2009. Год вооруженных сил. Запаздывающая модернизация

Модернизация российской армии, несмотря на экономические затруднения, набирает обороты. К концу года должна пройти этап уточнений и согласований новая военная доктрина государства, в которой принципы строительства вооруженных сил будут увязаны с современными военными угрозами, возможностями и амбициями новой России. Как было заявлено, текст доктрины не будет содержать закрытых положений, что будет отличать ее от, например, Доктрины национальной безопасности США.

Однако, возможно ли в современном, подчиненном законам политической корректности мире открытое изложение принципов военной политики - большой вопрос. Также тот факт, что реформа вооруженных сил по факту началась без утверждения военной доктрины и планы на десятилетие вперед уже утверждены, говорит о том, что принимаемый документ будет носить в своей основе пропагандистский характер.

Исходя из понимания фактически происходящих в вооруженных силах изменений, можно с большей уверенностью судить о военной стратегии России в будущих конфликтах, нежели после прочтения любого документа. Эта стратегия будет складываться из объективного соотношения военных возможностей и амбиций российского политического руководства, в предположении, конечно, что оно адекватно оценивает, как военный потенциал своего государства, так и силы потенциальных противников и возможных коалиций между ними.

В отношении возможностей Российской Федерации очевидно, что они существенно сократились по сравнению со временами СССР. Впрочем, те, кто склонен воспринимать это сокращение, как "катастрофическое", не вполне правы, поскольку нередко не учитывают общее снижение уровня военного противостояния, произошедшее после окончания Холодной Войны. Прежде всего - это кратное сокращение флота США и их союзников, а также сухопутных сил НАТО в Европе.

Изменились и амбиции политического руководства в Москве. Когда во времена Холодной Войны СССР держал десятки тысяч танков в Восточной Европе, это отражало не столько его силу, сколько слабость. Изначально этот дорогостоящий бронированный кулак был предназначен для ответного блицкрига: на случай, если американцы начнут ядерную войну в Европе, механизированные части СССР должны были быть в состоянии за несколько дней выйти к Ла-Маншу и там закрепиться, сделав "Крепость Европу" неуязвимой к высадке американского морского десанта. Эта стратегия уже к концу 70-х годов, по сути, устарела в связи с тем, что СССР достиг ядерного паритета и мог не бояться угрозы сухопутного вторжения со стороны НАТО. Однако она не была пересмотрена вплоть до самой кончины СССР, что легло ненужным грузом на всю советскую экономику, и вместе с другими неэффективными и дорогостоящими стратегиями привело ее к краху.

Второй причиной, оправдывающей неэффективную советскую стратегию раздутых конвенциональных сил, была, как ни странно, так называемая "миролюбивая политика". Советские руководители по идеологическим причинам возложили на страну и ее вооруженные силы такие обязательства, для выполнения которых возможности экономики были явно недостаточными. Одним из подобных обязательств стало одностороннее обещание не применять ядерное оружие первыми. Это означало для страны и ее вооруженных сил, что в случае конфликта со странами НАТО или с Китаем, или даже с объединенными силами США, НАТО и Китая, советские вооруженные силы отвечали бы исключительно конвенциональными методами, ожидая, очевидно, пока противникам это надоест, и они применят ядерное оружие.

Ясно, что таким обязательством СССР ставил себя в заведомо невыгодную позицию. Ведь, если посчитать демографические ресурсы стран НАТО, включая США, и прибавить к ним еще Китай, который в это время координировал свою военную политику с Западом, получается, что на каждого солдата стран Варшавского Договора пришлось бы до десятка вражеских солдат.

Естественно, если бы СССР не брал на себя подобных обязательств, всем было бы ясно заранее, что в случае любого нападения на страны Варшавского Договора ответ с самого начала будет ядерным. Тогда СССР можно было бы сократить свою пятимиллионную армию в четыре или пять раз, направив освободившиеся средства на развитие экономики, технологий, а также - перспективных видов оружия, таких, как беспилотные системы, которые в будущем могли бы позволить сократить численный состав армии еще больше без ущерба для боеспособности.

Таким образом, теперь очевидно, что стратегия развития вооруженных сил СССР была неэффективна и чрезмерно затратна. Странно, однако, что и в последующие 15 лет не было сделано почти ничего для ее радикального пересмотра. В 1993 году Россия намекнула, что отказывается от принципа неприменения ЯО первым. Однако дальше этого дело не сдвинулось. Простое недофинансирование конвенциональной армии с ожиданием, что она "умрет сама", конечно никоим образом нельзя назвать разумной стратегией модернизации.

В настоящее время ситуация стала, наконец-то, меняться. Упор на развитие сил ядерного сдерживания, конечно, сохраняется. Это обусловлено тем, что наиболее опасные для существования России, как государства, силы не могут быть остановлены в обозримом будущем ничем, кроме ядерного оружия. К этим угрозам относятся блок НАТО и Китай, с ними Россия ни теперь, ни в ближайшем будущем, не будет способна "тягаться" конвенциональными вооруженными силами.

Для чего же России могут понадобиться обычные вооруженные силы? Кроме борьбы с террористической угрозой на территории России и близлежащих государств эти силы нужны для наведения порядка в зонах влияния, то есть - для того же рода операций, что ведут сейчас США в Ираке и Афганистане. Конечно, при этом не следует понимать эту задачу слишком упрощенно. Военные столкновения в зоне влияния России могут принимать характер локальных или даже региональных, с вовлечением третьих сторон, войн. По своей интенсивности военные столкновения могут быть на уровне августовского конфликта в Закавказье и выше.

Противостоять России в этих конфликтах могут армии, вооруженные западным, израильским, модернизированным советским и китайским оружием и подготовленные с участием иностранных военных специалистов. Участие в боевых действиях непосредственно вооруженных сил США и других стран маловероятно, однако и его невозможно исключить, особенно если Россия проявит нерешительно и позволит противнику думать, что его действия окажутся безнаказанными. В таком случае у потенциальных противников будет велик соблазн отстоять собственные плацдармы на границах Российской Федерации и одновременно - проверить характеристики своих вооружений в деле.

Особые задачи стоят перед флотом РФ. Как следует из обнародованных планов (приобретение десантных кораблей океанской зоны) российское руководство намеренно увеличить политико-экономическое присутствие в отдаленных районах, и при этом застраховаться военным путем от потери этих дорогостоящих зон влияния. Особое место принадлежит активно разрабатываемой зоне российских интересов в Западном полушарии, поскольку ее можно использовать, как контругрозу в связи с активным продвижением США в Восточной Европе и Центральной Азии. Естественно, Россия должна обладать хотя бы минимальным конвенциональным потенциалом, чтобы морально, а при необходимости и путем непосредственного вмешательства, поддержать формирующееся в Латинской Америке "созвездие" дружественных Москве государств.

Для проведения в жизнь подобных стратегий не нужна большая армия. Зато нужны такие конвенциональные вооруженные силы, которые не только были бы высокоэффективными, но и внушали страх. Этого можно добиться лишь серьезным образом изменив их облик, и прежде всего - путем массового принятия на вооружение перспективных образцов вооружений и профессионализации состава. Пока что государственному руководству вполне удается лишь организационная реформа. Перспективные образцы по-прежнему принимаются на вооружение в единичных количествах, а те образцы, которые поставляются в армию десятками в год (как танки и бронетранспортеры) не являются в полном смысле современными.

Будет ли историей отведено России достаточно времени для перевооружения армии, или опять, столкнувшись с необходимостью воевать, стране придется покрывать неэффективность государственного управления жизнями русских солдат? Вопрос, на который пока нет ответа.