Фильм Михалкова не о войне, а о современной России

Многие считают, что новейший фильм Никиты Михалкова “Утомленные солнцем–2. Предстояние” — это оглушительный провал. Дескать, разные группы российского общества сплотились в жестком неприятии картины. Кинокритика фильм в основном раздолбала. А простые россияне проголосовали против “Предстояния” чем могли — усталыми ногами и коротким рублем. То есть — не пришли на картину и не сделали ей кассы.

Все это так. Но, по сути дела, если разобраться, это неправда. “УС-2. Предстояние” на самом деле — большой михалковский успех. Попробую объяснить почему.

Художники вообще бывают двух видов: творцы и конструкторы.

Творцы творят по наитию, в режиме “делай что должен, и будь что будет”. Следуя пушкинскому: “Ты царь: живи один/дорогою свободной иди, куда влечет тебя свободный ум”. И ахматовскому: “Оставь другим игрушку мира славу, ступай домой и ничего не жди”.

Творец может быть признан при жизни. Или после смерти. Или никогда.

Совсем другое дело — конструктор. Художник такого типа обязан получить максимальные дивиденды от своего творения здесь и сейчас, в данное историческое время и в заданном типе общества. И потому он конструирует свое произведение так, чтобы оно точно соответствовало моменту и требованиям, которые момент предъявляет к произведению. И его создателю.

Я вовсе не хочу сказать, что первые — хорошие, а вторые — плохие. Все намного сложнее. Среди конструкторов, как и среди творцов, встречаются гениальные люди.

Никита Сергеевич Михалков — выдающийся конструктор. Он всегда умел быть успешным в данное время и в нужном месте.

В 1970-е для большого успеха надо было сделаться кумиром советской интеллигенции. И Михалков-младший им стал. Снимая не вполне советское кино (т.е. не такое, как у Рязанова, например) и выдерживая отчетливую фигу в кармане. Впрочем, фигу некрупную, чтобы не раздражать власть.

Так были сконструированы блестящие “Неоконченная пьеса для механического пианино”, “Пять вечеров”, “Обломов”.

В конце 1980-х, когда стало ясно, что Советский Союз невозвратно идет на дно, сложились новые представления об успехе. Отныне успешным мог считаться тот конструктор, который понравится на Западе, хорошо продаст свое кино на экспорт и получит солидные фестивальные призы.

В это время Михалков создает “Очи черные” (номинации на “Оскар” и “Золотой глобус”), “Ургу” (победа на Венецианском кинофестивале), “Утомленные солнцем” (“Оскар”). Правда, с “УС-1” вышла и маленькая осечка. На Каннском фестивале 1994 года фильму досталась не чаемая “Золотая пальмовая ветвь”, а лишь второй по значению Гран-при. Михалкова опередил Квентин Тарантино с “Криминальным чтивом”.

С тех пор у Никиты Сергеевича развился “комплекс Тарантино”, о котором мы еще скажем чуть позже.

А в нулевые годы XXI века настала еще одна эпоха. Когда быть успешным художником — это значит:

а) дружить с большим начальством;

б) сидеть на больших деньгах;

в) все равно нравиться Западу и получать там призы.

И еще — ездить с мигалкой по встречной полосе.

Чтобы все знали, что ты не простой режиссер, а практически главный.

“Предстояние” — воплощение именно такого, совершенно современного успеха.

Фильм сделан в первую голову — для начальства. Его важнейшая идея (хотя и весьма древняя, конечно): великую войну выиграли не советская власть и даже не народ — ее выиграли чудом. Эта идея сейчас для начальства очень важна: она позволяет приватизировать Победу, объявив ее при этом несоветской и некоммунистической.

Больше того: идея чуда как единственного и бессубъектного двигателя истории исцеляет наше нынешнее начальство от тайного и страшного недуга самозванства. Как объяснить, что сегодняшние правители России пришли к власти и так надолго у нее задержались? А откуда берутся высокие цены на нефть? Чудо, только чудо — оно спасает Россию и ее власть.

И сам бюджет картины в $55 млн. — тоже критерий и показатель успеха. С такой суммы миллионов пятнадцать-двадцать можно христианнейше упромыслить. А чем художник богаче, тем он успешнее. Так принято считать в эти дни, в нашу эпоху.

Наконец, и для Запада в “Предстоянии” есть все что нужно. Фантасмагория и гротеск, а не устаревший реализм “окопной правды”. Потому, собственно, любые претензии к “достоверности” картины изначально лишены смысла — режиссер к этому и не стремился. Он просто знает, что для фестивального успеха надо по возможности тонко цитировать западную киноклассику, а в целом — делать как Тарантино.

Именно потому в “Предстоянии” многое напоминает о “Криминальном чтиве” и “Бесславных ублюдках”. И не ровен час, фильм в ближайших Каннах что-нибудь да получит. Если бы Никита Сергеевич был уверен в обратном — вовсе не давал бы его на конкурс.

“Предстояние” — зеркало нашей эпохи. В которой Никита Михалков как классический конструктор хочет и должен быть так же успешен, как был всегда прежде. Не надо сочувственных слез — со времен “Неоконченной пьесы” режиссер не изменился. Разве что постарел. А изменились сами времена и присущие им каноны бытия-и-творчества.

Недавно, отвечая на вопрос о выходе из Союза кинематографистов группы больших мастеров — Рязанова, Германа, Сокурова и других, председатель союза Михалков сказал нечто типа: да пускай идут себе куда угодно, недвижимость-то все равно остается у меня!

Это — ответ, полностью соответствующий эпохе. Ответ успешного человека. В наше время — кому нужны таланты и личности? Главное — недвижимость.

И кто бы там что ни ныл про “провал”, большинство лучших русских актеров все равно похвалят “Предстояние”. Потому что они хотят сниматься. У Михалкова и вокруг него.

И большинство ведущих российских режиссеров — похвалят. Ибо они хотят получать через Михалкова, через его союз и фонд большие деньги на свои картины. Это и есть успех — сообразно нынешней эпохе с ее моралью.
Но в истории с “Предстоянием” есть счастливый конец. Кажется, наш народ все же не безнадежен. Ведь он таки заведомо раскусил “великое кино” и не пошел на него. Это значит — будущее у нас есть. Мы Гитлера пережили. Переживем как-нибудь и последнюю эпоху Миха