Медведев против тех, кому за 65

Приведет ли возрастной ценз к тихому уходу ельцинских кадров регионального уровня.

Существует хрестоматийная история, как в США искали способ посадить человека, всем известного в качестве главаря крупного мафиозного клана. К нему не могли найти «зацепку» ни по одному из преступлений, вдохновителем которых он был, и тут пришло неожиданное озарение: зачем «шить» этому человеку наркотики и убийства, если он десятилетиями не платил вовсе никаких налогов!

Предложение президента по сокращению предельного возраста на госслужбе где-то сродни этой полицейской находке — по крайней мере, если вести речь о губернаторах как о категории госслужащих. Озвученный президентом 65-летний барьер не проходят главы регионов, занявшие свои посты до начала путинского президентства и уже по одному этому образующие для Кремля проблему. Надо было бы ломать голову о том, как добиться их ухода не пенсию, а теперь просто можно будет сослаться на паспортные данные.

Ветеранов в губернаторском корпусе осталась совсем небольшая горстка, но имена в основном громкие, как кемеровский Тулеев, подмосковный Громов, башкирский Рахимов и собственно Лужков. И всем им действительно за 65. Интересно, что в течение «нулевых» как минимум дважды возникали ожидания, что допутинским главам регионов придет скорый и единовременный конец. Первый раз — когда речь шла о том, чтобы законодательно запретить возглавлять субъект Федерации более двух сроков подряд. Второй раз — когда отменили всенародные выборы. Вопреки прогнозам почти все «старики» тогда получили хотя бы по одному сроку уже из новых рук.

Приведет ли возрастной ценз к тихому уходу ельцинских кадров регионального уровня?

Даже оставив в стороне Москву и Подмосковье, где сами намеки на возможную смену команды в последнее время исключают тишину, легко понять, что губернаторы «66+» правят сегодня там, где кадровым вопросом сложности не ограничиваются. Можно, конечно, указать Рахимову на дату его рождения. По-человечески это было бы вполне естественной реакцией на его недавнюю фронду в виде протеста по поводу отмены всенародных губернаторских выборов. Но как обеспечить, чтобы новый глава региона не навредил процессу «облагораживания» структуры собственности в башкирском нефтекомплексе, некогда хитроумно «завязанном» на местную «семью»? Ведь этот многотрудный процесс до сего дня не завершен. А еще ведь новый кандидат должен уметь по-рахимовски дирижировать местными «этнопартиями» (не только башкирской, кстати, но и татарской). В случае с соседним Татарстаном было признано, что подобное умение может быть только у «наследника» главы региона, а не у сменщика, присланного со стороны.

Точно так же в Кузбассе — найдется ли одновременно с вступлением в действие президентского ценза равный Тулееву переговорщик с «несогласными» шахтерами, как раз недавно напомнившими о себе? Это посредническое искусство, обеспечившее карьеру политика, не передается вместе с губернаторским кабинетом. А готов ли Кремль полностью замкнуть шахтерскую тему на себя, не используя главу региона для амортизации удара, — вовсе не очевидно.

Так что тихой смерти старшего поколения губернаторов не произойдет. Законодательное ускорение их ухода, вероятнее всего, только покажет, что в России есть не только территории со старыми губернаторами, но и территории с нерешенными системными проблемами.