Психология Путина как фактор экономической политики

Построение экономических планов в глобальной посткризисной мировой экономике неизбежно связано с необходимостью прогнозирования не столько собственно экономических параметров, сколько действий отдельных политиков. В этом смысле экономическая наука, которая переживает серьезный кризис, должна обогатить себя заимствованиями из психологических наук. Подчас знание психологии оказывает гораздо более эффективной помощью для \"заглядывания\" в будущее, чем знание экономической теории.

Поскольку возможности проведения психологической диагностики политиков с помощью стандартных средств (тестов) ограничены, очень интересным становится использование анализа на основе наблюдений. Одним из таких способов является анализ невербальных коммуникаций и так далее. Интерпретировать эти результаты можно по-разному, но очевидно одно: Владимир Владимирович обладает определенными свойствами личности, которые оказывают определяющее влияние как на его повседневное поведение, так и на принятие им решений в сфере внутренней и внешней политики.

Я не психолог, а экономист, поэтому прошу простить дилетантский подход. Экономисту скорее интересно, какое влияние оказывают психологические черты Путина на экономический курс России. Одной из определяющих черт психологического портрета Путина является своего рода \"условная уверенность\". На первый взгляд, премьер обладает уверенностью в себе и твердостью в принятии решений, что очень помогает его популярности. Однако есть нюансы.

Основной нюанс в том, что эту уверенность и твердость он может демонстрировать в \"тепличных\" условиях - когда нет риска подвохов, внезапных неожиданностей и случайных сбоев. В каком-то смысле, премьер использует китайскую мудрость: \"не ввязывайся в битву, если не уверен в своем полном превосходстве над противником\".

Ситуаций прямого противоборства с равным по силе противником, даже если это равенство носит временный, ситуационный характер, Путин старается избегать, поскольку в них присущее ему спокойствие может смениться неуверенностью, которая внешне проявляется как раздражительность, торопливость, или наоборот, закрытость, которая иногда кажется собранностью. Именно в таких ситуациях премьер блестяще использует свое чувство юмора, как истинно мужской способ разрядить напряженную обстановку.

Пример такой ситуации как раз и возник в диалоге с Шевчуком. Однако, примеров \"условной уверенности\" Путина в последнее время появляется все больше, и они становятся все анекдотичнее. Случай с тремя желтыми \"Калинами\", обошедший весь рунет, является наиболее показательным.

Путину доставляет удовольствие нравиться окружающим, и он умеет это делать. Чтобы понравиться, он использует не только свои личностные качества, но и организаторские способности: на реализацией его цели \"нравиться\" работают десятки, если не сотни людей. И это его умение, естественно, характеризует его как блестящего публичного политика, умеющего держать аудиторию.

Вместе с тем, у подобного свойства есть и обратная сторона медали - это патологическая боязнь ошибиться, упасть лицом в грязь, осрамиться на публике. Боязнь публично выслушивать критику. Это некий \"комплекс отличника\", который, как правило, присущ тем, кто в детстве получил в основном материнское воспитание. Насколько это свойственно Путину, судить не берусь за неимением данных.

Противоположностью в политике являются типы \"администраторов\", которые предпочитают принимать решения быстро, реализовывать их на практике, и, в случае проявления признаков неудачи, оперативно исправлять в процессе реализации. Примером подобного рода является, несомненно, Анатолий Борисович Чубайс, для которого народная популярность - вопрос последней степени важности по отношению к вопросу практической целесообразности. Недостатком политиков такого рода является перевес тактики над стратегией: в случае неправильно выбранной стратегии ошибки очень сложно исправить тактическими ходами. Так получилось с последовательностью реформ в середине 90-х, но речь сейчас не о них, а о психологии управления.

Проблема Путина-премьера, в отличие от Путина-президента - это как раз отсутствие стратегии. Путин-президент, не имеющий стратегии, имел возможность при возникновении ошибок, находить крайнего - премьеров, министров. Путин-премьер такой возможности не имеет, поэтому боязнь ошибиться по-крупному препятствует действиям. Хотя, скорее, стратегия у Путина есть, но он не уверен до конца в ее успешности, а самое главное - в ее популярности. Экономические советники, ни западные, ни отечественные, в силу кризиса экономической науки и отсутствия эффективных инструментов не в состоянии быть достаточно убедительными в части прогнозирования исходов различных сценариев.

Поэтому Путин вынужден действовать очень осторожно, применяя те приемы и решения, которые в прошлом доказали свою эффективность в достижении подсознательной цели, желания понравиться, путем получения в глазах собственного народа и мирового сообщества оценок \"отлично\" за показатели экономического роста, инфляции, благосостояния населения, профицита бюджета и т.п.

Единственным доказавшим свою эффективность инструментом достижения этой цели для Путина в прошлом была концентрация контроля за энергетическими ресурсами России и использование сверхприбыли от продажи этих ресурсов на мировых рынках для роста доходов бюджета. По этому пути он идет и сейчас.

Тут возникает казус. За десятилетие аномально высоких цен на нефть у Путина выработался \"родительский\" стереотип поведения по отношению к экономике: чтобы удержать популярность, экономику надо периодически \"поддерживать\". В результате у экономики по отношению к власти выработался \"детский\" стереотип поведения: чтобы иметь средства к существованию, нужно не заработать, а \"попросить\".

Мало того, что подобный стереотип развращает экономику и убивает предпринимательскую инициативу и инновации. В соревновании \"кто больше заработает\" между чиновником, предпринимателем и инноватором победу неизменно одерживает чиновник. Понятие \"депутат\", а не \"предприниматель\", и уж тем более не \"инноватор\" стало синонимом материального благополучия и достатка. Продолжение подобной политики приведет к экономической катастрофе.

Мировой кризис и экономический спад 2008-2009 годов существенно ограничил нефтегазовые доходы России. Резервный фонд, о целесообразности создания которого, Путин упоминает всякий раз, когда нужно подчеркнуть \"правильность\" кризисных решений, к концу 2011 года закончится. Средств в Пенсионном фонде также скоро будет не хватать. А собственная промышленность генерировать доходы для населения не в состоянии. Проекты по продвижению инноваций, типа Сколково и т.п. - обречены на провал. \"Просительский\" характер отечественной экономики зароет миллиардные инвестиции в землю, ибо инновациями движет не госфинансирование, а желание инноватора стать предпринимателем. В Америке молодой программист в кремниевой долине мечтает стать миллиардером - Биллом Гейтсом или Сергеем Брином. Кем будет мечтать стать молодой программист в Сколково? Ответ очевиден: Биллом Гейтсом или Сергеем Брином, т.е. получить образование в Сколков и свалить за границу, поскольку в России возможностей для его реализации нет, как нет и примеров инноваторов среди миллиардеров. Примеры же предпринимателей-миллиардеров ясно показывают: все, что ты заработал, могут в один прекрасный момент отобрать, а тебя - посадить. Ходорковского в расчет не берем, это политика, а вот Чичваркин уже из этой оперы. Да что Чичваркин, в любом регионе есть десятки примеров государственного рейдерства.

Развитие экономики упирается в развитие предпринимательской инициативы, а этого невозможно достичь в рамках отношений \"родитель-ребенок\", которые Владимир Владимирович, возможно, сам того не замечая, лишь усугубляет. Свобода предпринимательства требует свободы личности, а это-то как раз, находится в глубоком противоречии с психологическими установками премьера.

Есть и другой способ развития предпринимательской инициативы, при полном отсутствии гражданских прав и свобод. По этому пути идет Китай, и, вроде бы, небезуспешно с точки зрения места в мировой экономике.

Однако платой за экономический рост является нищета рядовых китайцев, которые не могут воспользоваться плодами своего труда, оседающими не в их карманах, а в государственных резервах. Платой за экономический рост является политика сдерживания рождаемости, т.е. непосредственное вмешательство государства в семейную жизнь китайцев. Платой за экономический рост отсутствие для китайцев возможности не только путешествовать по миру, но и по своей стране. Наконец, платой за экономический рост является жесточайший тоталитарный режим, когда к смертной казни приговариваются около 1000 человек в год (это три человека в день).

При этом у Китая нет развращающего фактора, каким для России является нефть и газ; им остается надеяться только на свои руки. А в России на всех нефтегазодолларов не хватит; а своей промышленности у России уже нет, зарабатывать нечем. Тот путь, по которому движется сейчас Россия - прежде всего, в экономическом смысле, в ближайшем будущем потребует установления \"мягкой\" диктаторы и формирования \"культа личности\".

Чтобы дальше идти по этому пути, в России должно быть полицейское государство. Готов ли Путин к установлению в России полицейского государства? Государства, которое будет гарантировать его удержание у власти, сдерживать \"дубинкой по башке\" протестные настроения, неизбежные ввиду надвигающегося коллапса бюджета, и следить за тем, чтобы многотысячная армия \"просителей\" - чиновников, госпредприятий, субподрядчиков госпредриятий, поставщиков госпредприятий, бюджетных учреждений - полностью не разворовала выделяемые им нефтегазодоллары?

Если исходить из предположения психологии о том, что свойства личности очень слабо подвержены колебаниям, особенно с возрастом, и особенно в условиях положительного подкрепления этих свойств из внешней среды, то другого варианта у Путина нет.