Большая газовая игра России

Россия и Европейский Союз являются геополитическими соседями. То, являются ли их отношения на самом деле добрососедскими, а не напряженными и конфронтационными, имеет важнейшее значение для обеих сторон.

До тех пор, пока Россия не модернизирует свою экономику и общество, она может забыть о своих претензиях на статус мировой державы в двадцать первом веке и будет продолжать отставать как от старых, так и от появляющихся новых держав. Кроме того, для модернизации Россия нуждается в партнерах, так как ее население и экономический потенциал слишком малы для того, чтобы самостоятельно играть важную роль в формирующемся новом мировом порядке. Стратегических ядерных вооружений России будет недостаточно, чтобы обеспечить ей место среди держав первого ранга.

Но к кому может обратиться Россия? К Восточной Азии? К станам юга и исламскому миру? Ни один из этих вариантов не представляет серьезной альтернативы. Получается, что Россия может обратиться только к Западу, и особенно к Европе.

В Европе, однако, роль России имеет исключительно важное стратегическое значение. Даже частичный пересмотр постсоветского порядка в сторону усиления контроля России над бывшими советскими республиками или сателлитами приведет к резкому изменению стратегии ЕС и его политики безопасности.

Обе стороны утверждают, что хотят улучшения двусторонних отношений, но есть основания сомневаться в том, что русские и европейцы на самом деле рассматривают свои отношениях в одних и тех же терминах. Взгляд за рамки сердечной риторики показывает глубокие различия.

Когда бывший президент России и нынешний премьер-министр Владимир Путин заявил несколько лет тому назад, что величайшей катастрофой двадцатого века был распад Советского Союза, он говорил не только от своего имени, но, возможно, и от имени большинства политической элиты России. Подавляющее большинство европейцев, однако, вероятно, считает распад СССР поводом для торжества.

В действительности, сегодняшняя Россия открыто стремится повернуть вспять постсоветский порядок в Европе, которые возник после 1989/1990 годов, по крайней мере, относительно своих ближайших соседей, в то время как европейцы и Запад хотят сохранить его любой ценой. До тех пор, пока Москва не поймет эти принципиальные различия и не сделает из них правильные выводы, европейцы не будут рассматривать открытость России к Западу как благоприятную перспективу и Россия всегда будет сталкиваться с глубоким недоверием в Европе. Но это не исключает возможности практического и прагматического сотрудничества во многих областях.

Сегодня Россия сохранила свою силу только в качестве поставщика энергии и других природных ресурсов. Поэтому нет ничего удивительного в том, что Путин стремится использовать этот рычаг для восстановления мощи России и пересмотра постсоветского порядка.

В этом отношении поставки природного газа из России в Европу играют жизненно важную роль, поскольку, в отличие от нефти, переговорные позиции России в этом направлении очень сильны. Важнее то, что ее непосредственные соседи либо полностью зависят от поставок российского газа ‑ Украина и Беларусь ‑ или, как Азербайджан и Туркменистан, находятся в зависимости от трубопроводной системы России для продажи своего газа.

Россия, несомненно, преследует экономические интересы своей газовой экспортной политики ‑ тем более, когда цены на газ имеют тенденцию к снижению ‑ и она хочет расширить свою роль на европейском газовом рынке, чтобы усилить зависимость, которая существует сегодня. Но это маловероятно: нарушение Россией поставок газа в январе 2009 года позволило ЕС недвусмысленно понять, какая этому может быть цена.

Вот почему «диверсификация стран-поставщиков газа» стала с тех пор политикой ЕС ‑ в том числе, в первую очередь, проект строительства трубопровода «Набукко», который откроет южный коридор между Каспийским морем, Центральной Азией и северной частью Ирака и Европой. «Набукко» будет идти к Европе через Турцию и приведет к резкому снижению зависимости стран-поставщиков каспийского региона от трубопроводов России, а также снизит зависимость новых стран-членов ЕС на юго-востоке от поставок российского газа. Таким образом, нет ничего удивительного в том, что Кремль пытается сорвать проект «Набукко».

Два других процесса обещают предотвратить увеличение зависимости Европы от России: массивное расширение импорта сжиженного газа в ЕС и ‑ связанный с этим и с дерегулированием на европейском газовом рынке ‑ переход от долгосрочных договоров поставок с привязкой к ценам на нефть к рыночным спотовым ценам в зависимости от региона.

Тем не менее, главной целью газовой политики России является не экономика, а политика, а именно дальнейший пересмотр постсоветского порядка в Европе – задача, которая не столько связана с ЕС, сколько с Украиной.

Новый премьер-министр Украины Николай Азаров был сильно озадачен, когда Путин неожиданно предложил во время совместной пресс-конференции объединить газовые компании России и Украины. В отличие от согласия правительства Украины продлить размещение черноморского флота России в Крыму ‑ решение, которое привело к физическому насилию в Верховной Раде Украины ‑ это не продление статус-кво, а требование со стороны государства его пересмотра.

Строительством трубопровода «Северный поток» по дну Балтийского моря и непомерно дорогого «Южного потока» в Черном море, Россия не только пытается создать прямое газовое соединение России и ЕС в обход Украины, но также подорвать «Набукко». Основная цель заключается в оказании давления на Украину, а также Азербайджан и Туркменистан, которые хотят поставлять газ в Европу независимо от России. После того как эти цели будут достигнуты и/или начнет действовать «Набукко», строительство «Южного потока» будет отложено, поскольку он не оправдан с экономической точки зрения.

В Европе и Соединенных Штатах это хорошо понимают. Теперь необходимо поддержать на Украине тех, кто видит будущее для своей страны в Европе, чтобы открыть южный коридор через «Набукко», а также ускорить развитие общего европейского энергетического рынка. Решительная европейская политика не сделает отношения с Россией более натянутыми, а, скорее, улучшит их, поскольку это приведет к большей ясности и предсказуемости.