеральный. И вообще, он из Страсбурга к нам таинственным образом материализовался. И вообще, судья Данилкин – это ипостась на самом деле Лени Невзлина. И вообще, его фамилия не Данилкин, а Невзлин.

Она бухтела, чтобы защитить его в системе представлений о себе хорошем, которую он, Данилкин, ей привил. Сейчас какая-нибудь еще девочка сойдет с ума и пойдет защищать «палача Данилкина». А третья девочка сойдет с ума и пойдет защищать «независимого Данилкина». В результате три девичьи судьбы, нежные, все такие капризные, будут порушены. Сколько судеб порушит этот Данилкин? Он должен определиться, кто он.