Цена американского высокомерия

Эта история стала насмешкой над избитым штампом. Покидая сады Эдема, Адам сказал Еве: \"Дорогая, мы живем в эпоху перемен\". В первом предложении письма Барака Обамы с изложением нового стратегического анализа говорится, что американцы часто справлялись с \"моментами перемен\", такими как нынешнее \"время стремительных изменений\". Этот шаблонный язык вызывает рыдания – а также стремление к серьезной, то есть, свободной от сентиментальности оценке американской внешнеполитической традиции.

А такая оценка есть. Если американская нация наизусть выучит книгу Питера Бейнарта (Peter Beinart) \"The Icarus Syndrome: A History of American Hubris\" (Синдром Икара: История американского высокомерия), то это спасет ее от многочисленных слез и рыданий.

Согласно греческому мифу, у Икара были крылья из перьев, прикрепленных воском к деревянной раме. Его предупредили, что он не должен залетать слишком высоко, не то солнце не растопит воск. Но в экстазе от полета он забывает о предостережении, падает на землю и разбивается насмерть.

Бейнарт различает три разновидности внешнеполитического высокомерия от высокого полета за последние 100 лет. Началось все с Вудро Вильсона, который перенес веру сторонников прогресса в компетентность внутренней политики США в сферу внешней политики. В качестве примера он приводил весьма высокомерные и заумные доводы, которые якобы могли принести Европе постоянный мир, потому что были \"научными\". Этот профессор политологии сказал жене, что они должны составить конституцию своего брака, а затем \"подзаконные акты по своему усмотрению\". Став президентом, он создал группу Inquiry - этакое сообщество интеллектуалов, которое при помощи различных доводов пересматривали границы, созданные историей стран Старого Света.

Помощник Вильсона полковник Эдвард Хаус (Edward House) говорил, что 2 января 1918 года он с президентом получил доклад Inquiry: \"Мы сели за работу в половине одиннадцатого, а к половине первого уже закончили перекройку карты мира в соответствии со своими взглядами\".

Вильсон тогда сказал: \"Остановите мир, Америка хочет сойти\". На самом деле, он заявил, что Америка \"ни при каких обстоятельствах не согласится жить в мире, которым правит интрига и сила\". И 1 сентября 1939 года началась очередная война – как раз в момент, когда все знаменитости собрались в Женеве – этом роддоме и кладбище Лиги Наций, чтобы открыть памятник Вильсону.

Вслед за Первой мировой войной (ее еще называли войной во имя окончания всех войн) началась Вторая мировая война. Затем пришла холодная война, а за ней наступила эпоха \"спеси от собственной крутизны\". Америка, которой, по словам Бейнарта, нужно было \"более обширное меню аналогий\", на каждую внешнеполитическую проблему смотрела сквозь ретроспективную призму Мюнхена.

\"В 1939 году мало кто из американских политиков верил в то, что захват нацистами Варшавы создает огромную опасность для Соединенных Штатов. К 1965 году многие уже считали, что мы не переживем захват Сайгона Северным Вьетнамом. В 80-е годы американцы жили мирно, хотя и в тревоге, глядя на тысячи советских ядерных ракет, нацеленных в нашу сторону. А к 2003 году многие вашингтонские комментаторы утверждали, что даже иракское биологическое и химическое оружие создает для нас смертельную опасность\".

По словам Бейнарта, послевоенная уверенность в том, что \"престиж\" Америки крайне важен, что он является преходящим и подвергается опасности из-за географически удаленных кризисов, \"означала, что \"неважные места все-таки важны\". Из-за этого доктрина сдерживания превратилась в никем не сдерживаемый, а потому высокомерный позыв. Когда тормозившая американскую спесь память о Корее со временем угасла (а эта память помогала президенту Дуайту Эйзенхауэру проводить осмотрительную внешнюю политику), зазвучал \"трубный звук\" (это формулировка Джона Кеннеди из его инаугурационной речи), призывавший Америку \"платить любую цену, нести любое бремя\". И страна начала слишком сильно беспокоиться насчет Гватемалы и Доминиканской Республики.

После распада Советского Союза американское превосходство – идеологическое, военное и экономическое (фондовый рынок удвоил свою стоимость в период с 1992 по 1996 годы) – подпитывало, по словам Бейнарта, высокомерие господства. Используя только свою воздушную мощь, Америка вынудила Сербию вывести своих солдат со своей же территории – из провинции Косово. В Боснии Америка действовала в ответ на этнические чистки. В Косово, как утверждает Бейнарт, Америка действовала, чтобы упредить этнические чистки: \"События в Косово приоткрыли дверь для заумных интеллектуальных доводов. А Джордж Буш спустя четыре года распахнул эту дверь настежь, оправдав свое вторжение в Ирак необходимостью \"упреждения\".

События постепенно надули, как выражается Бейнарт, \"пузыри высокомерия\". Вскоре такое может произойти в Афганистане, где Обама создает непрочный и весьма неловкий альянс с теми, кого Бейнарт называет \"консерваторами господства\".

Зависть поколения, считает Бейнарт, подтолкнула некоторых американцев к поискам своих гитлеров, которые не согласятся на примиренчество. Скука, порожденная успехом в холодной войне, заставила их найти таких людей. Высокомерие - порок, возникающий на почве амбиций, хотя амбиции в умеренном количестве это благо. Высокомерие это побочный продукт успеха, которого у Америки было предостаточно. Рождая безрассудство, которого у Америки тоже предостаточно, высокомерие поправляет само себя. Однако за такое исправление ошибок приходится очень дорого платить.